— Масуд, мне всё равно каким путем ты пойдешь, но ты нам нужен здесь! Из-за вашего глупого спора может пострадать наше королевство. Сейчас нужны все силы, чтобы дать отпор королеве… Сосредоточься, Масуд! Придумай что-нибудь!
— Хорошо, придумаю, — пообещал я.
Зеркало засветилось ярко-синим цветом, засверкало милицейскими мигалками, а после потухло. Глаза Гули исчезли.
Вот тебе и здрасте… Вот и приехали. Надо сообразить, как сделать так, чтобы и волки остались целы, и овцы сыты. А что если…
Да!
Так и поступлю! Надо только собраться с силами и призвать на помощь всё своё красноречие.
Глава 35
В гостиной поместья Капулетти было свежо и просторно. Я прилетел сюда в полуденный час, когда солнце стояло в зените и жара расслабила людей, навевая им обеденный сон. В этот час лучше всего решать неторопливые вопросы, которые требую обстоятельного обсуждения, а не срочной и взрывной реакции.
Пол покрыт красивым ковром, а занавески, мягкими складками падающие с высокого окна и колыхающиеся от дуновений ветра, были из муслина цвета молодого гороха. Стены увешаны гобеленами из золотой и серебряной парчи, на которых изображены цветущие яблоневые ветки, и украшены несколькими хорошими картинами. В полдень букет белых лилий на столе разливал по комнате чуть слышный запах, словно аромат мечты.
Не было здесь и "мебели красного дерева", ее заменяли выкрашенный в белый цвет шкафчик с книжками, плетеное кресло-качалка с подушками, туалетный столик, покрытый белой муслиновой салфеткой с оборками, старинное зеркало в золоченой раме с нарисованными на его верхней части пухлыми розовыми купидонами и фиолетовыми виноградными кистями. В центре возвышался ледоколом огромный стол, за который я и усадил членов обоих семейств.
Для джинна плевое дело собрать всех по Вероне, вытащить из Мантуи и окрестных деревень. Получилось порядка двадцати человек. И эти двадцать человек сидели статуями, парализованные на креслах. А что? Если я их отпущу, то они могут кинуться в драку, а мне этого совсем не хотелось. Поэтому все двадцать человек безмолвно смотрели на меня, на то, как я сотворил из воздуха белую простынь и заставил её растянуться на стене. После этого я откашлялся и начал говорить:
— Здравствуйте, Капулетти и Монтекки. Я волшебник, не злой колдун, нет-нет, не хлопайте испуганно глазами. Я волшебник из тех, кто помогает людям. И я пришел сюда лишь для того, чтобы примирить вашу древнюю вражду. Скажите, в чем причина вашей неприязни?
Чтобы не начали говорить всем кагалом, я освободил рты главам семейств. Два убеленных сединами старика недовольно уставились на меня. После этого перевели взгляд друг на друга и Капулетти начал:
— Наша вражда идет издревле, я ещё бегал босым мальчишкой, а деды уже вырывали остатки волос друг у друга. И звон сотен шпаг летел над площадью Вероны. Мы вечно враждовали!
— Также помню я, что мы всегда зуб скалили на Капулетти. И ночью нас пугали страшилками о них, что если мы не будем спать, то из-под кровати вылезет наш враг и нам откусит ноги по колено, — поддержал его Монтекки.
— Так а почему вы враждовали?
На этот вопрос никто не дал ответа. Двое стариков лишь пожали плечами, а остальные не смогли и этого сделать, так как были парализованы моим волшебством.
— Так если нет средь вас несогласия — может примириться вам и зарыть нож разногласий в землю глубоко? — нет, всё-таки они вынудили меня заговорить на их возвышенно-поэтическом языке.
— Но это вражда предков и она закончится лишь со смертью одного рода! — пафосно воскликнул Капулетти.
— Да, и это явно будут не Монтекки! — тут же отозвался его оппонент.
— А это мы ещё посмотрим! И наши слова будут подтверждены звоном шпаг!
— А наши ещё и сталью пик будут поддержаны вполне. Мы не отступим!
— Мы тоже никогда не сделаем шаги назад!
Два старика начали запальчиво обзывать друг друга. В ход пошли воспоминания о былых заслугах и сражениях. Я щелкнул пальцами, заставив обоих замолкнуть. Но даже в таком положении их взгляды говорили красноречивее слов. Мда, эти не примирятся.
