А для полного счастья мне сейчас еще из тумана прямо в руки выпрыгнет выкинутая в этот самый туман сумка. Так, что ли? Я подхватила обретенную косметичку, осторожно сделала шаг, другой, каждый миг ожидая нападения озверевшего чувала.
Кто сказал, что у меня шизофрения? Да от этого тумана и не такого ожидать можно! Вон какую сказочку только что показали. Во сне увидишь — заикой проснешься.
Сумки-убийцы на меня напасть так и не решились.
Уж не знаю, к счастью ли, к разочарованию, но после очередного шага туман вдруг расступился передо мною, открывая взору бескрайнее синее море. Волны лениво лизали идущую вперед и скрывающуюся где-то под водой дорогу. Крупные булыжники, образовывавшие небольшую площадку перед морем-океаном, постепенно мельчали, теряясь в мутной влаге.
Вот и приплыли, что называется.
Эй, так нечестно, мы так не договаривались! Я же не отказывалась от своего пути и отрекаться не собираюсь! Я согласна идти вперед к Ллевеллину, вернее, к Замку, а, к черту, какая разница, в самом деле! Да, честно признаюсь: не нужен мне ваш Замок даже за сто тысяч мильонов! Я с Ллевеллином хочу встретиться, в глаза ему посмотреть. Даже если плюнуть, что с того? Вперед я иду, слышите, вперед! И разворачиваться не намерена. И если мне сейчас никакого мостика не придумают, я просто не знаю, что со всеми вами сделаю!
Серые, словно нависающие над самой головой небеса остались безразличными к моим воплям, даже из вежливости не соизволив откликнуться каким-нибудь банальным громыханием. Ой, да я уже и на молнию в песок у самых моих ног согласна — был бы еще этот песок,— лишь бы исчезла эта пугающая, и даже какая-то давящая, тишина.
Печально хлюпнув носом и убедившись, что это не очень-то помогает поднятию настроения, я бросила косметичку на землю. Ой, да чего будет этой косметике? За все время, что я по дороге иду, там уже должны все тени-помады-пудры в пыль разбиться!
С этими мыслями я попыталась открыть книгу. Пальцы скользили по глянцевой корочке и упорно отказывались цепляться за страницы. Ну вот что за несправедливость, а? Я же просто хочу узнать, за каким чертом мне так не везет, а тут такой облом.
Да уж, что ни говори, Геллочка, а везет тебе как утопленнику. Вещи пропали, туфли исчезли, книжка отвечать отказывается, так еще и дорожка черт знает почему исчезнуть решила. Ну вот что за непруха?
А вот сейчас возьму, выкину эту книгу, к чертям собачьим, чтоб неповадно было молчать, как белорусский партизан перед расстрелом.
Ой, ну вот только давай обойдемся без дешевых угроз, а? Неужели так трудно подождать пару минут? Тем более что идешь ты верным путем. Безо всяких ошибок и отступлений.
Ну а все-таки, что же мне делать-то? К тому же есть хочется все сильнее и сильнее.
Внезапно ритм прибоя изменился. Ход волн, мерно лизавших косу, убыстрился. Барашкя взлетали все выше и выше. В какой-то миг волна взлетела над моей головой. Еще пара мгновений — и она с воем обрушится на берег.
Я вскинула руки в нелепой попытке защититься, зажмурилась...
Мгновенно наступившая тишина ударила по ушам. Я охнула от резкой боли, упала на колени.
А когда наконец смогла открыть глаза, с ужасом и удивлением разглядела, что у самого берега мерно покачивается на волнах, невесть как не касаясь брюхом песка на мелководье, огромный кит.
— Убиться веником... — только и смогла выдохнуть я.— Ты-то что здесь делаешь? Ну ладно я, дурочка, сюда приперлась, но тебе-то, рыбка, что здесь надо?
Если кит и понял мои слова, в чем я, кстати, очень сомневаюсь, то виду никакого не подал. А вот книга внезапно выскользнула из рук (и не надо твердить, что у меня вместо рук — грабли!) и — как говорила одна моя знакомая, «вы таки будете смеяться» — реально поползла к этому водоплавающему!
Глюки растут и ширятся. Хотя, может быть, это прост вариация на тему «Ежик — птица гордая, не пнешь — не полетит».
В любом случае, томик успешно преодолел небольшое расстояние до воды.
Е-мое, я же сейчас потеряю книгу! Одно дело кричать, мол, утоплю проклятую, и совсем другое — видеть, как обрывается единственная ниточка, связывающая меня с Ллеу. Я рванулась к книге, соскользнувшей уже к самым волнам.
На мгновение у меня закружилась голова, а когда вдруг
полегчало, я обнаружила, что стою на спине этой самой чудо-юдо рыбы-кита, У ног моих валялись косметичка (ну, конечно, куда ж я теперь без нее, небось до конца жизни будет со мною, а потом еще и в страшных снах являться начнет!) и книга. А сама рыбка куда-то уверенно плыла. Причем плыла столь быстро, что берег уже скрылся из виду.
