К тому моменту доклада Фомы, когда он объяс нял, как они пытались утихомирить дьяка, бивше го в набат, у ворот замелькали огни, раздался кон ский топот, и стрельцы впустили на милицейский двор встревоженного царя Гороха. Свиту из шести приближённых бояр, демонстративно одетых в бо евые доспехи, он одним жестом оставил у крыль ца. Молча пожал мне руку, кивнул Еремееву и, тихо пройдя через сени мимо душевно храпящего Митяя, сел за стол у нас в горнице.
- Доброй ночи, бабушка Яга! Не гневайтесь, что седин ваших вопросом о здоровье не уважил. Не до вежливых манер сейчас, что с сестрицей моею?
- Дурында она, - без обиняков объявила бабка и, невзирая на красные щёки царя, продолжи ла: - Из терему своей волей сбежала, плохим людям поверила, они ей головёнку глупую и за дурили.
- Моя вина... Не объяснил, не уберёг, строг был без меры... А ныне где ж она?
- В Кощеевом царстве, на Лысой горе. Да вон пусть тебе, государь-батюшка, всё сыскной воево да разобъяснит. А я от твоей Марьянки заместо «спасиба» тока помелом в затыльник и словила! Чтоб ещё когда энту девчонку спасать полезла -да ни в жизнь! У меня, чай, голова тоже не казённая...
Горох беспомощно оглянулся на меня. Я достал блокнот, раскрыл на нужной странице и примерно в пятнадцать минут чётко расписал ему всю исто рию меча-кладенца и царевны Марьяны. Царь слу шал меня молча, с раскрытым ртом и выпученны ми глазами, из-под короны катились крупные ка пельки пота.
- Ну вот, собственно, и всё. Меч у нас, ваша се стра у Кощея. Пока он не выдвигает требований о выкупе, мы ничего не можем сделать.
- Войной на него пойду, - тихо заявил Горох, тупо глядя в одну точку на стене.
- Людей зазря положим. - Баба-яга собствен норучно налила ещё одну стопочку настойки на ря бине и поставила перед царём. - Чтоб Лысую гору силой взять, для энтого не одно наше войско надоб но, а ещё и степняков склонить, и наёмников-рей таров немецких звать, у них пушки больно хоро ши. Да и то хватит ли?
- Завтра же послов отправлю!
- Но имейте в виду, не факт, что при первом же выстреле он не убьёт заложницу, - вовремя напомнил я. - В таких делах грубая сила ничего не решает. Нужна тонкая, почти хирургическая опе рация. В противном случае вместо победы у вас бу дут похороны.
Царь вопросительно выгнул соболиную бровь на бабку. Та виновато пожала плечиком, дескать, да, поторопилась с советом, извиняюсь, и налила ему третью стопку.
Горох так же бодро выпил и придвинулся ко мне.
- А ты что посоветуешь, друг Никита Ивано вич?
- Ну, пара мыслей у меня есть. Однако повто рюсь, пока гражданин Бессмертный не выдвинул никаких требований, мы тоже ничего не вправе предпринимать. Вдруг он реально хочет жениться и Марьяна в него искренне влюблена?
- Да тьфу на тебя... Бабушка, ещё налейте!
- Дудки, батюшка! Ты вона лучше участкового послушай, он дело говорит. Ежели мы с войском на Лысую гору припрёмся, а там твоя сестрица в пер вых рядах, с мечом в руке, любимого супружника защищает - сам по ней палить велишь?!
- Велю признать их брак незаконным!
- Угу, и как твои «веления» девицу резвую в тереме удержали, а? Грех мужа с женой разлучать. Прав Никитушка, тут хорошенько думать надо, и не нахрапом брать, а хитростью...
Горох сдался, окончательно повесив кудрявую голову. Отходчивая Яга налила по стопочке уже всем нам и компромиссно предложила:
- А давайте-ка все по домам да и на боковую. А с утречка пораньше сызнова здесь соберёмся. Ужо небось придумаем чего на свежую-то голову...
Царь проводил завистливым взглядом бутылочку с настойкой, убираемую Бабой-ягой в шкафчик, и философски кивнул. Все понимали, что бабка права, плохого не посоветует, да и, честно говоря, мы с ней уже едва держались на ногах. Горох не был ни глуп, ни бесчувственен, поэтому быстрень ко попрощался, пообещал зайти после третьих пе тухов и ушёл, погружённый в свои мрачные думы. Я, конечно, собирался посидеть ещё, даже снова раскрыл блокнот, но был выдворен взашей и спо рить с решительно настроенной Ягою просто не стал. Сон срубил меня как раз в тот момент, когда я только закрыл дверь в свою комнату. В смысле это я ещё как-то помню, а вот как дошёл до кровати и по счастливой случайности упал именно на неё, а не на поя... Свезло...