Я взглянул на других, которые тоже глазами пытались пробурить дырки в противниках. Только Джульетта смотрела на Ромео с тем самым сожалением, с каким смотрят на любимые вещи, которые придется выкинуть из-за старости. Ромео же не отводил глаз от любимой. И это уже было не моё любовное зелье, так как оно должно было уже выветриться — это действительно были чувства.
Настоящие, реальные чувства…
И неужели я должен буду разлучить эту пару, чтобы одну женщину сделать счастливой? Да ну его — пусть я проиграю спор, но соединю эту пару.
Я щелкнул пальцами и на экране появилась картинка. Темное помещение склепа Капулетти, где уже лежал новый гроб Тибальта.
— Смотрите, люди, смотрите и запоминайте, — проговорил я.
Картинка сдвинулась и показала печальных Капулетти, которые с заплаканными лицами входили в склеп. Факелы освещали грустные лица и следы слез на щеках. Вносили гроб, а там лежала бледная Джульетта.
— Вот до чего вы доведете своё дитя враждой. Вам мало жизней Меркуцио и Тибальта? Вы хотите больше крови? — проговорил я, показывая на простыню.
Гроб поставили. На него тут же упала рыдающая кормилица. Сеньора Капулетти стояла с каменным лицом, но слезы выдавали ту бурю чувств, которая бушевала внутри неё. Мужчины сжимали кулаки, но их ярость не знала выхода.
— И это только начало, смотрите, что будет дальше, если не остановите свою вражду! — повысил я голос.
Чтобы добавить драматичности, я заставил звучать в воздухе металлический рок. Тяжелый рок, из серии "индастриал".
Вот картинка поменялась и все люди пропали. Остался стоять только гроб Джульетты, освещенный лучом луны, падающим из небольшого оконца. И рядом с гробом появился Ромео, бледный, как сама смерть, но сжавший твердо челюсти и всем своим видом демонстрирующий решимость.
Он сдвинул крышку гроба и ахнул, увидав Джульетту. Его губы зашевелились, но слов не было слышно (я поленился включать аудиодорожку).
Через пару мгновений появилась ещё одна тень. То был Парис. Молодые люди о чем-то говорили друг с другом, а потом вытащили шпаги. Завязался бой. Парису не повезло и он упал, закрывая окровавленную грудь. Камера вновь крупно взяла Ромео. Он о чем-то говорил, потом взглянул на Джульетту и достал из кармана стеклянный пузырек. Что-то крикнул бездушной луне и осушил сосуд до дна.
В лучших традициях Голливуда, тут ожила Джульетта. Она пыталась добудиться Ромео, но тот остался бездыхан. Тогда она поцеловала ещё теплые губы и упала рядом. Вот и всё. На этом я свернул картинку.
Монтекки и Капулетти сидели с печальными лицами. Из женских глаз протянулись дорожки слез. Ромео и Джульетта всё также смотрели друг на друга влюбленными глазами. Похоже, что мне всё-таки удалось пронять этих людей, которые с молоком матери впитали вражду друг к другу.
— Вы все видели? Это будет вашим будущим, если вы не перестанете враждовать. Так будет, Капулетти и Монтекки… Поэтому я предлагаю вам заключить союз. А чтобы он был нерушим — пусть брак Ромео и Джульетты скрепит его брачными узами. У меня всё. Я хочу вас послушать…
После щелчка пальцев я снял заклинания с сидящих людей. Долгие полминуты все молчали, потом старик Капулетти произнес:
— Но Ромео убил Тибальта…
— А Тибальт убил Меркуцио. Так кровью искупают кровь. И вам ли не знать, что Ромео вовсе не хотел так делать — он лишь защищался, чтобы не быть убитым…
Капулетти вздохнул, помолчал и потом кивнул:
— Волшебник, ты прав. Ты показал нам ужасные вещи, но они обязательно произойдут, если мы не сможем остановиться. И мы должны зарыть кинжалы разногласий поглубже в землю… Капулетти, вы со мной согласны?
Потянулись долгие секунды, а потом род Капулетти кивнул. Все как один человек. Монтекки смотрели на них, раскрыв глаза. Тогда кашлянул старик Монтекки:
