- Охохонюшки, - тяжко вздохнула Ба ба-яга. - Простил бы ты их, Никитушка. Понял, плюнул да и простил...
- Я пока никого ни в чём не обвиняю. Я жду.
- Чего?
- Доклада. Просто доклада о том, что происхо дило в городе в наше с вами отсутствие. Ничего бо льшего. Честно.
- Энто справедливо, - важно согласилась баб ка, многозначительно взвешивая в руках тяжёлый ухват. - Тады ждём.
- Итак? Я выразительно поднял бровь, опять-таки не отрывая взгляда от своих записей.
- А тот, кто первый доложится, тому какое ни есть снисхождение будет? - вкрадчиво уточнил Митя.
И Еремеева прорвало...
- Да провались оно всё пропадом! - Фома со рвал шапку и бросил её на пол. - Один раз твоего напарника послушался, и сразу на тебе, начало-о-ось...
Я отложил блокнот. Записывать ничего не хоте лось, только слушать. В общем, как вы уже догада лись, Митя, не особо парясь с фантазиями, просто уговорил стрелецкого сотника пройтись через Базарную площадь «профилактических мер ради». Ну а на базаре они, естественно, встретили тётку Матрёну...
- Разве ж я знал, что он с разбегу башкой в боч ку с квашеной капустой нырнёт, тока лапти и ме лькнули?! Бабы в крик, мужики кулаки сжимают, нам хоть сквозь землю провались, а этот твой упырь деревенский горстями капусту жрёт да её же и критикует матерно! Но всё одно жрёт!
Им повезло ещё, что с базара наши ушли без дра ки. Еремеева-то весь город знает и уважает соот ветственно чину, а Митя званиями не блещет, в по гонах не ходит, нарывается везде и всячески, поэ тому его у нас скорее терпят, чем любят.
- А твой капусты-то нажрался, так, видать, пить захотел. Двух стрельцов под мышки цапнул и в кабак! «Ревизия! - орёт. - У кого руки нечисты, водка палёная, пиво прокисшее, самогон нелицен зированный? Всё на стол, щас проверку чинить бу дем!» Покуда я с остальными подоспел, он и сам напузырился, и моих накачал по самые ноздри...
Митяй скромно помалкивал, ни на что не возра жая, вину ни на кого не сваливая, всем видом пока зывая полную готовность сдаться правосудию.
- А с Лялиной улицы от девок завлекающих мы ж его вообще едва уволокли! Упёрся, чертяка, так что вшестером не сдвинешь. Говорит, преступление легче предотвратить, чем расследовать. А посему якобы и вы не против, чтоб при каждой девице раз битной стоял наш стрелец с пищалью! Ну мало ли, вдруг клиент недоволен али платить не хочет, тут милиция и при деле. Вот он щас прямо тут с ихней хозяйкою всё разрулит, на взаимовыгодные усло вия договорится! А мои-то дураки и рады, улыбаются глупо, слюни пустили, девок себе под опеку определяют, с ними же и перемигиваются...
Ну, дальше можно было в принципе и не слу шать. Митяй отрывался, как мог, для него любой мой отъезд из столицы - праздник непослуша ния. Бить его за это бесполезно, перевоспитывать бессмысленно, можно только казнить, но разве это его исправит?
Я просто дал Еремееву выговориться, а когда он устал, отпустил с богом. Бабка не возражала, для неё тоже подобные разборки не в первый раз, да и, боюсь, не в последний. Митя у нас парень простой, неизбалованный, ему до сих пор трудно привык нуть к тому, что работа в милиции - это сплошные обязанности и никаких привилегий.
- Может, его уволить всё-таки? - обернулся я к Яге.
- Увольняли уже, - вздохнул Митя.
- Тогда на каторгу?
- Да ты что, соколик! - всплеснула руками моя домохозяйка. - Там небось людям и так не сладко, каторга же, а мы им ещё и Митю для пол ной задницы добавим? Не, не по-христиански как-то получается...
- Тогда только расстрел?
- Тоже не вариант. Один раз расстреляем, а второй?
- А второй ему уже не надо будет.
- У меня оправдание есть, - глухо прогудел Митяй, наслушавшись наших споров.
Угу, продолжение спектакля в следующей гла ве...
- Не может быть? - Мы с Ягой почти одновре менно всплеснули руками.
- Я первым дьяка Фильку услыхал и всю дру жину еремеевскую своим примером в бой повёл. Ежели б мы его на площади цепью не охватили, дак быть ему у Гороха в подвале казнённому лютой смертью!
- Это всё, конечно, хорошо, но не объясняет, почему ты...
- Да что ж вы думаете, я зря по всему Лукошкину куролесил? От глупости али по причине злоб ного нраву? - чуть не расплакался он. - Я ж вер сию проверял! И всё как есть выяснил! Значитца, так оно было...
Мы с бабкой попытались хоть как-то его успоко ить, но не смогли. К счастью. Потому что на этот раз наш младший сотрудник действительно отли чился.
