Когда карета, постукивая, катила обратно в Овнец-Холл, госпожа Сибилла негромко сказала:
— Насколько мне известно, юная особа, которую… убили, играла на арфе так же хорошо, как мисс Слезы.
Ваймс очнулся от раздумий и ответил:
— А я и не знал.
— Да, — сказала Сибилла подозрительно бойким тоном. — Видимо, мисс Бидл хочет, чтобы юным гоблинкам было чем гордиться… — Она кашлянула и, помолчав, продолжала: — Ты кого-нибудь подозреваешь, Сэм?
— Да, двоих. Надежный свидетель показал, что они были неподалеку вскоре после преступления, и я уже начал выстраивать цепь событий, которая также, возможно, приведет к мистеру Джефферсону, пропавшему кузнецу. В конце концов, это деревня. Все видят, кто куда пошел, и никогда не знаешь, кто прячется за изгородью. Наверное, кто-то слышал, как кузнец пригласил меня на Холм Мертвеца в тот вечер, который в «Таймс» назвали бы «роковым».
Сибилла посмотрела на Юного Сэма, прикорнувшего между родителями, и спросила:
— Ты знаешь, где их искать?
— Да, по крайней мере, одного из них. Второй, кажется, просто околачивается в округе.
Шум гравия под колесами дал понять, что они катят по длинной подъездной аллее.
Сибилла вновь кашлянула и тихонько сказала:
— Боюсь, ты решил, что я была слишком резка с тобой, Сэм, когда говорила, что твои профессиональные заботы могут помешать нашему отдыху. Иногда я бываю такой… нечуткой.
— Вовсе нет, Сибилла, я вполне понимаю твои тревоги.
Похоже, госпоже Сибилле всерьез были нужны леденцы от кашля. Однако она осторожно продолжала:
— Сэм, я буду очень благодарна, если ты не откажешься брать с собой Вилликинса в те места, где эти мерзавцы отравляют мир своим существованием. И, пожалуйста, отдай их в руки правосудия.
Чувствуя, что жена дрожит от гнева, он сказал:
— Я намерен сделать это как можно скорее, дорогая, но должен сказать тебе, что события не обязаны разворачиваться строго по плану. В конце концов, здесь не моя юрисдикция.
Но Сибилла ответила:
— Ты придерживаешься правил, Сэм, и я этим восхищаюсь, но юрисдикция хорошего человека простирается до края света — хотя к кому ты там отведешь преступников? Хэвлок, как ты знаешь, повесил бы их. Но он далеко. Тем не менее, Сэм, в одном я не сомневаюсь: худшее, что ты можешь сделать… это ничего не сделать. Берись за дело, Сэм.
— Честно говоря, Сибилла, я рассчитывал передать преступников в руки местных властей.
— Что? Это же ужасные люди, они используют так называемый закон в собственных целях. Вонь поднимется невообразимая.
Ваймс улыбнулся.
— Ты правда так думаешь, дорогая?
В тот вечер Ваймс подумал, что нет смысла ложиться спать, поэтому он поцеловал жену на сон грядущий и пошел в бильярдную, где Вилликинс лениво демонстрировал один из наиболее приемлемых социальных навыков, которые он приобрел в годы неразумно растраченной молодости. Камердинер выпрямился, когда Ваймс вошел, и сказал:
— Добрый вечер, командор. Хотите подкрепляющий напиток?
Ваймс также позволил себе закурить сигару, поскольку, сами понимаете, что хорошего в бильярдной, если под потолком, среди ламп, не кружит дым, окрашивая воздух в безнадежно синий цвет? Цвет погибших надежд и утраченных возможностей…
Вилликинс, который хорошо знал процедуру, подождал, пока Ваймс не ударит по шару, прежде чем вежливо кашлянуть.
— Вы отлично поработали, сэр. Я так понимаю, ее светлость несколько расстроена из-за ситуации с гоблинами, сэр. Полагаю, я не ошибся, сэр, потому что недавно встретил ее в коридоре, и она использовала выражения, которые я не слышал ни от одной женщины, с тех пор как умерла моя мать, упокой боги ее душу, если только они ее найдут. Но, опять-таки, вы отлично поработали, сэр.
Ваймс отставил кий.
— Я хочу накрыть их всех, Вилликинс. Что толку прихлопнуть одного местного головореза?
— Согласен, командор, главное — попасть по черному шару.
Ваймс оторвался от своего бокала, который опустошал с яростью.
