— Чем закусываешь? — полюбопытствовал орёл.
— Яичками, — удовлетворённо каркнула «сотовая».
— Птичьими? — нахмурилась «спутниковая».
— Куриными, — лаконично ответила «сотовая».
— Тогда ладно, — кивнула «спутниковая», — курица не птица, ворон не орёл.
— А в глаз хочешь? — немедленно разбухла «сотовая» и поползла по спине «спутниковой», цепляясь за орлиные перья лапками и клювом. Порыв ветра отбросил воинственного пассажира назад, ворон еле успел зацепиться за ремень. Прямо перед его клювом оказалась ещё одна фляжка. Желание разобраться с невозмутимым спутником было немедленно забыто, ибо его перебило другое, ещё более сильное желание.
— Между первой и второй перерывчик небольшой. — С этими словами ворон принялся выдирать очередную фляжку из-под ремня. Фляжка была тяжёлая и довольно большая.
— Эту не тронь! — заволновался орёл. — Моя пайка. После выполнения задания пить буду.
— Да ты чё, до Буяна насухую лететь собрался? — поразился ворон. — Ну ты, блин, даёшь!
— У меня миссия особая, — гордо сказал орёл. — Пайка что? Не за пайку работаю! Наше племя орлиное теперь на гособеспечении.
— Это как? — поинтересовался ворон, выдёргивая из-под ремня очередные сто граммов.
— А вот так! Едим, пьём вволю. На всем готовом. А как срок придёт — службу честно справляем… — орёл поморщился, — вас, доходяг, до цели волокём да присматриваем, чтобы не ужрались по дороге… эй! Ты что? Ещё и трёх километров не пролетели…
«Спутниковая» связь опоздала. «Сотовая» отсосала внеочередные сто граммов, превратилась в двухсотовую, откинула пустую фляжку и начала клювом выщипывать из орла перья.
— Ты чё? — заклекотала «спутниковая». — Совсем сдурел?
— Точно помню, закуска здесь была… сам лично клал…
— Убью гада!!!
— Только попробуй! — хмыкнула «сотовая», продолжая ощипывать «спутниковую». — У меня здесь, — она ткнула крылом в свою чёрную голову, — информация на вес золота. Большие люди пострадают, коль до Буяна её не донесу. Всё племя твоё орлиное под корень выведут. Обеспечение… развелось вас дармоедов… убью… убил один такой… — Похоже, двухсотовый начал уставать. Перья выдёргивались лишь на третий, а то и на четвёртый рывок. — Да мы Кусю недавно морду набили, нас сам Горыныч зауважал, а уж вам, орлам…
«Спутниковая» предельно изогнула шею, выдернула забытый вороном свёрток и сунула ему в клюв.
— Вот твоя закуска.
«Сотовая» для порядка выдрала ещё одно перо и на образовавшейся проплешине организовала стол.
— Другое дело. Слышь, лошадка моя непарнокопытная, присоединяйся.
— Так мне, вроде, нельзя пока, — неуверенно пробормотал орёл. — До Буяна ещё махать и махать…
— Ну ты дурной, — закаркал ворон, давясь смехом и закуской, — раньше не летал?
— Первый рейс, — смущённо признался орёл, — нашу службу только-только организовали. Седмицы ещё не прошло, — добавил он, словно извиняясь.
— Ладно, прощаю на первый раз. — Ворон снисходительно махнул крылом. — Салага, что с тебя взять.
— А ты «сотовым» давно работаешь?
— Третий год. Послужной список, ахнешь! Но чтоб я когда насухую летал? Себя не уважать… — Ворон вцепился клювом в очередную дозу. Это опять оказалась пайка «спутниковой» связи, но на этот раз орёл не рискнул возражать.
— Последний раз спрашиваю, — выдирая из горлышка пробку, вопросила «сотовая», — пить будешь?
— Буду! — решился орёл, сообразив, что это единственный шанс хоть частично спасти свою долю.
— Молодец! Ор-р-рёл! — одобрил ворон, прикладываясь к дозе «спутниковой» и протягивая ей остатки. — Может, из тебя и выйдет толк. Я, пожалуй, займусь твоим воспитанием… не бесплатно, конечно…
— А чем платить?
— Что за вопросы? Эликсиром, конечно!
— А-а-а, — успокоенно вздохнул орёл и отшвырнул в сторону опустевшую флягу. — У меня ещё заначка есть, — доверительно признался он «сотовой». — Гена расщедрился. На опасное дело, говорит, идёте, соколы! А чё тут опасного? Летим себе и летим…
— Ха! Да знали б вороги, что у меня тут! — Ворон ещё раз шлёпнул себя крылом по голове, сбил себя с ног, попал в завихрение воздушного потока и оказался за бортом. — Куда! — каркнул он во всю глотку при виде уносящегося на юг спутника. Спутник-то ладно. Но при нём все его дозы. До самого до Буяна. — Назад!!!
Разъярённой «сотовой» потребовалось всего несколько взмахов крыльями, чтоб догнать ничего не подозревавшего спутника и увесисто долбануть его клювом по черепу.
