– Это джин, – сказал я. – Это реакция на большие порции джина. – И спросил: – Что вам привезти?
– Газеты, прежде всего газеты, – перечислил он. – Что попадет под руку, то и берите. Ну, и кое-что от зеленщика. Он знает, что мне надо. Сошлитесь на меня. Идет?
Я кивнул.
Я чувствовал: заляжет Пан не на камешках, а где-нибудь здесь, в баре, хотя бы вот в том кресле, с бутылкой джина в руках. Дай бог, если к моему возвращению в бутылке останется хотя бы на донышке.
Но насчет дороги Пан нисколько не преувеличивал.
Некоторые повороты оказались даже опаснее, чем я думал. Тут мало кто ездил. Я едва успевал проскакивать над обрывами, подернутыми глубокой океанской дымкой, а пару раз царапнул бортом о нависающие над дорогой скалы.
Глухо. Пусто. Ничто не радовало взгляд.
И городок оказался под стать дороге – унылый и пыльный. Аптеки и бары почти пусты, в магазинах ни души, я и зеленщика разыскал с трудом. Тоска провинции запорошила и глаза единственного увиденного мною полицейского. Он кивнул мне, как знакомому, но к машине не подошел. Может, прилип к стене питейного заведения, на которую опирался. Не знаю.
Впрочем, все это вполне устраивало меня. И у первой телефонной будки я остановил машину.
– Наконец-то, – сказал доктор Хэссоп, удостоверившись, что голос в трубке принадлежит мне. – Я ждал звонка.
– Я не хотел звонить раньше.
– Понимаю.
Я не стал тянуть время:
– Я видел газеты.
Он сразу понял, что речь идет о Беллингере, но ничего не сказал.
– Это они? – спросил я.
– Думаю – да.
– Вы планируете продолжение?
– Его не надо планировать, оно последует само по себе.
– Что это значит?
Он сделал вид, что не расслышал меня:
– Как ты?
– Гораздо лучше.
– Перед отъездом ты выглядел неважно.
– Я отдохнул.
– Это хорошо. Скоро ты нам понадобишься.
– Как скоро?
– Ты поймешь сам.
– Вы дадите мне знать?
– Ты поймешь сам, – повторил он. Видимо, техники Консультации, записывающие разговор, уже растолковали, из какого города я звоню, потому что он не стал спрашивать адрес. Он спросил: – На какое имя писать?
– Писать? – удивился я. Кажется, за всю свою жизнь я ни с кем не состоял в переписке.
– Вот именно, – ровным голосом подтвердил доктор Хэссоп. – Через пару дней загляни на почту. Не теряй время. Имя?
– Л.У.Смит.
– Я так и знал, – удовлетворенно заметил доктор Хэссоп и положил трубку.
Через два дня я вновь побывал в городке.
Населения в нем не прибавилось. Он был полон скуки, даже тоски, подчеркиваемой резким ветром и писком чаек. А может, это я был полон тоски. Не знаю.
Пустые магазины, полупустые бары; церковь тоже была пуста. Редкие автомобили на пыльных улицах казались купленными по дешевке и скопом; я, например, увидел форд тридцатых годов, нечто вроде самодвижущейся платформы. Впрочем, он действительно двигался.
– Одну минуту. Я кивнул.
Девушка встала из-за почтовой стойки и толкнула служебную дверь. Почта до востребования лежала перед ней в специальной коробке, но девушка встала и прошла в служебную дверь. Мне это не понравилось. Грузный старик, молча заполнявший за столиком бланк телеграмм, поднял мутные глаза и уставился на меня. Мне и это не понравилось. Мне захотелось уйти.
– Л.У.Смит?
– Конечно.
Девушка, так же, как и все вокруг, присыпанная пылью невидимой, но остро ощущаемой скуки, протянула мне конверт. На ощупь в нем ничего не было, и это мне тоже не понравилось.
Я не хотел вскрывать конверт на почте, мне хотелось поскорее убраться из городка, а в дороге мне было попросту не до конверта.
Алхимики…
Проскакивая опасные повороты, я кое-что вспомнил.
Алхимики всегда были слабостью доктора Хэссопа, он не раз пытался к ним подобраться. Иногда это у него почти получалось, но к результатам, как правило, не вело. А Беллингер… Чем, черт возьми, мог привлечь внимание алхимиков Беллингер?
На вилле «Герб города Сол» старик никогда не подходил к телефону. Он не пользовался ни радио, ни телевизором.
Случайность?
Я мог лишь гадать.
Алхимики…
Еще задолго до истории с Беллингером, задолго до истории с Шеббсом и коричневыми братцами доктор Хэссоп развивал мысль о некоем тайном союзе, оберегающем нас от собственных глупостей.
Оберегающем?
А Сол Бертье? А Голо Хан? А Месснер? Скирли Дайсон? Беллингер?..
