Увы, экстенсивный путь поиска жертвы себя не оправдал, поэтому пришлось применить военную хитрость. В сумерках Леопольд XVII укрылся в небольшой пещере, развел костер и принялся сосредоточенно печь картошку, которую он стащил с попавшегося днем огорода. Его желудок не был способен принять печеный картофель, однако соблазнительный запах, неизменно распространявшийся по округе в процессе этой процедуры, всегда привлекал к костру паука некоторое количество любопытствующих — достаточное, чтобы при определенной сноровке вполне можно было поужинать.
На сей раз Господь Иальдабаоф не оставил его своей свирепой милостью. Едва только ароматный дымок устремился в заросли, как те раздвинулись, и на поляну гуськом выдвинулись полторы дюжины крестьянских детей, девочек и мальчиков. Самому старшему едва исполнилось двенадцать, младшему не было и четырех. Они кинулись в пещеру и со всех сторон облепили паука, прижавшись к его мохнатому брюху. Через мгновение затрещали кусты, и на поляну выбралась причина их ужаса — огромный мужик с необъятным чревом, торчащими вперед гнилыми зубами, небритой физиономией и потными волосатыми ручищами. Если верить сравнительной таблице биологических видов Зорича-Кубатиева, которую Леопольд XVII всегда возил с собой ради подобных случаев, это был байкер, скорее всего, опасный маньяк и людоед — мирные байкеры встречались на воле крайне редко.
— Эй, существо в пещере! — басом закричал байкер, водружая на нос очки-хамелеоны. — Немедленно отпусти детей, и тебе ничего не будет! Если же осмелишься причинить им вред, ответишь головой, обещаю тебе как почетный педагог!
— Прости, любезный, — невозмутимо ответствовал сэр Леопольд. — Я понимаю, что ты, вероятно, растил этих крошек себе на шашлык, и уважаю твою частную собственность, но рыцарский кодекс чести велит мне защищать слабых, и кроме того, я страшно голоден, а в такой ситуации неподкупная совесть позволяет странствующим рыцарям многократно переступать через себя. Пошел прочь.
Поняв, что ненароком напоролся на вооруженного пилигрима, людоед тут же сменил интонацию на жалобно-заискивающую.
— Это сироты! Они прибиваются ко мне со всей округи после того, как вы, благородные странствующие рыцари, разоряете их деревни и пожираете родителей! Добрый лорд, я трачу на них всю свою скудную пенсию, недосыпаю ночей, недоедаю куска: Пожалуйста, отпустите детей!
— Сэр рыцарь, — шепнула пауку одна из девочек, — он нас трогает! И там, где нельзя: За все места!
— Ты трогаешь детей, низкорожденный? — изумился паук. — Как твое недостойное имя?
— Арторикс, — опешил людоед.
— Ар-то-рикс! — со значением возгласил рыцарь. — Видишь, даже твое недостойное имя указывает на то, что ты педофил! Прочь, извращенец! Я отказываюсь дышать с тобой одним воздухом.
— Сэр рыцарь! — заорал байкер. — Кого там я трогаю?! Дети начитались газеты «Мегаполис-Экспресс»!
— Ты еще здесь? — холодно осведомился паук. — Ты все еще потребляешь мой кислород?
— Дети, — жалобно забормотал людоед, — он же сожрет вас всех! Идемте домой, я куплю вам в ночном супермаркете мороженого и разрешу до утра играть в «Дум»: Нельзя так, сэр рыцарь! Это же дети!..
— Убирайся, растлитель малолетних! — рявкнул рыцарь, привставая и вытягивая из ножен меч.
Зарыдав от бессилия, презренный людоед бросился в заросли.
Паук в задумчивости почесал себе волосатое брюшко.
— Ну, и что мне теперь с вами делать? — поинтересовался он у малышни. — Ладно, берите картошку.
Малышня радостно бросилась исполнять распоряжение Леопольда.
— Сэр рыцарь, — вежливо спросил мальчишка постарше, выкатывая из золы средних размеров картофелину, — а нельзя ли нам переночевать в вашей пещере? Видите ли, Арторикс наверняка спрятался неподалеку, и как только мы выйдем, тут же схватит нас, после чего заставит пить теплое молоко и отправит в постель.
— Какой ужас! — поразился паук. — Что же вы сразу не сказали? Чудовище! Мне следовало догнать его и преподать ему наглядный урок — к примеру, вырвать глаза. — Он покачал головогрудью. — Разумеется, дети, вы можете остаться здесь до утра. Благородные рыцари обязаны защищать маленьких от всякого сброда, в частности, от их родителей и прочих педагогов. Располагайтесь, чувствуйте себя как дома. Но помните, чему учит нас Синяя книга: за все надо платить.
— Да, мы знаем, сэр рыцарь, — сказала одна из девочек, которая была одета в протертые джинсы неопределенного цвета и оранжевую футболку до колен. — Мы нацедим вам четыре стакана крови. В прошлый раз бледный рыцарь-вампир Орлак XIII взял с нас такую плату.
