- Вот как станет он тут свои порядки наводить, так и взвоем ужо! Всех поутру водку пить заставит! Хотя чё энто я так сразу в амбицию? Ничё плохого в том не вижу...
- Я ему задам! Я ему все глазки бесстыжие вы царапаю! Значит, как ко мне под подол лезть, так «Настасьюшка, красавица!», а как жениться, так тока на царевне Марьяне...
- Вы мне тут ещё... Не грубить! У него, поди, и среди боярской думы свои люди есть... Ты, Фили мон Митрофанович, главное дело, меня запомни, как себе кабинет министров набирать станешь!
- Взашей его, православные!
- Нехай говорит, хучь поржём!
- Да я вас... всех... на плаху... дайте срок, сму тьяны небогоизбранные! Мой меч-кладенец, стало быть, и правда моя! А кто супротив, тот... упс?!
На мгновение вдруг резко повисла тишина. Люди замерли. Видимо, бабка тихо, но доходчиво толкала речь. Потом все в едином порыве задрали головы к небу...
- Пора, - сам себе скомандовал я. Повинуясь движению помела, ступа взяла вер тикальный взлёт чуть ли не до самых облаков и, резко бросив влево, на миг застыла в критической точке, а потом начала в меру медленный спуск. Толпа внизу просто обомлела...
- И впрямь участковый! Ох, держите меня чет веро, я ить убежать могу со страху великого, а лю бопытно же...
- Гляньте, народ, у него ж крылья белоснеж ные за спиной! А чё говорили, что он упырь?
- Сам ты упырь!
- От упыря слышу!
- Вот те в рог за оскорбление милиции! Эх, са жай меня, дорогой наш Никита Иванович, для тебя ничего не жалко, за тебя хоть на каторгу, хоть под венец!
- А не одна фигня?
- Ну, практически...
- Молись, православный люд, ибо как есть со грешили мы, раз Господь самого сыскного воеводу архангелом с огненным помелом прислал! Я ка юсь...
- И я каюсь, каюсь!
- И я за компанию, а в чём каяться-то, мужи ки? Хотелось бы, чисто для антиресу, знать, на ка кой тюремный срок подписываюсь...
- Батюшки! Матушки! А чё мне-то теперича де лать, коли я прямо тут вся так и влюбилася, аж ноги судорогой свело?
- В монастырь дуру! Али просто замуж...
- Разойдись, честной народ, дай посадку анге лу при исполнении!
Последнее - это уже наши. С трудом сдержива ющие гогот еремеевцы расталкивали лукошкинцев в стороны, высвобождая пятачок два на два метра для посадки ступы. Довольная Яга тихо улыбалась в кулачок, а ретивый Митяй крепко держал за шиворот присмиревшего дьяка Грузде ва. Стоящий рядом Еремеев поднял над головой длинный продолговатый свёрток. Как я понимаю, теперь искомый меч-кладенец у нас там.
- Встаньте, граждане, не надо, громко попросил я всех, кто бухнулся на колени и уже на чал успешно бить звучные поклоны о булыжник. - Я вернулся, милиция всегда приходит по первому зову туда, где нуждаются в защите законности и порядка.
- Слава те господи, - дружно выдохнула вся площадь. - А то у нас тут такое творится, что хоть всех святых выноси! Дьяк Филька-то наш...
- Я в курсе. Разберёмся. Гражданин Филимон Груздев, вы арестованы за организацию обще ственных беспорядков и несанкционированный митинг.
- Кто? Я?! Да знаешь ли ты, хвост коровий, с кем говоришь?! Я, может, без пяти минут царский зять! Я, может, могу приказать тебя...
- Митя, - подмигнул я.
Мой младший сотрудник послушно сорвал с го ловы дьяка скуфейку и запихнул ему же в рот. На дальнейшее бульканье арестованного мятежника внимания уже никто не обращал.
- В отделение его. Еремеев, конфискованный меч передайте в экспертный отдел. Пусть с ним Ба ба-яга работает. Все свободны!
Но народ ни в какую не хотел уходить. Люди светились радостью и чистосердечным изумлени ем. Я вдруг понял, что меня тут по-своему любят и в разлуке даже скучали. Но долг превыше санти ментов, я метким круговым движением помела поднял ступу в воздух...
- Не улетай так сразу-то, Никита Иванович, - нервно сорвался кто-то. - Рассказал бы хоть, как оно там, на небе-то, а?
- Пресс-конференция, посвящённая возвра щению главы Лукошкинского отделения мили ции, состоится послезавтра в обед, - заученным текстом выдала Яга. - Желающие задавать вопро сы подают заявки в письменном виде с шести до одиннадцати. Расходимся, граждане, расходимся!
В общем, тьфу-тьфу, но, когда царская гвардия торжественным маршем выехала наконец «разго нять политическую демонстрацию», они обнару жили лишь четырёх мальчишек, играющих в «арест дьяка Фильки». Мы снова спасли город, так как все естественным образом рассосались по двум направлениям: бабы в церковь, мужики в кабак! Как говорится, ура?
Если бы вот так запросто наше российское руко водство выходило к простому народу, то «бессмыс ленных и беспощадных бунтов» было бы в разы ме ньше. Хотя, честно говоря, вряд ли кто-то поверил бы депутату с крыльями за спиной?
Тем более что стоило мне приземлиться во дворе отделения, как стрельцы доложили о подходе отца Кондрата с ещё четырьмя запыхавшимися попа ми. В смысле священниками. Ладно, кто бы пове рил, что церковь с ходу не заинтересовалась бы моим публичным «воскрешением»? Пусть идут, лучше уж разобраться со всеми вопросами сразу... - Здравствуйте, отец Кондрат. - Я сам встре тил его у ворот, первым протянув руку. - Заходи те, граждане священники!
- Здрав будь, Никита Иванович. - Он безбояз ненно пожал мне руку и удерживал, пока спеша щий за ним старенький батюшка не выплеснул мне в лицо полведра святой воды.
- Мать вашу... Богородицу... Ну вот какого?!
Вместо ответа другой поп не менее резво подско чил и сунул мне к губам здоровенный серебряный крест.
- Целуй!
Я на автомате чмокнул распятие.
Отец Кондрат улыбнулся и распахнул мне объя тия:
- Дай хоть обниму тебя, блудный сын участко вый!
- Э-э, прости господи грешника, но, может, его ещё и ладаном окурить, Библией по кумполу оша рашить да «Об изгнании демонов...» почитать на ухо с выражением? - на всякий пожарный пред ложил кто-то из святой братии, но его не поддер жали.
Отец Кондрат в этом плане пользовался непре рекаемым авторитетом, и мокрый я смог наконец вернуться в отделение, официально приступая к исполнению служебных обязанностей. Ну, правда, пришлось пообещать ему, что, как всё закончим, я загляну в храм Ивана-воина, на рюмку церковного кагора, и всё обстоятельнейше расскажу...
- Однако своим передай, что благолепно гово рить «воскрешение участкового», аки воскреше ние Лазаря. Поелику «воскресение» едино к Иису су Христу относится. Засим обнимаю тебя, возвернись к делам служебным, а я жду, как обещал, Ни кита Иванович!
На том вежливо и расстались. Церковная деле гация, благословив всех до кучи на всякий случай, отправилась восвояси, а я обернулся к сотнику Еремееву.
- Дьяка в поруб!
- Дык там же бесы! Цельных два. Он и одно го-то в прошлый раз до истерики довёл...
- Ничего, не передерутся, подвинутся, может, даже подружатся, - сухо приказал я. - Ещё по слать стрельцов на поиски наиболее активных де боширов. Лично я сверху отметил троих. Потом нарочного с объяснительным письмом к царю.
Нет, только не Митьку! Он опять нашего работода теля в мешке притащит.
- Будет сделано, батюшка сыскной воевода!
- И вот ещё что, Фома! - подумав, попросил я. - Поставьте утроенную охрану ворот. После се годняшнего шоу с моим «воскрешением» бояре за просто решат припереться сюда с войсками и, в от личие от священников, перепроверить меня по средством полного утопления в святой воде. Всплыл - значит виновен! Ну их, перетопчутся, у нас своих неотложных забот полно...
- Как скажете, Никита Иванович, - коротко поклонился стрелецкий сотник, разворачиваясь к подчинённым.
- Бабушка Яга, нам нужно поговорить.
- Сначала ты поешь, соколик... - Она едва ли не силой затащила меня в дом, но я сопротивлялся:
- Нет, сначала мне надо разобраться с тем, что вообще произошло? Как в наше короткое отсутст вие при полном отделении милиции город стоял на грани бунта? Где, мать их, были все наши? Почему никто не арестовал дьяка Груздева и, главное, дал ему возможность провоцировать народ?!
- Ну хоть чайку-то выпей да и...
- Больше никаких ватруше-э-эк!!!
- Да поняла я, поняла, - прочищая мизинцем ухо, охнула Яга. - Всё, не пристаю более. Сей же час Митеньку да Фому Силыча пред очи твои гроз ные поставлю.
Я перевёл дыхание. Мне редко приходится так кричать, но уж если кричу, значит, причина серьёзная, и она есть. Как правило, все понимают и на продолжение не провоцируют. Буквально через пару минут передо мной навытяжку стояла та са мая парочка, которой я доверил стольный град Лукошкино на время своего кратковременного отсут ствия.
- Докладывайте, - не отрывая глаз от блокно та, тихо попросил я.
- Ась? - неуверенно переглянулись они.
Я промолчал. Более опытный в разносах Мить ка глядел честными глазами в потолок и настуки вал ногтем по стенке нечто среднее между кама ринской и азбукой Морзе. А вот добропорядочный Фома Еремеев явно занервничал...
