- Бабушка...
- А чё ты на меня-то шипишь, сокол ясный? Я ни в чём ни разу не повинная, у себя в горнице си дела, экспертизой баловалась...
- И набаловались вы грамм на триста, кажет ся, да?
- Да тьфу на тебя, Никитка! Я ить уже извини лась, - надулась Яга. - А вот про то, как инфор мация секретная из отделения на весь город просо чилась, про то лучше Митеньку своего спроси!
- Он такой же мой, как и ваш, - буркнул я, но не признать бабкиной правоты не мог. - Митя, а ну признавайся, кому ты чего наплёл, что за нами народное ополчение шествует, как за Мининым и Пожарским?
- Не-э, - преспокойно откликнулся он, поиг рывая вожжами. - Никому я ничё не говорил. Окромя приказа вашего личного азиату толстому и кавказцу горбоносому.
- Так... а где ты им это передал? - начал про зревать я.
- Как где? В кабаке! Где ж их ещё найдёшь-то? Я ж вам докладывался: захожу к «Вениаминычу», а там дым коромыслом - свадьба третий день гу ляет! А за соседним столиком...
- Убью... - с запоздалой тоской простонал я, оборачиваясь назад, где к общему шествию присое динилась пьянючая невеста в белом и счастливый жених с лопатой наперевес. И это при условии, что Кощей Бессмертный непременно требовал переда чи заложницы без свидетелей, один на один?!
Ну что ж, потом сюрприз будет...
- Бабуль, я так понимаю, что сейчас мы всё равно ни от кого не отвяжемся? Но там, поближе к реке, вы как-нибудь сумеете сдержать гневный по рыв народных масс? А то он просто уйдёт и не вы даст нам Марьяну.
- Попробую, Никитушка, - углубясь в свои мысли, протянула Яга довольно уверенным тоном. Даже слишком уверенным, как мне показалось.
А на выходе из города, у ворот, нас торжествен но дожидались ещё два всадника - толстый и то щий. Эти куда лезут? Я же вроде их по домам отпу стил...
- Уй-юй-юй, мы сами Марьянка-ханум спа сать будем! - широко осклабившись, помахал мне с седла узкоглазый сын хана Бухатура. - Кто её от шайтан-бабая избавит, за тот её и... - он вытянул губы трубочкой, сладко причмокивая, - и за муж... бар, бар,бар!
Я громко хлопнул себя ладонью по лбу.
- Э-э, зачэм так себя бьёшь? - удивился моло дой князь Павлиношвили. - За царевну пэрежи-ваешь, да? Не пэреживай, генацвале, я её сам спа су, да! Кто против, зарэжу! Прямо сейчас зарэжу, да?
Мне хотелось сию же минуту вызвать наряд ми лиции и попросить стрельцов сунуть этих клоунов в поруб дня на два, мозги провентилировать. От этого благоразумного поступка меня удержала подленькая мысль: а может, попробовать их пред ложить Кощею? Ну как бесплатный бонус к мечу?
- Пусть идут, - махнул рукой я, обращаясь больше к Яге. - Хуже не будет, у нас и так вон ка кая толпень на хвосте...
- И то верно, - согласилась моя домохозяй ка. - Чё ж раньше времени обижать детишек? Пущай попрыгают перед Кощеюшкой, сабельками помашут, друг перед дружкой покрасуются. По том он их съест, конечно...
Эта концовка меня не очень устраивала, но раз берёмся на месте. В конце концов, все рискуем, чем они лучше?
Пока добрались до речки Смородины, количест во идущих за нами добровольцев уменьшилось примерно на треть. Кому-то стало скучно, кто-то вспомнил о срочных делах, но большинство было полно решимости идти с опергруппой до конца и своими глазами хоть разок глянуть на легендарного злодея. Автограф они у него, что ли, просить со бирались, не знаю...
Когда добрались до реки Смородины, я дал Мите приказ отвести возбуждённый народ шагов на пя тьдесят в сторону и укрыть в засаде за поворотом. Кое-кто роптал, что из-за кустов им ничего не вид но, но Баба-яга, придя на помощь, быстро навела порядок, пригрозив, что у первого же, кто без раз решения высунется, «сморчок отпадёт». Бабы хи хикнули, а мужички, почесав в затылке, дали зад ний ход. Разумеется, глава экспертного отдела блефовала, но рисковать «сморчком» всё равно ни кто не посмел. И правильно. Тот же Митяй не раз так нарывался, думая, что бабка шутит, а она всерьёз...
Я же прошёл вперёд, шагнул на мост, пару ми нут медитируя на быстрое течение тёмных волн. Тишина. Ничто не предвещало скорого приближе ния гражданина Бессмертного. Может, мы всё-та ки ошиблись с датой и временем? По идее надо было дождаться уточняющих указаний этого ко варного террориста и уж тогда действовать навер няка.
- Никитушка, - позвала меня с берега баб ка, - иди сюды. Вместе встанем, час пришёл...