Да уж, дурдом «Ромашка» на дому, что называется.
ГЛАВА 9
КОРАБЛИ В ОТКРЫТОМ МОРЕ КАК ПТИЦЫ НА ВОЛЕ
К моему удивлению, спина кита оказалась совершенно не скользкой. Пожалуй, я могла бы даже побегать по ней, если б у меня вдруг возникло подобное желание. Вот только бегать совершенно не хотелось, Не хотелось прежде всего потому, что мне совершенно не улыбалось в какой-нибудь не особо прекрасный момент подвернуть ногу и со всего размаху навернуться в воду. Да и плавать я умею только в стиле <топор, в смысле: мигом — и ко дну.
В общем, особо не раздумывая, я села на (если так можно выразиться) землю и задумалась, что ж мне делать дальше. Честно говоря, в голову не приходило ничего, кроме банального «ждать, что будет дальше». Я искренне попыталась задуматься над тем, куда же я плыву. Увы, но выводы были такими же банальными вперед. А вот куда именно вперед — это уже вопрос.
Что еще меня удивило, так это отсутствие виденного во многих фильмах да мультфильмах фонтанчика, который по всем канонам должен был вырываться из спины водоплавающего. Как я ни оглядывалась по сторонам, никакой дырки, из которой должен был пробиваться вышеупомянутый фонтанчик, я таки не обнаружила. Вот так и верь сказкам! Я, может быть, так надеялась...
Хотя кого я сейчас обманываю? Ни на что я не надеюсь. Да и надеялась ли — не знаю. Честно, я уже ничего не понимаю, не знаю. Что именно «не», можно перечислять до бесконечности. Да, я хочу попасть к Ллевеллину. Только зачем мне это надо? Признаться ему в своей большой и чистой, как свежевымытый слон, любви? Боюсь, он меня не поймет. Вернее, может, и поймет, да вот только что с того? Он же у нас типа загипнотизированный.
Другой вариант. Я еду не к Ллевеллину, а в Замок. А зачем мне в Замок? Набить физиономию новой Хозяйке? А я смогу? Ведь Ллевеллин говорил, что Хозяйка самая что ни на есть продвинутая колдунья.
Да уж, чувствую, чем больше я задумываюсь, куда и зачем спешу, тем сильнее размышляю, где и что мне надо. Если так дальше пойдет, я просто-напросто решу, что мне здесь ничего не надо, И тогда получается, застряну здесь навечно? Ну уж нет, так не пойдет. Я еду в Замок, к Ллевеллину! И точка.
Правильно, девочка, так и надо!
Решено! Не будем плакать и биться в истерике. А вот чем бы мне заняться, чтоб с ума не сходить? О, идея! Книга, книга, где наша книга? Главное, чтоб ее прочесть можно было.
Усевшись по-турецки, я подхватила перевертыш и попыталась раскрыть его где-то поближе к середине. Как ни странно, но мне это удалось. Что еще меня удивило, так это странное расположение строчек на листах. Кое-где было начертано нёсколько абзацев, потом встречалась пара чистых листов, потом еще несколько строчек и вновь чистые страницы. Кое-где текст занимал целый разворот, но, увы, таких «кусочков» было не так уж много. Честно говоря, у меня создалось впечатление, что это обрывки из чьего-то дневника. В любом случае...
«Трехмачтовик покачивается на волнах, кокетливо подмигивая золотыми буквами на борту. Впрочем, какое
мне до него дело? Я в крошечной шлюпке. Кроме меня еще шестеро: двое гребцов, приплывший с трехмачтовика офицер с материка, его... демоны! постоянно забываю это слово! — ...адъютант, кругленький банкир, и шестым на шлюпке был человек, которого я ненавижу всей душой. Человек, которого сейчас я могу называть только хозяином. Ничего, ждать осталось совсем немного.
Если я столкну его в воду, это ничего не даст. Хозяин доплывет до берега, и ничего хорошего меня не ждет. Если бы у меня был нож... Можно, конечно, попытаться сорвать клинок с пояса адъютанта, но, боюсь, у меня не хватит ни времени, ни способностей.
Ничего. Сейчас мы доплывем до корабля, поднимемся на борт. Может, тогда мне представится шанс? Остается только ждать и надеяться.
Вслед за нами движется еще одна шлюпка. С тремя колодниками на борту. Офицер прибыл именно за ними.
Неловкий взмах веслами — и соленые брызги оседают у меня на щеке, несколько капель попадает в глаза. Люди, сидящие в шлюпке, охают, закрываются кружевными платками, адъютант — высокий светловолосый парень - фыркает, косясь на своего патрона. А мой хозяин верещит громче остальных. Даже прибывший из-за моря офицер недовольно косится на него.