Утром меня разбудил петух. Его горластое «ку-ка-ре-ку-у!» взорвало пространство, вселен ская гармония хрупнула, и мироздание обруши лось разноцветными осколками и брызгами, рас сыпаясь в цветную пыль. Искорки сна брызнули во все стороны, и, рванувшись к окну, я был полон ре шимости задушить пернатого негодяя подушкой, но замер у подоконника, невольно залюбовавшись открывшейся внизу картиной. Полусонная Ба ба-яга, босиком, в одной ночной рубашке и бигудях, гоняла вдоль забора нашего горделивого пету ха, реально пытаясь залепить ему мухобойкой по гребешку!
- Давно пора, - зевая, одобрил я и поплёлся умываться.
Что и говорить, Яга наверняка легла вчера ещё позже меня, а встаёт она как минимум на полчаса раньше. По идее настроение у неё должно быть хуже некуда...
- Не будет петуха1, будут щи с петушатиной. По мне, так это лучший вариант и почётный конец для будильника в перьях. Он зажился на этом све те, не я один давно это говорил.
Однако, спустившись вниз, я застал бабку пол ностью собранной, причёсанной и даже нарядной, ставящей в центр стола огромную сковороду с яич ницей-глазуньей (яиц эдак на двадцать - два дцать пять). Свежий хлеб, масло, сметана, горчи ца, три вида варенья, молоко, облепиховый чай и ароматные пышки! И это не пир на весь мир, это у нас просто такой завтрак.
Больше всего на свете Яга боится, что я у неё по худею. Наверное, это связано с полукриминаль ным прошлым, когда она жила в лесу и якобы ела всех заезжих принцев, царевичей, королевичей, Иванов-дураков и всяких там Алёнушек.
- Садись ужо за стол, Никитушка, остынет ить...
- Бабуль, а кого мы ещё ждём? Нам на двоих такую яичницу не съесть. Даже если Митю под ключим, всё равно не факт...
- А съесть надобно, - сурово поджала губки бабка. - Мы ноне серьёзную думу думать будем - как Кощея одолеть да царевну Марьяну из плена вызволить.
- Это если она в плену... - напомнил я и взял ся за вилку. - А яйца-то при чём?
- Яйца - продукт наиполезнейший! Они телу бодрость дают, желудку сытость, а уму - ясность необычайную. Так что ешь давай, сыскной воево да, не огорчай бабушку-у!
Я вспомнил, как она гоняла петуха, и поэтому не спорил, хотя прекрасно понимал, что помру от разрыва желудка, не дойдя и до половины. Ну и ладно...
- Говорю же вам, что когда я был у Кощея, то царевна прямым текстом объявила мне, что при шла сюда добровольно, замуж хочет и полна реши мости своей искренней любовью исправить закоре нелого преступника, вернув его на путь праведно сти. Короче, шиза!
- Кто? - на миг отвлеклась рассеянно ковы рявшая яичницу моя домохозяйка. - Я ить тоже попервоначалу думала, что заколдовали дурочку. АН нет! Сама такая уродилась. Ну и книжек глу пых перечитала, конечно... Однако возвернуть её надобно.
- Вы не верите в перевоспитание Кощея Кир-дыкбабаевича? Вы же перевоспитались...
- Ты вона не умничай, участковый, а яишню ешь давай, - покачав головой, вздохнула она. - Я женщина слабая, беззащитная, меня завсегда к добрым людям тянуло. А Кощеюшка наш, он... не свезло ему. Мог бы другим быть, да шибко чёрное сердце имел и страсть неуёмную всё живое му чить...
- Бабуль, я лопну.
- И что за горе? Вон домовой зашьёт! - хмык нула Яга, выглядывая в окошко. - Ну глянь-ка, вот и царь-государь пожаловал. Видать, не выдер жал у себя в тереме. Душой за сестрицу неразум ную болеет...
- Угу, - с первого взгляда подтвердил я. - И, судя по тому, как его штормит, «болел он за неё ду шою » всю ночь, а к нам пришёл за опохмел... за ле карством.
- Тьфу на тебя, Никитка! Нет в тебе почтительности к монаршим персонам, помазанникам божь им... Ешь говорю, горе моё!
Да, удовлетворённо подумал я, вот к монаршим персонам чего нет, того нет. И, честно говоря, меня это не особенно беспокоит. Вон в боярской думе и без того цареугождение доведено до абсурда. Если Гороху нужны верноподданнические комплимен ты, то ему проще остаться у себя в тереме, а у нас в отделении все равны. Ну, кроме Мити...
- А чего это я такой злой-то? - сам себя спро сил я и сам же себе ответил: - Ненавижу яичницу-у -
Горох, вежливо постучав, ввалился в горницу, дыша перегаром и ароматизируя водкой. Судя по чёрным кругам под глазами, его величество вооб ще не спал, но настроен был самым решительным образом.
- Здравы будьте, хозяева! Не в обиду будь ска зано, но ежели нам Святое Писание велит, как доб рым христианам, друг дружке помогать, так и я попрошу, Христа-Бога ради, а нет ли чего покреп че чаю?
- Да тебе и так не много ли, кормилец? Горох сел и прямо на моих глазах, без малейших
