— Мэтью? О, нет!
— У него не было причин желать смерти вашей тетке?
По лицу молодой женщины пробежала легкая тень.
— …Не наделал ли он долгов? — спросил адвокат безразличным тоном.
— Увы, это так. Бедный милый Мэтью!
— И для него теперь вопрос решен?
— Да… Хоть в этом есть какое-то утешение, — сказала она, вздохнув.
Она по-прежнему ничего не понимала! Сэр Эдуард поспешно сменил тему разговора.
— Ваши кузены и ваш брат сейчас дома?
— Да. Я предупредила их о вашем визите. Они готовы помочь вам. О, я чувствую, вы, конечно, убедитесь в их невиновности… Преступник не из нашего круга.
— Я не могу творить чудеса. Дело может обернуться не в вашу пользу.
— Я верю: вы можете сделать все, абсолютно все!
Она вышла из комнаты, а сэр Эдуард в этот момент почувствовал себя несколько растерянным. Что Магдален имет в виду? Не хотела ли она, чтоб он выступил в роли адвоката семьи? И кого он при этом должен спасать?
Его размышления прервало появление мужчины лет пятидесяти. Мужчина был крепкого телосложения, но немного сутулился. Несмотря на мятую одежду и всклокоченные волосы, он производил приятное впечатление.
— Добрый день, мэтр. Ваше желание помочь нам очень похвально. Но, по-моему, расследование ничего не даст. Убийцу никогда не удастся найти.
— По-вашему, это взломщик, проникший в дом снаружи?
— Это очевидно. Никто из членов семьи не мог совершить преступления. О, бандиты так изобретательны! Они лазают вверх, как кошки, забираются в дом и выбираются из него, где хотят.
— Где вы находились в момент убийства?
— Я перебирал свои марки в небольшом кабинетике наверху.
— Вы ничего не слышали?
— Ничего… Впрочем, когда я чем-нибудь занят, я ничего не слышу. Знаю, что глупо, но так уж я устроен.
— Ваш кабинет расположен над этой комнатой?
— Нет. Он в задней части здания.
Дверь отворилась, и вошла женщина маленького роста со светлыми волосами. Она судорожно сжимала руки и казалась очень взволнованной.
— Уильям, почему ты меня не подождал? Ведь я тебя просила…
— Каюсь. Я просто забыл. Сэр Эдуард Палиссер… моя жена.
— Мое почтение, миссис Крэбтри. Надеюсь, мое присутствие не будет слишком докучливым. Я знаю, вы все хотите, чтобы положение наконец прояснилось.
— Разумеется. Но я ничего не могу вам сообщить, не правда ли, Уильям? Я легла в постель… Я спала. Меня разбудили крики Марты.
— Где расположена ваша комната, миссис Крэбтри?
— Над комнатой, где мы находимся сейчас. Но я ничего не слышала… Ведь я спала!
Большего сэр Эдуард от нее не добился. Она ничего не знала, ничего не слышала. Она испуганно твердила одно.
Сэр Эдуард решил поговорить с Мартой. Уильям Крэбтри вызвался проводить его на кухню. В холле они чуть не столкнулись с высоким молодым брюнетом, который направлялся к выходу на улицу.
— Мистер Мэтью Вохан?
— Да… Прошу извинить меня. Я тороплюсь. У меня назначена встреча.
— Мэтью! — крикнула его сестра, спускаясь с лестницы. — Мэтью, ты же обещал мне…
— Знаю. Но не могу. Мне надо кое с кем встретиться. К тому же зачем повторяться? Полиция уже достаточно помучила нас своими вопросами. С меня хватит.
И Мэтью вышел, хлопнув дверью.
На кухне Марта гладила белье. Она остановилась с утюгом в руке. Сэр Эдуард закрыл за собою дверь.
— Мисс Вохан обратилась ко мне с просьбой о помощи, — произнес он. — Могу я задать вам несколько вопросов?
Она пристально посмотрела на него и покачала головой.
— Я догадываюсь, о чем вы думаете, сэр, — сказала Марта. — Но они здесь ни при чем. Других таких приятных людей вам просто не найти.
— Не сомневаюсь. Но этого недостаточно, чтобы снять с них подозрение.
— Спору нет, сэр. Закон — странная штука. Но вот ведь какое дело: мне б стало известно, если б убил кто-нибудь из них.
— Но в конце концов…
— Я знаю, что говорю, сэр. Послушайте…
Над их головами заскрипел паркет.
— Это на лестнице, сэр. Когда кто-нибудь поднимается или спускается, ступеньки скрипят. Пройти бесшумно просто невозможно. Так вот: миссис Крэбтри была в постели. Мистер Крэбтри занимался своими марками. Мисс Магдален что-то шила на швейной машине. Если б кто-то из них спускался по лестнице, я б услышала.
Ее уверенность произвела впечатление на адвоката. «Хорошая свидетельница со стороны защиты на суде», — подумал он.