— Вижу, ты в свое время немало играл, Вилликинс. Ты видел когда-нибудь Таза Вильямса? Очень религиозный был человек на свой лад, жил с сестрой где-то в подворье Наседки-с-цыплятами… и я в жизни не видел, чтобы кто-нибудь так играл. Клянусь, он мог сделать так, чтобы мяч отскочил от стола, прокатился вдоль бортика, упал именно там, где Тазу было нужно, и аккуратненько закатился в лузу, — Ваймс удовлетворенно фыркнул. — Конечно, все кричали, что это жульничество, но Таз стоял, спокойный как столб, и твердил: «Шар в лузе». По правде говоря, его ни разу не поколотили только потому, что наблюдать за ним было очень поучительно. Однажды он загнал шар в лузу рикошетом от лампы и от пивной кружки. «Шар в лузе» — и не поспоришь… — Ваймс расслабился и закончил: — Но проблема, конечно, в том, что в реальной жизни правила гораздо более строгие.
— О да, командор, — согласился Вилликинс. — Когда я играл, единственным правилом было бежать очень быстро, после того как ты стукнул противника кием по голове. Ее светлость дала понять, что сегодня вам, возможно, понадобится моя помощь?
— Да уж, пожалуйста. Мы поедем в Заусенц. Это примерно в двадцати милях вверх по реке.
Вилликинс кивнул.
— Да, сэр. Некогда там жил род Заусенцев, в частности знаменитый лорд Джастис Заусенц, который, как известно, никогда не верил заявлениям о невиновности, на том основании, что «преступники всегда лгут». По счастливому стечению обстоятельств, он был также Уважаемым Мастером Добровольного Общества Изготовителей Веревок и Канатов. Надеюсь, нас не ждет встреча с чем-то подобным.
— Кстати, Вилликинс, по пути мы остановимся, чтобы прихватить нашего проницательного юного констебля, которому нужно показать, что такое честная игра. И я уж постараюсь, чтобы оно так и было.
— Приятно слышать, сэр, — ответил Вилликинс, — но не забывайте: какая разница, если в конце концов шар попадет в лузу?
Госпожа Наконец открыла дверь, вскрикнула, захлопнула дверь, открыла ее, чтобы извиниться, после чего аккуратно затворила, оставив Ваймса на пороге. Через полминуты на крыльцо вышел Фини, в ночной рубашке, заправленной в штаны.
— Командор Ваймс? Что-то случилось? — спросил он, доблестно пытаясь запихнуть за ремень всю ночнушку.
Ваймс бодро потер руки.
— Да, старший констебль Наконец, случилось, но кое-что с твоей помощью, возможно, удастся уладить. Я располагаю достаточной информацией касательно убийства молодой гоблинки, чтобы задержать двух подозреваемых для допроса. Это твой участок, поэтому, с профессиональной точки зрения, я считаю, что самым правильным будет, если ты мне поможешь.
Ваймс шагнул в комнату, чтобы Наконец заметил Вилликинса, и продолжал:
— Полагаю, ты знаешь Вилликинса, моего камердинера. Он вызвался править каретой, и, разумеется, подаст мне чистую белую рубашку, когда понадобится.
— Да, сэр-р-р, — прорычал Вилликинс, повернулся и подмигнул Ваймсу.
— Старший констебль Наконец, я буду очень признателен, если ты вооружишься тем, чем сочтешь нужным, и, поскольку у тебя все равно нет наручников, которые хоть на что-то сгодились бы, черт возьми — ох, прошу прощения — может быть, ты раздобудешь веревку?
На лице старшего констебля отразилась целая палитра противоречивых чувств. Я буду работать со знаменитым командором Ваймсом, ура! Но это большое, серьезное дело — ох боги. Зато я почувствую себя настоящим стражником — ура! Но в постели уже лежит грелка с горячей водой — ох боги. С другой стороны, если что-нибудь пойдет не так, то, в конце концов, герцогу Анкскому принадлежит большая часть округи, так что виноват будет он — ура! А может быть, если я сумею отличиться, то получу работу в городе, и мама будет жить в доме, где не надо лежать без сна всю ночь, слушая, как мыши дерутся с тараканами — ура![21]
Ваймс в душе потешался, наблюдая за лицом парнишки при свете свечки, особенно потому, что Фини, размышляя, шевелил губами. Наконец Ваймс сказал:
— Не сомневаюсь, старший констебль Наконец, что твоя помощь в данном случае поспособствует будущей карьере.
Эти слова заставили госпожу Наконец, заглядывавшую через плечо сына, заалеть от гордости и сказать:
— Слушай его светлость, Фини. Я всегда говорила, что из тебя еще будет толк. И не спорь, а иди, сынок.
Материнский совет сопровождался книксенами — такими быстрыми, что госпожу Наконец стоило бы пристегнуть к швейной машине. «Слава богам, что есть на свете старушки матери», — подумал Ваймс, когда Фини влез в карету с фляжкой горячего чая, запасной парой чистых трусов и половиной яблочного пирога.
Карета тронулась, и, когда Фини перестал махать матери из окна, Ваймс, старательно удерживая равновесие на ухабах, зажег маленькую спиртовую лампу, которой полагалось освещать внутренность кареты. Он опустился обратно на сиденье и произнес:
