Тот,кто его находил, немедленно награждался званием Великого Открывателя Королевского;числилось таких Открывателей при дворе уже семьсот тридцать шесть.Ежели кто хотел попасть в доверие к королю, непременно следовало ему поразить монарха какой-то новой,неизвестной игрой. Нелегко это было сделать, ибо был король весьма сведущ в этом вопросе:знал и древние игры, например чет-нечет,и новейшие,с обратной связью, на манер кибернетического праздника весны; время от времени говорил он также, что все есть игра либо развлечение — и его королевство, и весь свет.
Возмущали эти речи,легкомысленные и неразумные,степенных королевских советников,а более всех страдал старейшина дворцового совета,достопочтенный Папагастер из древнего рода матрицианского, видя, что для короля нет ничего святого и что даже собственное высочайшее достоинство решается он подвергать осмеянию.
Наибольший,однако,ужас охватывал всех,когда король, поддавшись внезапному капризу,начинал игру в загадки-отгадки.С давних пор увлекался он этой игрой и еще во время своей коронации поразил великого канцлера вопросом, различаются ли между собой патер и матерь, и если да, то чем.
Король вскорости уразумел,что придворные,которым задает он загадки, не слишком тщатся их разгадывать.Отвечали они, лишь бы ответить, впопад и невпопад,что безмерно Балериона гневало.Изменилось дело к лучшему лишь с тех пор,как король заявил,что назначение на придворные должности будет зависеть от результатов отгадывания.Посыпались разжалования и пожалования,и весь двор волей-неволей участвовать начал в играх, придуманных его королевским величеством.К глубочайшему прискорбию, многие сановники решались обманывать короля,и тот,хоть и был добрым по натуре, такого поведения стерпеть не мог. Главный маршал королевский осужден был на изгнание за то,что на аудиенциях пользовался шпаргалкой, укрытой под горловиной панциря; вряд ли бы это обнаружилось,если б некий генерал,его недруг, не сообщил об этом потихоньку королю.Также и старейшине дворцового совета Папагастеру пришлось распрощаться со своей должностью,ибо не знал он, где находится самое темное место в мире.По прошествии некоторого времени дворцовый совет состоял уже из самых ловких во всем государстве разгадывателей кроссвордов и ребусов, а министры и шагу не ступали без энциклопедии.Под конец достигли придворные такой сноровки,что давали правильные ответы еще прежде,чем король заканчивал вопрос,и дивиться этому не приходилось, поскольку и придворные, и король были постоянными подписчиками «Правительственной газеты», в которой вместо скучных приказов и указов публиковались преимущественно шарады и массовые игры.
Однако,по мере того как проходили годы,королю все меньше хотелось задумываться,и вернулся он поэтому к своему первому и самому любимому развлечению- к игре в прятки.А однажды,разыгравшись, установил совершенно небывалую награду для того,кто придумает самое лучшее укрытие в мире. Наградой этой назначил король драгоценность неоценимую, коронный бриллиант рода Кимберитов,из которого происходил Балерион. Камня этого дивного давно уже никто и в глаза не видел — долгие века пребывал он за семью замками в королевской сокровищнице.
Надо же было случиться,что Трурль и Клапауций во время очередного своего путешествия наткнулись на Кимберию.Весть о причуде королевской как раз облетела все государство,а потому быстро дошла и до конструкторов.Услыхали они это от местных жителей на постоялом дворе,где провели ночь,и отправились наутро ко дворцу,чтобы сообщить, что знают секрет укрытия, равных которому нет. Жаждущих награды явилось,однако,так много, что невозможно было сквозь толпу протискаться.Это пришлось конструкторам не по вкусу,и вернулись они на постоялый двор,решив на следующий день снова попытать счастья.Однако счастью надо хоть чуточку помогать;мудрые конструкторы об этом помнили, а посему Трурль каждому стражнику,который хотел их задержать, а потом и придворным, чинящим препятствия,молча совал в руку увесистую монету; а ежели тот не отступал,но,напротив,возмущался, Трурль тут же добавлял вторую, еще более увесистую;не прошло и пяти минут,а друзья уж очутились в тронном зале перед лицом его величества.
Весьма обрадовался король,услыхав,что такие прославленные мудрецы прибыли в его владения специально,чтобы одарить его сведениями об идеальном укрытии. Не сразу удалось растолковать Балериону,что да как,но разум его,с детства приученный к трудным загадкам,ухватил наконец,в чем суть дела, король возгорелся энтузиазмом,сошел с трона и, заверив двух приятелей в неизменной своей благосклонности,сказал,что наградой он их не обойдет при условии, что тут же сможет испробовать тайный рецепт.Клапауций, правду говоря, не хотел сообщать рецепт,бормоча сквозь зубы, что следовало бы ранее написать, как положено, договор на пергаменте,с печатью и шелковой кистью,однако же король неотступно молил их и клялся всем святым, что награда им обеспечена,- и конструкторы сдались.
Необходимое устройство было у Трурля в маленьком ящичке,который он принес с собой и теперь показал королю.С игрой в прятки не имело это изобретение, собственно,ничего общего,однако можно было применить его и с такой целью.Был это карманный портативный двусторонний обменник индивидуальности,разумеется, с обратной связью. При его посредстве двое могли по желанию обменяться индивидуальностями,что происходило совершенно просто и весьма быстро.На голову надевался аппарат,похожий на коровьи рога.Надо было приставить рога эти к голове того,с кем хочешь совершить обмен, и слегка нажать;тогда включалось устройство,генерирующее две противоточные серии молниеносных импульсов.По одному рогу ваша собственная индивидуальность уходила в глубь чужой,а по другому- чужая индивидуальность вливалась в вашу.Происходила таким образом абсолютная разгрузка памяти и одновременная загрузка чужой памяти в возникшую пустоту.
Трурль для наглядности надел аппарат на голову и приблизил рога к монаршему челу,объясняя,как следует пользоваться обменником, но тут порывистый король так крепко боднул его, что устройство включилось и произошел моментальный обмен индивидуальностей.И совершилось это так быстро и так незаметно,что Трурль, до тех пор экспериментов над собой не производивший,даже не сообразил,что случилось. Клапауций, стоявший поодаль, тоже ничего не заметил, и только удивился,что Трурль внезапно прервал свое объяснение,а продолжил его сам король, применяя такие выражения, как «потенциалы нелинейного субмнемонического перехода» или «адиабатический проток индивидуальности по обратному каналу». Лекция продолжалась,и, слушая писклявый голос монарха, почувствовал вскоре Клапауций, что случилось нечто недоброе.
Балерион,находившийся в организме Трурля, вовсе не слушал ученых разглагольствований,а пошевеливал слегка руками и ногами,будто старался поудобней устроиться в новом для него теле,с большим любопытством его осматривая.И вдруг Трурль, облаченный в длинный плащ королевский, взмахнув рукой при повествовании об антиэнтропических критических переходах, почувствовал, будто ему мешает нечто.Он глянул на собственную руку и остолбенел,увидев,что держит в ней скипетр.Не успел Трурль и слова вымолвить,как король радостно рассмеялся и бегом выбежал из тронного зала. Трурль устремился за ним,но запутался в пурпурном монаршем одеянии и растянулся во весь рост на полу, а на грохот этот сбежались придворные. Бросились они сначала на Клапауция,думая,что он угрожает его величеству.Пока коронованный Трурль поднялся,пока объяснил, что ничего плохого Клапауций ему не сделал,Балериона уж и след простыл. Тщетно пытался Трурль в королевской мантии бежать за ним,придворные того не допустили. Отбивался он от них и кричал, то никакой он не король и что произошла пересадка,они же решили, что чрезмерное увлечение головоломками наверняка повредило разум властителя, а посему почтительно, но непреклонно увели его в спальню, хоть орал он и изо всех сил упирался,и послали за лекарями.
Клапауция же стражники вытолкнули на улицу,и побрел он к постоялому двору, не без тревоги размышляя об осложнениях, которые могут из всего происшедшего возникнуть.
«Разумеется,-думал он,-если б это я был на месте Трурля,то при свойственном мне спокойствии духа мигом навел бы порядок.Не скандалил бы я и не кричал о пересадке,-ведь это неминуемо вызовет мысль о душевной болезни, — а потребовал бы,используя свое новое, королевское тело, чтобы поймали мнимого Трурля,сиречь Балериона,который бегает себе теперь где-то по городу. А заодно повелел бы я, чтобы другой конструктор остался при моей королевской персоне в качестве тайного советника.Но этот абсолютный кретин,- так назвал он невольно про себя Трурля-короля,- распустил нервы; ничего не поделаешь, придется применить мой стратегический талант, иначе все это добром не кончится…»
