И вот только не надо ля-ля про отставание в развитии! Какое сердце не дрогнет, услышав знакомое с детства: «Слишком часто беда стучится в двери...» или «Кто в ночи на бой спешит, побеждая зло?..»! да я же просто выросла на этом!
А русские мультики я вообще люблю нежной и трогательной любовью. Чего стоит хотя бы « — Папаня! — Ну вот, а то все мама, мама...». Да это ж просто классика!
Да, Геллочка, опять тебя куда-то не туда занесло.
В любом случае, сумка валялась на дороге. Судя по тому, что, падая, она расстегнулась, и половина моей собственности, бережно протащенной на плече фиг знает сколько, оказалась рассыпанной, я поняла: придется определиться, что оставить, а что выкинуть, потому как под мышкой я это все не потяну.
Первое расстройство ждало меня, когда я принялась раскапывать в высыпавшёйся на тротуар кучке свой мобильник. Мой сотовый, моя родная трубочка, уроненная раз пятьсот, не меньше, мой телефончик, раза три заботливо недоутопленный в Черном и Азовском морях (а потом еще пару раз в Дону искупала), моя родная книжечка разбилась к чертовой матери. Батарейка упрыгала куда-то в туман — я ее просто не нашла, но не растворялась же она в самом деле, — почерневший экран пересекло несколько трещин, а на корпусе так вообще появилось несколько дырок. М-да... Вот уж сомневаюсь, что обнаружу в пределах прямой видимости сервисный центр.
Телефон улетел в туман вслед за туфлями и батарейкой.
Поразмыслив, я решила, что отказаться не могу только от связки ключей (а домой я как попаду? Естественно, после того, как пообщаюсь с Ллевеллином), косметички да книги — ну ее я не выкину под угрозой расстрела! Мне показалось или переплет на несколько мгновений потеплел и подобно ласковому котенку потерся о ладонь?
Так что сумка со всем ее оставшимся содержимым (ну практически со’ всем — скомканные деньги перебрались из кошелька в карман брюк, а то мало ли) улетела вслед за мобильником по уже рассчитанному маршруту. Как я понимаю, именно с этого и начинается загрязнение окружающей среды.
Среды? А почему не четверга или пятницы?
Связку ключей я таки умудрилась спрятать в карман джинсов, к деньгам поближе, чудом не распоров этот самый карман. Книгу, задержав на несколько мгновений дыхание, засунула за пояс, ну а косметичку пришлось нести в руке.
ГЛАВА 6
НА ПРОБЕЖКУ СТАНОВИСЬ!
Уж не знаю, то ли где-то в недрах сумки хранился могущественный артефакт, выполнявший функции банального обогревателя, то ли еще что, но минут через пять я поняла: еще чуть-чуть, и я попросту окоченею. Зубы выстукивали бодрую чечетку, пальцы ног уже практически не чувствовались — тонкие чулки ни капельки не грели,— а ладони... Еще пара минут при такой температуре — и у меня точно появятся цыпки!
Ладно. Никакой шубы я не найду на километр окрест, банальный костерок тут не разведешь, потому как не из чего. Вывод может быть только один: бег — наше все!
Серьезно, что ли?!
Уголок неудобно засунутой за пояс книги куда только не впивался. Бежать было дико неудобно. Да вдобавок еще и косметичка оттягивала руку. Пару раз я ловила себя на мысли, что хорошо бы зашвырнуть сумочку со всем-всем-всем куда-нибудь в туман, да подальше. Останавливало лишь то, что косметичка была последним напоминанием о доме.
Да и вообще, у этой настоящей Хозяйки небось ни пудры, ни румян нет, мается, бедная, ненакрашенная. Ллевеллин небось на нее без макияжа и смотреть уже не может, отворачивается, а тут раз-два — и появляюсь вся такая красивая накрашенная я.
Эх, мечты, мечты.
Ну в конце концов, мечтать ведь не вредно. Глядишь, что хорошее из мечтаний этих да и выйдет.
К пятому классу мама решила, что ребенок с музыкальным образованием не должен бегать, прыгать и вообще маяться подобной дурью — а то вдруг на палец что-нибудь уроню, и игра на арфе накроется медным тазиком,— так что ко второй четверти я получила освобождение от физкультуры. Классу к седьмому я окончательно забыла о такой ерунде, как бег на длинные дистанции и прыжки в длину, хотя саму игру на арфе забросила намного раньше.
Надо ли говорить, что пробежка по дороге, проложенной меж туманными стенами, особой радости мне не принесла. Конечно, я слегка согрелась, но ноги скользили по камням, в боку остро кололо, я часто хватала ртом воздух, в голове неприятно шумело.
Вдобавок через пару минут после начала пробежки я заметила, что справа от меня, в сероватой пелене, лижущей хищными языками тумана гладкие булыжники, летит темная расплывчатая фигура. Первые несколько мгновений мне казалось, что это всего лишь тень — знать бы только, откуда здесь падает солнечный свет. Внезапно я поняла, что эта самая «тень» действует чересчур уж самостоятельно: то отстает на пару шагов, то вперед забегает, то в сторону уходит. Да и звуки странные от нее неслись: какие-то невнятные то ли завывания, то ли всхлипывания.
Я замерла, хватая ртом воздух и ожидая, что странное отражение поступит так же. Но фигура вдруг рванулась вперед, сильный удар внезапно налетевшего ветра вмиг раскидал расплывчатые хлопья тумана, и я увидела, как мимо меня проскользнула невысокая девушка.
Ярко-алый корсаж, разукрашенный зелеными лентами, дополняла юбка в складку, отделанная золотым позументом. Черные волосы стянуты в тугую косу, переплетенную бирюзовыми лентами. Девушка бежала вперед, вытирая пышным рукавом слезы с глаз и не обращая внимания на многочисленные корни редких засохших деревьев. Пару раз она споткнулась и лишь чудом не упала.
На этот раз я не стала ни окликать ее, ни пытаться прикоснуться к ней. Смысл? Стоит лишь мне сделать шаг к странной беглянке — и все исчезнет, растает подобно предрассветной дреме, а раз так, уж лучше просто понаблюдаю. Тем более что девушку вроде никто не обижает, ногами не бьет, не дразнит, кусать не собирается.
Шаги становились все медленнее. Еще несколько минут — и девушка остановилась, в последний раз провела рукою по лицу, стирая дорожки подсохших слез. Мир внезапно поплыл перед глазами, и я вдруг увидела, как перед плакальщицей соткались из воздуха — словно невидимый художник грифелем на доске набросал — серые стены величественного замка. Или Замка?
Я ахнула. Не понимая до конца, что делаю, рванулась к знакомым воротами увидела, как девушка, не отрывая потрясенного взгляда от стен, сделала шаг вперед и вошла под величественные своды. Уже находясь под надвратной башней, она оглянулась, и мне вдруг на миг, всего на один миг, показалось, что путница похожа на ту, что заменила меня рядом с Ллевеллином, заменила меня в Замке. Но девушка вдруг мотнула головой — и все вернулось на свои места: подсохшие дорожки слез, чуть смуглая кожа и безумно уставшие зеленые глаза. Как у Ллевеллина.
А еще через секунду все пропало: пелена тумана затянула странный пейзаж.
Вот практически и закончена первая часть истории моих ошибок. Достаточно показать еще один эпизод, и тогда... Имеющий уши да услышит. Так, кажется, говорилось в той книге? Локки, блин, где тебя черти носят? Подсказал бы, как правильно действовать. Блин? Я сказал «блин»? М-да, старею.
ГЛАВА 7
САМАЯ СТРАШНАЯ СКАЗКА
Может быть, я дура. Может быть, я вообще идиотка. Может, я ничего не смыслю в правильном перемещении между мирами, и каждый нормальный попаданец обязан полюбоваться на всякие там слезы, плач и рыдания, чтоб, как Гаутама, знал: в мире существуют страдания — но, честное слово, я так и не поняла, на кой черт мне все это показывают.
А уж в том, что мне все это именно показывают, я уже и не сомневалась. Ну не может быть такого количества совпадений. Не может! Хоть расстреляйте меня, а я снова вам это скажу!
Ой, Геллочка, хватит пургу нести. Ну кому ты там что-то рассказывать собралась? Можно подумать, тебя кто слушать будет, Ты еще скажи, что вдоль дороги стоят толпы желающих с тобой пообщаться. Нет? Ну и я так думаю.
Эх, вот только б знать, к чему все это.
Девочка, не надо так нервничать! Подожди еще пару минут, и будет тебе билет на последний сеанс в двадцать три ноль-нуль! Места для поцелуев, правда, не обещаю.
Вздохнув, я подхватила с земли невесть когда уроненную косметичку, вытащила из-за пояса книгу — интересно, она может мне сейчас что-нибудь подсказать, или максимум, что увяжу, это невнятные размышления на тему «Так сказал Учитель» или историю в стиле фэнтези?
Хотя какой смысл так нервничать по поводу всяческих историй? Вся моя жизнь сейчас — глупая история. И я совсем не уверена, что эта сказка закончится хорошо. Скорее, «в общем, все умерли».
С другой стороны, жизнь вообще такая штука, которая хорошо не кончается. А раз так, не стоит чересчур уж бояться и дергаться в сторону от каждого подозрительного шороха. Благо туман, похоже, живет сам по себе: из сероватой пелены раздается металлическое трещание ночных сверчков, проскользнула невысокая обтекаемая тень, кваканье невесть как забредшей к самой дороге лягушки показалось барабанным боем. Не стоит, Гелла, слышишь?
