«Хм, — Дин Эль-Ма-Грэниус обвел задумчивым взглядом окружающих. — Не союзники, значит? Прекрасно! В гробу он видал всех их, и желательно с пиктограммой подчинения на лбу. „Трубочист припадочный“ и „Рыба под водным соусом“ — абсолютно бесполезный балласт в пути. Жаль только, что Змею нельзя в их лагерь сплавить. Вместе эти трое отлично смотрятся», — хмыкнул мужчина.
А все-таки лихо развел их двуликий: подстроил общую стоянку, чем и ввел в заблуждение. Некромант скривился, представляя, как веселился Дух Тритэры вместе со зрителями, наблюдая за развитием взаимоотношений обеих четверок. Перед глазами Ворона всплыли подробности недавней встречи, и кислое выражение птичьей физиономии обогатилось еще и зверской ухмылочкой.
Около часа назад изрядно вымотанный некромант, наконец-то добрался до ориентира, упомянутого «детьми света». Элегантно хлопая призрачными крыльями, он плавно опустился на поверхность каменистой площадки и, «мягко» швырнув на землю изрядно надоевшую ношу, окинул презрительным взглядом компаньонов.
— М-да, послал Эраш с-союзничков! — протянул он, разглядывая черного дикаря с полосатой физиономией, в котором не сразу, но смог признать Волка.
Серый, катаясь по земле, явно корчился в припадке эпилепсии. А груда тряпок, киснущая в ручье, и вовсе не подлежала идентификации. Змея, шипящая, как настоящая гадюка, плевалась ядовитыми репликами, довершая картину всеобщей бесполезности. Хорошо, что Дин с детства привык полагаться только на себя. Рассчитывай он всерьез на помощь напарников, ему пришлось бы туго.
Некромант небрежным пасом руки создал воздушную петлю и, зачерпнув из ручья воды, щедро окатил ею Волка — тот трястись и кататься по земле не перестал, но на мокрой физиономии появились хоть какие-то признаки осмысленного выражения. Змея, которой досталась следующая порция ледяного душа, зашипела еще злобней и, подхватив сухую корягу, ринулась на обидчика.
— Куда? — прохрипел Волк, все еще всхлипывающий от смеха, и ухватил девицу, несущуюся мимо него, за щиколотку. Она не удержалась на ногах и рухнула лицом вниз. Серый, подавившись смешком, игриво пощекотал ногу союзницы, та лягнулась, но не попала по нему: — Не торопись, красавица! Не видишь что ли, ангелочек в роль вживается — ему не до соблазнительниц.
Шептунья в ярости стукнула кулаком по земле и, извернувшись, накинулась на провокатора. Пыль, поднявшаяся от их возни, живописными пятнами осела на белоснежном облачении Ворона. Маг брезгливо скривился, натянув двумя пальцами ткань рубахи, и отошел подальше от чешуйчатой психопатки, которая пыталась расколоть волчью голову о камни.
Ночь обещала быть длинной и утомительной.
Так оно и получилось. Прошло полчаса, а дружеской атмосферой у скалы так и не запахло. «Союзники», не сговариваясь, расползлись по разным сторонам, чтобы, вполголоса переругиваясь, поужинать каждый своим пайком. Акула по-прежнему безучастно отмокал, Волк с аппетитом поглощал кусочки вяленого мяса, запивая их чем-то явно «горючим» из маленькой фляги, Змея давилась всухомятку какими-то зернами, а Ворон рассеянно крутил в руках светящиеся шарики из своего «продуктового» мешка. Энергией они, конечно, насыщали, вот только от чувства голода избавить, увы, не могли.
Волшебница-шептунья, устав грызть птичий корм, в сердцах швырнула его остатки в огонь и попыталась устроиться на ночь. На камнях было холодно и жестко, подстилка из веток немилосердно кололась сквозь одежду, вызывая сожаление о некогда ненавистных крыльях, которые сейчас могли б заменить ей постель. Но больше всего женщину бесило перьевое «гнездо» на голове. Ни снять, ни хотя бы сдвинуть его у нее так до сих пор и не получилось.
— Лапуля, — протянул Волк, и Змея с ненавистью посмотрела на мужчину, которому не подпортили настроение даже несколько шишек на затылке и поцарапанная морда, — тебе бы подушечку какую? Вон того, — Серый кивнул на Акулу, — можно выловить: сыровато, правда, но зато будет, куда «оперение» твое пристроить! — раздавшееся в ответ шипение только подзадорило темного мага. — Ладно-ладно, так и быть, я сам готов подставить тебе плечо, но исключительно по-дружески! — Волк откровенно издевался, ничуть не опасаясь за сохранность своей шкуры. Возможных покушений на собственную «честь» он тоже не боялся. Магистр был практически уверен, что знает эту стерву со всеми признаками мужененавистничества — уж слишком она напоминала ему одну пренеприятную особу, которая держала в страхе весь факультет Заговоров.