— Этого недостаточно, — строго произнес паук. — Я страшно голоден, поэтому заберу и сожру двоих из вас.
— Это справедливо, сэр рыцарь, — старший покорно склонил голову.
Леопольд XVII тут же организовал конкурс по отжиманию от пола, предварительно пообещав употребить в пищу двух проигравших, но блестяще обманул доверчивых карапузов и забрал победившего в конкурсе старшего, так как он был побольше, а также первую подвернувшуюся под руку девочку, ибо бульон из девочек выходил слаще. Быстро спеленав детей паутиной, паук подвесил шевелящиеся коконы к потолку пещеры над головами их бывших приятелей и ввел в тела жертв пищеварительную слюну.
— Сэр рыцарь, — осторожно спросил рыжеволосый мальчишка, который с опаской наблюдал за манипуляциями Леопольда, — а вы доблестный воин?
— Разумеется! — оживился паук. — Однажды я на всем скаку атаковал в лоб джип «Чероки», так что тот перекувырнулся через голову и, упав на крышу, расплющился об асфальт. Довелось мне как-то до основания разрушить католический собор Саграда Фамилиа — жемчужину европейского зодчества. Каждый доблестный рыцарь за свою жизнь обязан разрушить дом, срубить дерево и убить сына. В тот же день я утопил морской паром, полный албанских беженцев. А однажды я одним ударом нанизал на копье сразу четырех инвалидов вместе с инвалидными колясками! Да уж, мне есть что вспомнить и что предъявить на Страшном Суде:
Он выхватил из ножен меч и коротко взмахнул им, экономным движением разрубив пополам одного из мальчиков, сидевших напротив.
— Вау! — благоговейно выдохнули дети, стирая ладошками со щек разлетевшуюся во все стороны кровь.
— Сэр рыцарь! — снова несмело заговорил тот же бойкий паренек. — Расскажите нам тогда что-нибудь о своих подвигах и славных боевых временах!
— Ну, что ж, малыш, — польщенный Леопольд привстал и ласково потрепал его по рыжей голове тяжелой латной рукавицей с торчащими наружу бритвенными лезвиями. — Пожалуй, я расскажу вам о Великой Битве Народов, участником которой мне довелось стать.
Это было суровое, но героическое и справедливое время: В те поры несметные полчища орков обрушились на нас с северо-востока. Они пришли на шагающих металлических треножниках, испускающих тепловые лучи смерти. Звериные морды и черные штандарты с кровавыми свастиками, перевернутыми пентаклями и перекрещенными серпом и молотом колыхались над их воинством. Громовые звуки «Полета валькирий» и «Helter Skelter», доносившиеся из динамиков передвижных радиотрансляционных пунктов, непрерывно оглашали окрестности, чего не способна была выдержать психика самых выносливых воинов. Впереди вражеские жрецы несли огромную голову, именуемую Бафомет, благодаря которой ни одна армия не способна была долго противостоять нечестивой орде — ту самую голову, которую они захватили у наших бездарных военачальников на Генисаретском озере. Тогда многие доблестные рыцари встали войском на границе цивилизованных земель, дабы отразить натиск врага. Сэр Ланселот Озерный, любимец пищевой цепочки, некогда покрывший себя неувядаемой славой в области любовных интриг, боулинга и мужского стриптиза, явился во главе огромного отряда боевых кротов. Сэр Гавейн привел с собой дружину быстрого реагирования на скейтбордах. Сэр Галлахад пригнал целое стадо диких джипов в строгой сбруе. Союзный варварский вождь по имени Побрякивал Стамеской возглавил батальон огнедышащих кроликов. Многочисленные боевые улитки поблескивали своими смертоносными раковинами. Бешеные гномы свирепо трубили в чугунные колена, выкрученные из систем парового отопления, натасканные на сырое человеческое мясо панки рвались с цепей и яростно грызли свои ошейники, то тут, то там из-за неосторожного обращения с гранатой взлетал на воздух какой-нибудь ополченец — никогда ранее наши земли не собирали разом столько благородных, эффектных и артистичных бойцов, умеющих жонглировать пятью противотанковыми гранатами одновременно. Но презренные орки сокрушили нас массой: их было почти пять тысяч, нас же — всего около ста пятидесяти тысяч. Легко представить, сколь тяжко пришлось блистательным лордам в сражении против грязных дикарей, исповедующих ересь арианства! Почти весь цвет нашего рыцарства обрел бессмертие в этой приграничной битве. Орки шли лавиной, распространяя вокруг удушливый, вызывающий нестерпимую тошноту аромат одеколона «Консул». Доблестные рыцари стояли насмерть, но враги закидали нас собственными трупами. Впервые в истории военного искусства нас закидывали нашими собственными трупами — и королевское войско дрогнуло. Из ста пятидесяти тысяч воинов удалось спастись от силы ста сорока девяти тысячам с небольшим — это были те, кто побросал оружие и без оглядки бросился бежать, едва завидев подымающиеся над соседними холмами черные штандарты неприятеля. Прочие были порублены консервными ножами, уничтожены ковровой бомбардировкой и подавлены резиновыми спецсредствами.
