Шандатиль на самом деле не знал, что внутри, — даже его сильный дар месмерита не мог пронзить скорлупу дара Древа жизни. Сердце вновь сжалось от боли и сочувствия. Дара погибшего Древа жизни… Липучка — последний плод этого невероятного существа, о котором слагали легенды.
Дальнейшие кадры сменялись с всё возрастающей скоростью. Девушка, сжавшаяся перед злым Райли… При виде неё (то есть меня) у Шандатиля замерло сердце, а видимый им свет вспыхнул с новой силой, заполняя пустоту в груди, разрушая тоску и даря надежду. Когда я приняла руку эльфа, он едва сдержался, чтобы не обнять меня.
С того дня Шандатиль видел только меня, даже когда не смотрел. Потому что мой свет грел его душу, растапливал лёд поражений и смягчал горечь понесённых утрат. А когда ректор снял с меня мамин щит, я засияла для эльфа солнцем.
…Когда я снова стала собой и, моргнув, поняла, что вижу бледное от перерасхода эгры лицо Шандатиля, я не сумела сдержать эмоций. Обняла его и прижалась так крепко, как только могла.
— А я, как дурочка, переживала, — смеясь сквозь слёзы, прошептала я, — что у меня серая кожа и разноцветные глаза! Ты же ничего этого не замечал…
— Как влюблённая дурочка, — с удовольствием напомнил эльф мои слова. — Это важно, Кити. Говори мне это как можно чаще. Я хочу слышать, как ты меня любишь. Это делает меня живым… настоящим!
— Я знаю, — всхлипывала я, целуя его веки. — Знаю! Теперь я всё знаю… Это прекрасно… ужасно… как ты всё выносишь?
— Не без труда, — слабо отозвался он.
Я понимала, что он едва держится, чтобы не погрузиться в сон. Ради меня сохраняет сознание тогда, когда любой бы сдался. Но не мой парень!
— Спи, — целуя его в губы, я погладила светлые волосы и пообещала: — Теперь я буду смотреть на тебя. И верить так, как ты в меня. От всего сердца, от всей души, без малейшей тени сомнений! Клянусь…
— Не то, — не открывая глаз, едва слышно произнёс он.
— Конечно, — понимающе улыбнулась я и снова жарко поцеловала эльфа. — Я люблю тебя, Шандатиль. Ты… тоже моя путеводная звезда!
Он уснул в моих объятиях, а мне бы хотелось остановить этот миг безграничного счастья, которому, казалось, ничто не угрожает.
Глава 45
Я проснулась в объятиях эльфа и, затаив дыхание, снова не поверила своему счастью. Как же это случилось? Чем я заслужила столько света? Стоило посмотреть на Шандатиля, и мир становился прекрасным, потому что в нём жил самый лучший парень… Мой парень!
Высокий гладкий лоб, по которому захотелось провести кончиками пальцев, убрать прядь волос, опуститься к твёрдым, правильно очерченным губам… Я ощутила, что краснею. Мы вчера так много целовались, — я сама проявляла инициативу, — а потом уснули в одной постели. Сердце забилось чаще от одной только мысли.
Конечно, Шандатиль был ослаблен выбросом эгры, но я уверена, что парень не прикоснулся бы ко мне, даже будь полон сил. Потому что благороден и не станет пользоваться моментом… Но вспоминая его «к сожалению», я ощущала, как сбивается дыхание и закипает кровь.
— Доброе утро.
Вздрогнув, я отдёрнула руку от груди эльфа, которую осторожно поглаживала, и села в постели. Шандатиль смотрел на меня, и я прекрасно понимала, что эльф легко прочитал мои отнюдь не целомудренные мысли по лицу. Вчера, когда я видела его глазами, убедилась, насколько моё искусство скрывать эмоции далеко от желаемого.
Смущённо отвернулась и, глянув в окно, напряжённо заметила:
— Ещё так рано… Едва рассвело. До занятий часа два, не меньше.
— И у тебя есть предложения, как лучше всего скоротать это время?
Голос эльфа был ровным, ни тени иронии или намёка на продолжение вчерашних поцелуев, но я вспыхнула до корней волос. Едва дыша, прошептала:
— Нет… А у тебя?
— Есть.