— Засссунь свое плечо себе в… — сквозь зубы процедила женщина.
— Куда-куда? — заинтересовался Серый, и даже чуть приподнялся на своей мягкой подстилке. — А, главное, как?
— Да пошшшел ты, грязная баранья морда!
— Волчья.
— Сссути не меняет.
— И не грязная, кстати.
— Так и знала, что это твоя естественная расцветка, — ядовито захихикала Змея.
— Но-но! — укладываясь обратно, возмутился мужчина. — Это боевая раскраска! Не смывается без специального мыла и не пачкает, так как приготовлена по особому рецепту шамана Руко-Крива, — с серьезным видом сообщил он и, не сдержавшись, зашелся в приступе дикого хохота.
— Начинается, — обреченно вздохнул Ворон, а Акула громко булькнул в своей «луже». Что именно он хотел этим сказать, и хотел ли сказать хоть что-нибудь вообще — так и осталось тайной для окружающих.
Под периодические всплески нездорового веселья со стороны Волка, Змея все-таки умудрилась устроиться на ночлег. Она соорудила что-то вроде валика из колючих веток и подложила его себе под шею, после чего прикрыла веки, рассчитывая подремать вполглаза — расслабляться в компании примитивно мыслящих мужланов женщина не собиралась. За этот долгий день и не менее долгий вечер шептунья натерпелась от них сполна.
Ну, ничего, ничего, вот победит она в Тритэре, и, вернувшись домой, непременно отыграется… на студентах. Не зря же она составляла подробный план и перечень затрат: кому, чего, сколько? Десяток сундуков в нужные руки — и уютное ректорское кресло ей обеспечено. Уж она-то наведет порядок в этой обители бездарей и бездельников!
Змея поморщилась, осторожно поворачиваясь на другой бок. Нестерпимо яркий свет, проникая сквозь прикрытые веки, мешал предаваться приятным мечтаниям.
— Да притуши ты, наконец, свою «корону»! — рявкнула женщина, вскакивая на ноги.
— Как только ты снимешь свою! — невозмутимо ответил Ворон.
— А намочить этот ободок ты не пробовал? — с исследовательским интересом в голосе полюбопытствовал Серый.
— Может, ему по голове дать, как следует, чтоб сияние померкло? — кровожадно заявила Змея. — Или закопать его целиком до утра.
Предложения по тушению «ночника» следовали одно за другим. Волк не пожалел сил и материализовал лист бумаги с пером, чтобы конспектировать их… для Ворона.
— В ручей не пущу! — на мгновение очнувшись, произнес Акула и снова отключился.
Некромант покачал головой, слушая компаньонов, затем медленно поднялся на ноги и начал демонстративно разминать кисти рук. Волк и Змея синхронно вскочили и приготовились к атаке: шутки — шутками, но получить магический заряд не хотелось никому.
В этот самый момент пламя догорающего костра ярко вспыхнуло, взметнулось вверх и осталось в таком положении, пока двуликий интриган не закончил свою речь.
И вот теперь все эти союзники, которые на самом деле соперники, были вынуждены, следуя обозначенным правилам, снова устраиваться на ночевку.
Дух Игры давно исчез из виду, а ночь под каменным «сводом» скалы никак не наступала, потому что амуниция Ворона совершенно не желала гаснуть. Более того, она с каждой минутой разгоралась ярче, видимо, стремясь переплюнуть звезды. И если сравнительно тусклые крылья удалось прикрыть ветвями, обломанными с несчастных кустов, то надевать на голову пустую сумку (единственное дельное предложение, поступившее, как ни странно, от полуобморочного Акулы) спесивый «птыц» наотрез отказался.
«Ну и дурень! — решил Волк. — Себе же хуже делает».
Серый еще раз проехался взглядом по «шалашу», над которым гордо возвышалась воронья голова, увенчанная слепящим глаза нимбом, хмыкнул и, шлепнув напоследок истеричную курицу… то есть Змею по тощему заду, скрылся за скалой. Перед следующим этапом Игры определенно стоило выспаться. И даже самая неудобная, бугристая «постель» сейчас была лучше бессонной ночи в обществе негасимого «торшера» и склочной бабы.
«Лисичку бы под бок!» — мечтательно подумал маг, очерчивая защитный круг. Бросив на неровную землю тряпки, принесенные с собой, он завалился спать с приятными воспоминаниями о чудесной фигурке и пушистых рыжих ушках с черными концами. Ему всегда нравились яркие женщины.
