— Дед Постень, а как Влад к нечисти относится? Дружит с ней?
— Ой нет, Маруся. Нечисть он не слишком жалует. Особливо если какая кровожадная попадается.
— Как же он её не жалует, если правит ею?
— Строго правит. Ну дак и в княжестве людей живёт поменее, чем в Тридесятом царстве или Тривосьмом королевстве. Там-то они нечисть истребляють, оттого она и лютует. Владик больше правила вводит. Но люди ж как… Вот скажи им не ходить в лес, а всё одно попрутся, окаянные. А потом плач стоит до самых выселок — закружил леший добра молодца. А что сказали молодцу в тот лес не ходить, так оно по боку. Оно ж как, лесов-то много, да не в каждом леший сидит. Да только в тех лесах, где он живёт, и дичь пожирнее, и грибов поболее, и ягоды слаще. Вот и прутся они, люди енти.
— А если как-то не запретить, а урегулировать… договориться и с людьми, и с нечистью о том, чтобы они мирно уживались? — тихо спросила я.
— Думаешь, просто это? — хмыкнул домовой в усы.
— Непросто, — согласилась я.
На краю сознания вертелась мысль, но в руки не давалась. Словно пёрышком под носом щекотала, но за хвост не ловилась. Ладно, оставим. Озарение обычно приходит внезапно и только тогда, когда перестаёшь его ждать.
— Но Владик справляется, — с гордостью заявил дед Постень. — Как он к власти пришёл, так жизнь у нас стала, как водица в колодце спокойная. Даже разбойнички ни в городах, ни на дорогах в княжестве не балуют. Как Владик разрешил их живьём жрать, так сразу и настала благодать. Ежели кто где забалует, то ненадолочко, — ласково закончил он.
Прекрасный метод борьбы с преступностью, радикальный и эффективный. А главное, исключающий появление рецидивистов. Да уж, не самые гуманные у них законы. С другой стороны, иначе ведь и нельзя. Если не только нечисть, но и люди будут друг друга кошмарить, то вообще жизни никакой не станет.
Князь вернулся поздно и злющий, как тысяча чертей. Мазнул по мне взглядом, словно смолой кипящей плеснул.
— Вы голодный? — встрепенулась я, изо всех сил изображая хозяйственность и благонравие.
— Да.
Я принялась накрывать на стол, помогая домовому, но наши старания почему-то только хуже делали. Князь сердился всё сильнее.
— Как ваш день прошёл? — спросила я, сев рядом и подперев щёку рукой.
— Нормально. Твои встречи с озёрницами, речницами и ночницами отменяются. Справлюсь сам. Если ещё раз решишь мне какую-нибудь нечисть сосватать, подумай дважды. Я ведь тоже могу тебя познакомить с каким-нибудь навязчивым упырём.
Ну, положим, с навязчивым упырём я уже знакома, и не с одним. У нас в девятиэтажке в каждом подъезде по паре штук найдётся.
— Думаю, что я обойдусь, — натянуто улыбнулась я. — Тогда какие у вас на завтра планы?
— Расскажи, что ты наговорила кикиморам и болотницам, — требовательно посмотрел на меня Влад.
И вот как теперь удачно сменить тему, чтобы собеседник ничего не заподозрил? В голове, как назло, было пусто до звона.
— Да просто поболтали о нашей нелёгкой женской доле, — уклончиво ответила я, старательно подкладывая ему ещё пирогов. — А вы знакомы с творчеством Паустовского? — ласково спросила я, глядя на князя со значением.
Согласна, не самый романтический заход, но не про Бодлера же спрашивать? А вообще флиртовать я не умела, и теперь отчаянно растерялась. Не кидаться же ему на шею? Как-то по-другому нужно поступить…
Князь ничего не ответил, молча доел свой ужин и кивнул домовому:
— Спасибо.
Я сидела рядом, сама не зная зачем. А потом вдруг набралась смелости и накрыла его ладонь своей. Хотела что-то сказать, но от волнения все слова вылетели из головы. Прикосновение к горячей коже почти опьянило своей дерзостью.
Влад удивлённо посмотрел на наши руки, а потом перевёл полный недоверия взгляд на меня.
— Что ты задумала? Или умудрилась что-то учинить? Лучше расскажи всё сейчас, пока я добрый.
Добрый? Да просто само олицетворение доброты! Брови нахмурены, глаза смотрят добро — с подозрением и едва сдерживаемым гневом, между бровей залегла складка, а красиво очерченные скулы выглядят даже острее, чем обычно. И поза такая… по-доброму напряжённая, словно он сейчас с места прыгнет и кому-нибудь в горло вцепится. А так как домовой благоразумно уполз за печку, то из потенциальных жертв доброты тут была только я.