— Вы могли не обратить внимания.
— Нет, сэр. Я бы все равно услышала.
Сэр Эдуард изменил тактику.
— Мы говорили о троих. А четвертый? Мистер Мэтью тоже был наверху?
— Нет, сэр. Он был внизу недалеко от меня. В маленьком кабинете. Мистер Мэтью печатал на машинке. Отсюда хорошо слышно, как он стучит. Он не останавливался ни на минуту, сэр, — могу дать голову на отсечение. Это мне ужасно действовало на нервы.
Сэр Эдуард помедлил немного, а затем продолжил?
— Это вы нашли хозяйку мертвой, не так ли?
— Да, сэр. У бедняжки все волосы были в крови.
— Вы уверены, что в дом никто не входил?
— Никто не мог попасть в дом, минуя меня. Сюда проведен звонок, и в доме всего одна дверь.
Адвокат посмотрел ей в глаза.
— Вы были очень привязаны к мисс Крэбтри?
Ее глаза засияли глубокой нежностью.
— О, да, сэр! Мисс Крэбтри… Теперь-то я уже могу сказать об этом… Словом, сэр, я попала в скверную историю, когда была молоденькой. Мисс Крэбтри, сэр, не бросила меня на произвол судьбы… Она снова взяла меня к себе на службу… После того… Я бы дала изрезать себя на куски ради нее.
Сэр Эдуард умел распознавать правду по тону. Марта была искренней.
— Значит, в дом никто не входил?
— Нельзя было войти в дом незаметно.
— А если мисс Крэбтри ждала кого-то… и сама открыла дверь?..
Марта выглядела совершенно сбитой с толку.
— Это возможно, не правда ли? — настаивал сэр Эдуард.
— Да, сэр, но маловероятно. Я…
Она не могла отрицать, но все же пыталась это сделать. Почему? Она что-то знала. Четверо в доме… Четверо подозреваемых. Пыталась лиМарта выгородить преступника? Слышала ли она, как скрипели ступеньки лестницы? Может, все-таки кто-то спустился сверху, и Марта это знала? Но она, казалось, говорила честно, и адвокат был готов в тот момент ей поверить.
— Но мисс Крэбтри могла бы открыть дверь, — повторил он, однако не сводя с Марты глаз. — Окно ее комнаты выходит на улицу. Она, возможно, увидела из окна того человека, которого ждала, и впустила в дом. Возможно, она даже хотела, чтобы никто ничего не знал.
Марта выглядела смущенной.
— Да, сэр. Может, вы и правы, — согласилась она наконец нехотя. — Я об этом не подумала. Она, видно, кого-то ждала.
Казалось, эта мысль пришлась ей по сердцу.
— Вы последняя, кто видел ее в живых, верно?
— Да, сэр. Я убрала с чайного стола и пошла к мисс показать свою книгу записей и вернуть сдачу.
— Она дала вам на расходы пятифунтовую банкноту?
— Пять фунтов? — повторила шокированная Марта. — Я никогда столько не трачу, я очень экономна.
— Где она хранила свои деньги?
— Не знаю, сэр. Думаю, держала при себе… в черной бархатной сумке. И еще, может, запирала на ключ в какой-нибудь ящик в своей комнате… Мисс очень любила все запирать. Только часто теряла ключи.
Сэр Эдуард покачал головой.
— Вы не знаете, сколько у нее было дома пятифунтовых банкнотов?
— Нет, сэр.
— А не сказала, ли она вам что-нибудь такое, из чего можно было бы заключить, что она ждет гостя?
— Нет, сэр.
— Вы в этом уверены? Попытайтесь поподробнее воспроизвести разговор.
— Мисс Крэбтри говорила, что мясник — жулик, разбойник; что я израсходовала чая на четвертушку больше, чем положено; что миссис Крэбтри смешная — не любит маргарина; что ей не нравится монета в шесть пенсов, которую я ей дала со сдачей. Она так сказала о новой монете с изображением листьев дуба. Мисс Крэбтри считала, что монета фальшивая, и мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы переубедить ее. Мисс еще сказала, что торговец рыбой прислал копченую пикшу вместо мерлана и что ему надо об этом сказать и как следует отругать. Я это уже сделала и потом… Да, сэр, это все.
Рассказ Марты давал более яркое представление о покойной, чем самое подробное описание.
— Ваша хозяйка, как я вижу, отличалась требовательностью, ей довольно трудно было угодить, — сказал адвокат.
— Кое в чем мисс проявляла разборчивость. Но ведь она, бедняжка, можно сказать, никогда не выходила из дому. Развлекалась, как могла. Она часто ко всем придиралась, но сердце у нее было золотое. Мисс никогда бы не отослала нищего, не подав ему нескольких монеток. Может, она и важничала, но уж и пожалеть могла, это точно.
— По крайней мере, один человек будет скорбеть по ней…
