— Да не особо, — уныло призналась я и огляделась. — Где Шандатиль?
— У Зеркала, — кивнул жрец на дверь. — Следит за Океолой, чтобы ваша дочь снова не разрушила храм.
— Ну разбила зеркало только, — смущённо буркнула я. — И то обычное, не магическое. — Встрепенулась: — За Океолой? А где тогда Дастер?!
Заметалась, в панике не зная, то ли проверять оставшееся поголовье драконов, то ли убедиться, что Древо жизни не уничтожено на корню. Что ещё учудит мой старший сын, даже я не могла представить.
— С Далграназом, — раздражённо поморщился Хардарик. — Дроу приехал утром и полдня торчал на границе резервации, требуя увидеть племянников. Шандатиль разрешил встретиться лишь с сыном, потому что…
— Океолу мой братец умыкнёт, — понимающе закончила я и хищно ухмыльнулась: — Хотя, признаюсь, есть мыль отдать ему племяшку на пару дней. Моя дочь наведёт в пещерах дроу такой порядок, что священные пауки в панике разбегутся! А сам братец на коленях приползёт к Липучке просить политического убежища!
Хардарик недовольно поджал губы и коротко поклонился. Я хмыкнула: эльфы! Народ суровый и неулыбчивый. Когда мы вошли в храм, я застыла у порога, залюбовавшись своим прекрасным мужем. Его точёный профиль, как всегда, источал невозмутимость, хотя чернокожая девочка с белоснежными волосами уже сидела на шее отца и, держась за остроконечные уши родителя, с интересом заглядывала в Зеркало судеб. Дочке нравилось принимать образ дроу, чтобы пугать взрослых, и мои уговоры на неё не действовали...
— Мама! — Океола прыгнула так резво, что Тиль её едва успел поймать. Стоило мужу отпустить девочку, малышка бросилась ко мне со всех ног. — Я выйду замуж за Франциса! Не терпится ему рассказать…
— Лучше не надо, — рассмеялась я, мысленно посочувствовав спокойному и рассудительному мальчишке, сыну Хардарика. — А то, боюсь, он не переживёт этой радостной новости, и замуж выходить будет не за кого.
— Да? — озадачилась дочь и пообещала побледневшему жрецу: — Тогда я буду молчать, пока он сам не попросит выйти за него.
— Так будет лучше всего, — с явным облегчением ответил тот.
— Привет, остроухий, — нежно поздоровалась я, целуя обнявшего меня мужа. — Скучал?
— Нет, — ровно ответил он, но стоило мне нахмуриться, улыбнулся: — С детьми разве заскучаешь?
— Ну и ладно. — Сделав вид, что обиделась, я высвободилась из кольца его рук. — Тогда не скажу тебе важную новость.
— Попробую угадать, — включился в игру Тиль. — Корза вернула земли светлых?
— Пока нет, — вздохнула я и тут же воспряла. — Пока! Я добьюсь этого, вот увидишь. Галриенне понравился мой коварный план тихого политического переворота у магентов, у женщины такая же аллергия на Дроолса, как и у меня. Осталось подобрать противному Райли жену постервознее, а то засиделся в женихах! Ещё версии?
— Тогда… — задумался Тиль. — Корза издала приказ, обязующий дроу отпустить эльфиек?
— В яблочко! — щёлкнула я пальцами, довольная тем, что дело нескольких лет наконец разрешилось в нашу пользу. — Но с припиской. Девушки могут остаться по доброй воле… — Тут радости моей поубавилось. — Странно, но многие не пожелали возвращаться. Примерно каждая из пяти.
— Ничего странного. — Тиль поцеловал меня. — Дроу такие привлекательные…
— Что? — насторожилась я. — Снова глаза покраснели? Или кожа посерела?
— Ты всегда прекрасна, — привычно ответил он, и я заулыбалась.
— Но это не та новость, о которой я хотела сообщить.
— Ещё что-то выцарапала у корзы? — удивился эльф.
— Не выцарапала, — мечтательно протянула я, — и не у Галриенны…
— В Амер ты не успела бы залететь, — рассудительно заявил муж. — Значит, дело не касается работы твоего отца. Может, ты получила важную весть от любимой сестры?
— В твоём предположении мелькнуло важное слово, — намекнула я. — Даже два… Залететь и отец.
В храме стало тихо, лишь снаружи доносился гул голосов, да дочь рассматривала что-то в своих ладошках.
— Океола, — первым отмер жрец, — ты видела в Зеркале ещё братиков или сестёр?
— Ага, — не отрываясь от своего занятия, ответила она. — Много.
— Сочувствую, — грустно вздохнул Хардарик и вышел из храма.
— Я снова стану папой? — уточнил Шандатиль.
— Других вариантов нет, — рассмеялась я.
— Это прекрасно, — выдохнул муж и, покачнувшись, от радости уселся на пол.
Я оставила его свыкаться с мыслью, а сама направилась к дочке.
— Что там у тебя?
— Вот! — показала она. — Францис подарил.
— Яйцо?
Я погладила скорлупу кончиком ногтя, и существо взвизгнуло:
— Щекотно!
— Оно говорит! — испугалась Океола.
— А ещё прекрасно поёт о невозможной любви, но ты ему не верь, — посоветовала я и обернулась к мужу. — Милый, это же первый дар Древа жизни. Надо показать его Далграназу, пока он на границе. Тёмные так забавно потрескивают от энергии яйца, — дочке понравится... Но главное, — дроу узнают, что Древо полностью возродилось. — Я радостно хлопнула в ладоши: — Любовь моя, у меня всё получилось!
Шандатиль поднялся и, приблизившись, крепко обнял.
— Я же говорил, что ты мне подходишь.
— Но ты не очень старался меня удержать, — с ноткой обиды напомнила я.
— Я терпеливо ждал своё солнце больше двухсот лет, и лишь желал, чтобы ты светила. Если пламя схватить — оно погаснет. Я не мог этого допустить... И теперь сияешь для меня — это самое невероятное чудо и невыразимое счастье! Моя невозможная любовь. Моя Кити.
Конец