— Я ничего не задумала, — шёпотом проговорила я, непроизвольно наклоняясь чуть ближе к князю.
Влад ещё пах морозной свежестью, совсем немного — костром и хвойной смолой, а ещё чем-то неуловимо знакомым, щекочущим ноздри и лишающим покоя.
— Если ты считаешь, что можешь сыграть на моих чувствах, то очень ошибаешься! — процедил он, внезапно отпрянув. — Я на твои заигрывания не куплюсь! Либо завтра утром ты сама мне расскажешь, что наговорила болотницам и кикиморам, либо я наконец перейду от слов к делу и накажу тебя по-настоящему.
И ушёл. Вот и поговорили… В душе ядовитой спиралью сворачивалась обида. Я впервые в жизни вот так прикоснулась к мужчине сама, а он… отверг меня!
Стоп, а какие чувства он имел в виду?
Сказ тринадцатый, о неправильно загаданных желаниях
Ты, Марусь, меня не зли
И конфликт со мной не дли!
Мне намедни из Парижу
Гильотину привезли!
Утром меня осенило. Я придумала и как отвлечь князя от разговора о кикиморах и болотницах, и что делать дальше.
Тихонько выглянув из светлицы, убедилась, что снаружи никого нет, плотно закрыла дверь и снова забралась в шкаф. Вынула зеркальце и тихонько зашептала:
— Свет мой зеркальце, скажи, а ты сможешь закрыть каналы между Навомирьем и Явомирьем, если я загадаю такое желание?
— Смогу, — подумав, ответило оно. — Каналов осталось всего несколько, и они не очень большие.
Меня накрыло воодушевлением. И почему же я не спросила об этом раньше?!
— Так, а смогу ли я через какой-нибудь из этих каналов вернуться в свой мир?
— Да, через любой.
— А ты помнишь, каким каналом Дед Мороз переходил? — с надеждой спросила я. — Он же совсем рядом с моим домом вышел.
— Ну, не совсем рядом… Блуждал сначала по улицам, но ты права, канал ведёт в твой город. А вход в него находится на острове Буян, между трёх ив, что клонят ветви к воде.
От радости я чуть не подпрыгнула.
— А я смогу сначала загадать желание, потом шагнуть в канал, а тебя оставить здесь, чтобы кто-то ещё тебя нашёл?
— Сможешь, если правильно сформулируешь.
Я аж зажмурилась от счастья. Всё это время решение было так близко. Вот закрою переход и вернусь домой. И не надо будет себя в жертву приносить. И волки сыты, и овцы целы, и Кощеевичс носом останется. Чем не идеальный расклад?
— А обратно сюда вернуться смогу?.. — тихо спросила я на всякий случай.
Ну на тот случай, если князь под чувствами имел в виду не злость, а что-то другое… Лучше сразу знать все расклады, когда принимаешь решение.
— Если каналы будут закрыты, то нет. Обратно Дед Мороз возвращался без меня, так что понятия не имею, каким каналом он воспользовался. Да и потом, насколько мне известно, не двусторонние они. Никто из пришедших из Навомирья обратно сам той же дорогой вернуться не смог. От нас в Навомирье идёт волшебство, а от вас в Явомирье — вера. Это ж субстанции разные…
Ясно. Значит, вернуться не получится, и билет будеттолько в один конец.
— А почему ты не могло вернуть меня само? — спросила я, задумчиво водя пальцем по оправе.
— Потому что ты загадала противоречивые желания, — невозмутимо ответило зеркальце.
— И в чём же противоречивые?
— А ты сама подумай! Как ты загадала, так я и исполняю, — был его ответ.
Больше ничего объяснять зеркальце не стало.
Ладно, претворяем в жизнь вторую часть плана.
Одна годная для задуманного юбка у меня была, спасибо Яге. И одна плотная рубашка тоже. Всё, как хочет хозяин терема. Я надела юбку так, чтобы пояс проходил подмышками. Затянулась ярким кушаком, и получилось просто чудесно: юбка в пол превратилась в платье, открывающее плечи и не достающее до колен. От такого у Его Темнейшества тик сразу на оба глаза начнётся. Рубашку я намотала на голову на манер тюрбана и закрепила эту нелепую конструкцию болтающимися рукавами. Ручаюсь, теперь князь при виде меня о кикиморах и не подумает. О моём психическом здоровье непременно подумает, причём всякие гадости, а вот о кикиморах и болотницах — вряд ли.