Я был полон сомнений. Что-то мешало мне, что-то подсказывало: мыс, где я укрываюсь, перестает быть надежным убежищем. Особенно после моих звонков и этого конверта…
И Пан меня удивил.
Он встретил меня на пороге, и я сразу увидел – он хорошо навеселе. Я даже отделаться от него не смог. Я так много для него сделал, объяснил Пан, что он хочет выпить со мной. Ведь уже вечер, значит, никто не поступается принципами. Он, конечно, сам мог съездить за припасами, но ему хотелось, чтобы я получил удовольствие. Ему больно смотреть на мое одиночество. Он за то, чтобы время от времени я развлекался. Городишко у нас, конечно, занудный, сказал он, и женщины в нем занудные, но вдруг я люблю именно такой тип?.. Пан заговорщически мне подмигнул. Сам-то я, подмигнул он, крепко держусь, но иногда и на меня накатывает. Чем больше джина, тем хуже, сказал он, а не пить нельзя – по той же причине. Или наоборот, – Пан совсем запутался. Зато с утра сегодня ему повезло. Он проводил меня, а тут подкатили двое. Вполне разумные ребята. Сами ни капли, а вот его, Пана, угостили от души.
Он никак не мог уняться:
– Видели когда-нибудь мексиканских тараканов? Как хороший карандаш, а когда смотрят на тебя, чувствуешь – они смотрят именно на тебя. И вид у них при этом такой, будто они имеют прямое отношение ко всей местной контрабанде. Я их видел, знаю. Будь они еще покрупней, они бы и дорогу перестали нам уступать.
– Мы же не ходим по стенам, – укорил я Пана.
– Плевать! – отозвался Пан и сам меня укорил: – Вот вы любите посидеть у стойки, а они любят поглазеть на вас. Думаете, это спроста?
Я вывернулся:
– Можно же их вывести каким-то образом. В чем тут проблема?
– Вывести?! – Колючие голубые глаза Пана налились чуть ли не страхом! – Никогда так не говорите! Вы только собираетесь кого-то там вывести, а вас уже повели.
– О чем это вы? – спросил я грубовато.
Пан хихикнул, но и это получилось у него не очень весело:
– Я все о них же. О мексиканских тараканах. С мексиканскими тараканами нормальный человек более трех суток прожить вместе не может.
– Преувеличиваете!
– Нисколько.
Он здорово без меня поддал. Те двое, что тут проезжали, оказались щедрыми ребятами. «Сами ни капли…» Интересно бы взглянуть на этих ребят.
– Я точно знаю. Ни один нормальный человек рядом с мексиканскими тараканами не проживет более трех суток. Ну, может, вы… Или я… – Пан заговорщически подмигнул. – Мы-то с вами, я же вижу, не из тех, кто шуршит книгами. Терпеть этого не могу, когда у человека глаза умные, а руки ничего не умеют делать… Для мексиканских тараканов, – вернулся он к любимой теме, – такое вообще ужасно… Как, скажем, запретная любовь для полиции нравов…
Не знаю, понимал ли он то, что говорил.
– Эти ребята… – подразумевал он, видимо, мексиканских тараканов, – они терпеть не могут книг… При них лучше не шуршать страницами и не надевать очки…
– Вы мрачновато сегодня настроены, Пан.
– А края здесь веселые? – Он вдруг сразу протрезвел, даже взгляд у него стал осмысленным. – Еще выпьете?
– Хорошо. Последнюю.
– А что касается мексиканских тараканов… – Голубые глаза Пана вновь заволокло пьяным туманом. – Ну, тут я прав… Лучше жить рядом с гризли, чем с ними…
– Как-нибудь проверю.
– Вы? Проверите? – испугался Пан. – Готовы отправиться в холодильник Сьюорда?
– Да нет… – Я поднялся. – На Аляску я не хочу, но проверить можно другим способом.
Пан пьяно уставился на меня, но объяснять я ничего не стал.
Я принял душ, потом выкурил сигарету.
Далеко внизу под окнами шумел океан.
В конверте, присланном доктором Хэссопом, оказалась тонкая бумажка. Ксерокопия какого-то списка, явно выхваченного прямо из огня – края переснятой бумажки обуглились; сам список был отпечатан столбиком:
Штайгер.
Левин.
Кергсгоф.
Лаути,
Беллингер.
Крейг.
Смит.
Форли.
Фоули.
Ван Питт.
Миллер.
Я просмотрел список внимательно и несколько раз.
Не буду утверждать, что фамилия Миллер относится к редким, но ее присутствие в одном списке с погибшим Беллингером мне не понравилось. Кто эти люди? Почему они сведены вместе в одном списке? Почему доктор Хэссоп нашел нужным ознакомить меня со списком?
Я прошелся по комнатке.
О чем это болтал Пан? Почему тараканы? И почему мексиканские? «Вы только собираетесь кого-то там вывести, а вас уже повели…» С кем пил Пан утром? Почему конверт на имя Л. У. Смита лежал не в общей коробке?