О эгра! Я одновременно была готова провалиться от стыда и взлететь от радостной надежды. После того, как воочию увидела, на что Шандатиль пошёл ради меня и что я действительно значу для эльфа, я окончательно пропала в своих чувствах и желаниях. И хоть было очень страшно переступить черту, сейчас призналась самой себе, что готова на этот шаг.
Сердце застучало так быстро, что напоминало перепуганную птаху в клетке.
— И… — Я кашлянула, пытаясь сделать так, чтобы голос мой не дрожал и звучал весело. — И чем же мы займёмся?
Затаила дыхание и, глядя в окно на медленно карабкающееся на небо солнышко, ожидала, что эльф обнимет меня, притянет к себе и…
— Я дам тебе пару уроков, — услышала в ответ и прикусила губу. — Если позволишь.
Пару?! Ох, как захотелось сбежать! Но, разумеется, я осталась на месте, размышляя, хватит ли у меня смелости сделать первый шаг. Шандатиль медлит, не потому ли, что намекает на это?
«Ну же, Кити! — увещевала я себя. — Решайся!»
Положила дрожащие руки на блузку и расстегнула одну пуговку. Голос мой прозвучал тихо:
— Позволю…
— Думаю, удобнее будет сделать это на лётном поле.
Я замерла в растерянности. Где?!
— И твоему дракону стоит привыкнуть к твоей новой способности, — добавил эльф. Он наконец положил мне на плечи горячие ладони… но лишь для того, чтобы осторожно отодвинуть меня. Поднялся и, поправляя одежду, посмотрел сверху вниз. Зелёные глаза эльфа серебрились весельем. — Ты ясно дала понять, что не желаешь, чтобы всем стало известно о твоём истинном происхождении. Стоит потренироваться скрывать это… — Уголок его рта дёрнулся вверх. — Или у тебя были другие планы?
— Нет! — вскочила я и ветром метнулась к выходу, на ходу застёгивая блузку и моля эгру, чтобы эльф не заметил.
Конечно, он заметил! Но я могу сделать вид, что это произошло случайно.
Шандатиль неотступно следовал за мной до самого лётного поля. Вокруг царила тишина — веденты ещё спали, и лишь в противоположном конце лётного поля кто-то из рабочих катил пустую тележку. Судя по всему, драконов только что покормили.
— Азун! — Я потрепала своего дракона и быстро оглянулась на эльфа. — Он реагирует на меня как обычно.
— Это хорошо, — медленно кивнул парень. — Ты и сама неплохо справляешься. С момента, как Алмиус освободил твою суть, прошло совсем немного времени. Я предполагал, что ты будешь несколько более… нестабильной.
— Это плохо? — заволновалась я, поглаживая дракона.
— Это восхитительно.
Я прикусила губу и, опустив голову, изо всех сил сдерживала улыбку. У Шандатиля талант одним словом развеивать сомнения и страхи. И пусть они, как голодные рыбки, через некоторое вновь соберутся вокруг меня, сейчас я верила, что справлюсь со всеми трудностями и преодолею любые преграды.
Пока я седлала Азуна, эльф сходил за своим драконом, и мы поднялись в небо одновременно. Удивительная прогулка, наполненная свежестью ветра и указаниями Шандатиля, наполнила меня безмерным ощущением счастья.
Моя эгра — и тёмная, и светлая — переплеталась контрастными лентами, создавала неповторимый рисунок и оседала затейливым следом. Я видела в зелёных глазах эльфа восхищение, и это вдохновляло меня сильнее, чем что бы то ни было.
У меня получалось… быть человеком.
Приземлилась уже с твёрдой уверенностью, что никто в академии не заметит алых глаз или острых ушей, — я прекрасно контролировала свою внешность.
— Удивительный подарок сделали мне родители, которых я не знаю, — с восторгом заявила я, когда рассёдлывала Азуна. — Не понимаю только одного, как это возможно.
— Смотри. — Шандатиль взял палочку и начертил на земле круг. Перечеркнув его крест-накрест, указал в середину. — Равновесие и полное отсутствие эгры. Так живут обычные люди, в которых нет магии. — Двинул рукой вправо, до пересечения линии с кругом. — Светлые эльфы здесь. — Направил палочку по окружности вниз, до пересечения с вертикальной полосой. — Магенты, эгра которых может быть светлой, тёмной или же нейтральной.
Двинулся дальше.
— Тёмные, — шепнула я, понимая, о чём речь. И завороженно следила, как конец палочки движется вверх, к последнему пересечению круга. — А что здесь?