Я прислушался. Птичье пение действительно стихло, но так всегда бывает на закате. Однако че рез минуту издалека донёсся стук копыт, и на той стороне моста появился всадник на взмыленном коне. Эстляндский рыцарь фон Паулюсус всё ещё продолжал служить своему чёрному господину. А я-то полагал, что после того перелёта он грохнет ся и одумается, но нет, увы...
- Мой господинн приближжается! Фсё ли гото-фо для обмена, сыскной фоеводда? - высокомерным тоном начал он, пристально вглядываясь в наш берег. - О! Да ты тутт не один. И старая женщщина здесь, и большой дерефенский парень. Ну что ж, фозможно, этто и к лучшему. Мой хозя-инн любит сфидетелей...
Он поднёс к губам медный охотничий рог и хрипло протрубил что-то вроде пионерской зорь ки. Причём играл так фальшиво, что Митя, не спросив разрешения, одним махом, от бедра за швырнул в него оглоблю на манер городошной биты. Очень удачно, потому как попал как раз в грудь и просто смёл предателя с лошади куда-то за дальний поворот. Оттуда мигом взлетели доселе молчаливые вороны, раздался тяжёлый звонкий удар металла о металл, и через полминуты мерза вец прилетел назад, удачно плюхнувшись прямо на свою лошадь!
- Хм, ну насчёт «удачно» это я поспешил, -тихо отметил я, потому что благородное животное, естественно, взвилось на дыбы и дало дёру обратно по тропинке. Рыцарь, сидя задом наперёд и смеш но стукаясь забралом о конский круп, проклинал нас затейливо, по-прибалтийски.
- Чё энто было, Никитушка?
- Я так понимаю, сначала Митя попал в фон Паулюсуса, потом фон Паулюсус попал в Кощея, а Кощей попал фоном Паулюсусом в его же лошадь, и сейчас...
Конский топот возвестил о возвращении буме ранга, и уже нормально сидящий герой дня, под няв над головой меч, нёсся на нас с боевым кличем:
- Вира-а-ай!
За нашими спинами раздался ответный визг, и два горячих всадника устремились навстречу тре тьему.
- Шайтан тибе под хвост целовать, а не Марьянка-ханум! - орал храбрый Бельдым-бек.
- Пачему я весь в черкеске? Патаму что я чер кес! Пачему кинжал на пузе? Патаму что галава-рэз! - песенно вторил ему храбрый джигит Coco, как бешеный махая над головой тонкой шашкой в серебре.
- Чудо, ежели себе самому ухи не отрубит, -прокомментировала Яга, а Митя смотрел на схват ку трёх отважных воителей как заворожённый.
Мгновением позже на мосту произошла безоб разнейшая драка, в завершение которой три сво бодные лошадки процокали мимо нас в город, а три булька возвестили о том, что борьба за титул «же них номер один» будет продолжаться уже на дне речки Смородины.
Я снял фуражку, скорбно склонив голову. Ба ба-яга сдержанно перекрестилась и сплюнула че рез левое плечо, попав на Митю. Наш младший со трудник так же сдержанно выругался, но не довёл эмоциональную реплику до конца, потому что на противоположный берег наконец-то выехал глав ный злодей наших мест, криминальный авторитет Кощей Кирдыкбабаевич Бессмертный!
Не хватало какой-нибудь мрачной музыки в стиле фашистов, марширующих через сожжённые русские деревни на Москву. Огромный вороной конь в чёрных латах с шипастыми подковами и ко ротко, по-собачьи обрезанным хвостом. На нём сплошной горой такого же воронёного железа вос седал Кощей в дорогущих латах, за обладание ко торыми задушился бы директор Эрмитажа, с длин ным волнообразным клинком почти до земли и в роскошном рыцарском шлеме... шлеме... э-э?..
- Собачья морда, - подсказала всезнающая бабка. - Навидалася я таких псов-рыцарей, ещё и почуднее доспехи были, и кони покрасивше, и щиты с крестами. Лет десять назад избушку мою зимнюю в Финляндии пожечь хотели. Ну я им тоже, не сдержалась, по угольку в кирасу за шиво рот. Так уж смешно прыгали, помереть не встать...
- Смотрите, а ить он за собой царевну на верёвке волочит, возмущённо прервал нас Митя. - Да грубо-то как, ровно собачонку какую!
- Форменное безобразие, - согласился я, хотя вид мрачной Марьяны, связанной, как колбаса Микояновского мясокомбината, не мог не радо вать. Конечно, её глаза грозно блистали, но зато рот был предусмотрительно заткнут тряпочкой.
- Выходи, вражий сын, Никитка-участко-вый! - глухо, с неприятным дребезжанием, про громыхало с того берега. - Выходи ...ей же час ...а ...очестен ...ир, ...а ...ровавый ...ой!
- Чего? осторожно переспросил я у Ба бы-яги. - Концовка какая-то скомканная получи лась.
- Эй, злыдень бессовестный! - прокричала моя домохозяйка, храбро делая два шага назад. - Ты чё сказать-то хотел? Повтори, скотина, сделай милость, а то чей-то невнятно вышло...