— За что? — возмутился орёл.
— Ещё раз попытаешься ноги сделать, пасть порву и моргалы выколю, — посулила «сотовая», возвращаясь к «столу». Полностью замордованный и деморализованный спутник не рискнул возражать и даже не пикнул, когда нахальная «сотовая» отцепила от пояса очередную флягу, причём из вредности самую большую. Ту самую, из заначки. — Ладно уж, — хмыкнул ворон, уловив жалобный взгляд орла, — присоединяйся.
На этот раз спутника уговаривать не пришлось. Но если от этой дозы у орла кровь взыграла в жилах и он ещё резвее замахал крыльями, то у ворона взыграла дурь в башке. А потому на вопрос, что, собственно, несёт «сотовый» на Буян в своей мудрой вороновой голове, получил ответ, что сейчас чья-то морда басурманская получит ещё раз по кумполу, ибо наверняка эта морда вражеский подсыл, раз пытается выведать столь сверхсекретную информацию. Однако, добавил ворон, все басурмане дураки, пеньки и лохи, и в качестве доказательства этой аксиомы «сотовая» завопила во всю глотку:
Папа морем не пойдёт!
Папа море обойдёт!
А вот хрен вам догадаться,
Как он Марьюшку найдёт!
Благородный ворон опустошил ещё одну фляжку, заполз на её место под ремень и отключился. Орёл мерно махал крыльями, оставляя за собой километры за километрами, раздумывая над словами ворона. И чем ближе был остров Буян, тем большее уважение он испытывал к маленькой, но гордой птичке. Орёл заботливо поправил свесившуюся из-под ремня пьяную головку сотовой, выдернул по дороге, из-под того же ремня, её дозу, опустошил фляжку и вновь погрузился в раздумья. До Буяна задачу он должен решить. Это дело принципа. В басурманах орлу летать не улыбалось.
— Сколько раз пояснял тебе, отрок неразумный, — протяжно басил батюшка, окая по волжски, — как начну псаломы петь али проповеди читать, так кончай за верёвочку дёргать. Крестом святым осени себя, в храм божий войди да стой себе в уголочке спокойненько.
Федул виновато вздохнул и потупил глаза на погнутый язык бронзового колокола, который он нервно крутил в руках. Пудовая колотушка под пальцами отрока габаритами два на полтора принимала самые разнообразные формы.
— Ну полно, полно. — поспешил успокоить взволнованного звонаря поп, — к вечерне-то язычок обратно приладить успеешь?
— Конечно, отче! — обрадовался детинушка, одним движением расправляя бронзовую кривулю. — И колокол обратно привешу…
— Так ты и его сорвал? — расстроился батюшка.
— Балка под куполом хлипкая оказалась, — вновь стушевался Федул.
— И что мне с тобой делать? — вздохнул отец Кондратий. — Ума не приложу…
Федул неуклюже переминался с ноги на ногу. Стыдно было признаться, что подводил его азарт. Голос у отца Кондратия был могучий. Такой могучий, что все стёкла в кутиновской церквушке давно повылетали. Вместо них пришлось пузыри бычьи натягивать. Как в старину. А уж резонировали они не хуже иного барабана или бубна. Вот и была у юного звонаря мечта хоть раз колокольным звоном заглушить пастыря своего духовного. Пока не удавалось. То верёвка порвётся, то колокол упадёт… Федул вздохнул.
— Батюшка, я слышал, в первопрестольной о тыщи пудов колокол отлили… вот бы нам в Кутиновку такой!
Батюшка усмехнулся, отодвинул край занавески и выглянул в окно.
— Не видал, куда хозяйка пошла?
— К бабке Миланье.
— До заката лясы точить будут, — обрадовался поп, запустил руку под стол и выудил оттуда пятилитровый штоф.
— Откуда это, батюшка?
— Прихожане пожаловали, — прогудел отец Кондратий, наполняя двухсотграммовые «рюмки» до краёв. — Ну, чтоб работа у тебя спорилась! — Он поднял свою чару, но поднести её ко рту не успел.
— Артюха!!! — радостно завопил Федул.
На пороге появился маленький мужичок с окладистой рыжей бородкой, одетый в роскошную красную рубаху в белый горошек. Кожаный жилет не сходился на его довольно солидном круглом животике. Пошаркав сапогами о половую тряпку у порога, он вошёл в комнату, раскрыл объятия и, увидев в руке Федула чарку, завопил:
— А ну нагнись!
Звонарь послушно нагнулся, купец первой гильдии Артём Небалуев встал на цыпочки и треснул брата по загривку, после чего напустился на батюшку.
— Это что ж вы себе позволяете, отец Кондратий? — зашумел он, выдирая из рук Федула чарку. Звонарь виновато хлопал глазами. — Али мало я на церковь жертвую? На Бога да на вас, чтобы вы за нашим младшеньким… а ну нагнись! — Федул ещё раз нагнулся, купец вновь встал на цыпочки и погладил брата по голове, — …присматривали?