- Думаю, ну не могла, не могла Марьяна без чьей-то помощи убечь! А у кого спросить? Кто всё про всех знает, как не бабки на базаре?! Веду стре льцов на базар, вроде как проверка качества, ну и для солидности, чтоб не сразу били-то. Сам сажусь на бочонке тётки Матрёны, капусту ем и бормочу себе под нос эдак со значением: «Бельдым-бяк, Павлиношвили, фон Паулюсус...» На последнем имени тётка Матрёна и сорвись, орёт, что, дес кать, он-то вежливый, не мне чета, и заплатил за всё! Я думаю так: на фига козлу бледному капуста? Разве на закусь после водки. Разворачиваю стрель цов в ближайший к базару кабак. Там суматоху устроил да тишком и спрашиваю: фон Паулюсус не заходил ли? Шесть штофов зелёного самогону он у них купил! Ну, тут дело ясное, однако ж коли б он сам стражу ночную опоил, так царские стрельцы и вам про то сказали бы. А коли не сам? Коли он к ним девиц весёлых подослал, уж они-то никаких подозрений не вызывают, так что...
Я отупело встал, подошёл и от всей души обнял его за плечи. Это казалось невероятным, но Мить ка (наш Митя!!!) умудрился самостоятельно найти доказательства своей теории и оказался прав по всем пунктам!
- Я прощён? -Да.
- Тётя Матрёна в суд грозилась.
- Отмажем.
- Ив кабаке тоже погудели неслабо.
- Договоримся.
- А на Лялиной улице...
- А вот туда ещё раз нос сунешь, я тя сама в угол поставлю, - перебивая меня, вставила баб ка. - Иди-кось, делом займись. Мне тут Никиту Ивановича хоть ужином покормить надобно. Дуй давай, покуда не передумали! Ох, чую я, поторопилися мы с твоим прощением...
Есть ситуации, когда Митьку не надо просить дважды. Он мигом вспомнил, что собирался выто пить баню, исчезнув так, что только пятки сверк нули...
- Бабуль, я сам к царю побегу! Вы же видите, у нас новая информация, надо срочно советоваться с государем. Возможно, всё-таки придётся подни мать войска.
- Куды ты пойдёшь-то? Забыл уже, что стрель цов за самодержцем отправил?
- Значит, встретимся по дороге! - решительно встал я.
- Ох, прости, запамятовала, старая, как себя вести при сложных ситуациях. - Бабка преспо койно усадила меня обратно. - Сначала в баньку сходи, вымойся, выпарись, потом откушай, а уж потом и с государем поговоришь о делах служеб ных...
- Нет времени... - начал было я, но тут же без предупреждения словил помелом по спине!
- Ишь какой командир выискался?! Спорить он тут ещё будет с пожилыми людьми... Митенька уже отправился баню топить. Так что и ты, мил-дружок, развернулся кругом, взял в горнице чистое бельишко и пошёл голову свою с думами чёрными в порядок приводить!
Я сейчас даже не соображу, какая такая вол шебная сила взяла меня за плечи, повернула на со рок пять градусов и строевым шагом отправила на верх, в мою комнату. Единственно, что мне запом нилось, я и близко не позволил себе фыркнуть или хмыкнуть на такое обращение скромной старушки с грозным сыскным воеводой. В горнице пришёл в себя, меня отпустило...
Возможно, бабка и права, не стоит пороть горячку. Да, царевна находится в плену у Кощея. Да, те перь мы знаем, как она бежала и кто ей помогал. Но раз гражданка Марьяна Рюриковна сама этого хотела, пусть сама и выкручивается. К тому же меч у нас. А ведь всё затевалось именно из-за этого меча, значит, наши шансы хотя бы приблизитель но уравнялись. Надо сесть всей опергруппой, рас смотреть факты, сделать выводы и только тогда что-либо предпринимать.
Всё, остываем, я действительно начинаю пороть горячку, а это в любом расследовании вещь недо пустимая. Выдыхаем, считаем до десяти и...
- В баню - значит, в баню, - смиряясь, про бормотал я, собирая комплект чистого белья: рубаху, подштанники и 'большое полотенце с вышив кой крестиком.
.. .Мой младший напарник ждал меня в предбан нике, с довольным видом замачивая в бадейке ду бовые веники. Как банщику ему цены не было, зря он в милицию пошёл, а мы зря его взяли, вот, ей-богу, зря...
- Мить, только без фанатизма, - заранее пре дупредил я, ложась животом на мокрую горячую лавку.
- Не извольте беспокоиться, Никита Ивано вич, - бесстрашно обливая меня едва ли не кру тым кипятком, откликнулся он.
Мой предсмертный вопль был мгновенно пога шен тяжёлым ударом векового дуба (не меньше!), стукнувшего меня по лопаткам. Потом к нему при соединилось второе дерево, словно былинный ве ликан начал работать двумя руками, и моих сил хватало лишь на то, чтобы дышать, и то через раз...
