Особенно — слияние между моей собственной личностью и памятью прежнего владельца тела. Воспоминания всплывали все чаще, становилось трудно отделить себя от их потока. Периодически вообще пропадала связь с реальностью — слишком яркие флешбэки.
Еще немного, и я дойду до точки кипения.
Но есть и плюс: мне ни хрена уже не нужно изучать про эту эпоху.
Добравшись до медотсека, я загнал в инъектор еще одну ампулу и, закатав рукав, приставил к собственному плечу. Совсем не больно. Чего все так драматизируют-то?
Вспомнил, что мне-то иммунизация не требуется. Да и фиг с ним. Хуже не будет.
Так, раз мы теперь официально никуда не спешим, надо успокоиться и поспать. Но зная себя, могу однозначно сказать, что усну только после удара лопатой по башке. Ладно, может, в аптечке найдется снотворное?
Перебрав несколько баночек и блистеров, я нашел бутылек с валерьянкой. Уж не знаю, как это средство угодило в аптечку. Вроде, к стандартной комплектации отношения не имеет. Поди, пилот Цверга, у которого Шондра позаимствовала чемоданчик, сам положил. Для личного пользования. Работа-то нервная.
Вот и у меня нервы сейчас сильно не в порядке.
Накапав себе в стакан, я отправился осматривать собственную каюту.
Та размещалась непосредственно под мостиком, и из нее наверх вела винтовая лестница с люком на случай, если капитану срочно понадобится занять боевой пост.
Помещение проветрили и обновили, как смогли, но годы взяли свое, так что выглядела каюта, как музейный экспонат — не в лучшем смысле слова.
И, похоже, у моего предшественника имелась супруга. Койка оказалась двуспальной, а платяной шкаф слишком вместительным для одного.
Письменный стол выглядел добротно, а вот книги из ниши в стене придется выбросить — они покоробились и буквально начали разваливаться в труху за прошедшие годы. Также у меня появился персональный санузел, и даже сантехнику в нем успели заменить. Потому перед сном мне удалось принять живительный теплый душ. Точнее сперва он был теплым. Затем я вспомнил Сэшу без платья, пришлось переключить кран на ледяную воду. Короче, контрастный душ получился — совсем как дома.
После на меня накатила очередная волна воспоминаний. Вспомнил родителей. Стало грустно — причем вдвойне. Во-первых, потому что их давно нет в живых. Во-вторых, потому что их у меня никогда не было.
Ладонь скользнула по запотевшему зеркалу. Я уставился на собственно отражение. В ответ на меня оттуда смотрели очень злые серые глаза. Нет, отражение не ожило. Никакого двойника в зазеркалье. Хотя после такого взрыва мозга я бы не удивился легкой шизофрении.
— Я знаю, в чем дело, — сообщили мои губы отражению. — Ты старше меня. Сто двенадцать лет против моих двадцати восьми. Но ничего, я все поглощу. Каждое твое гребаное воспоминание. Это почти не отличается от вирта и нейрозагрузки.
Облачившись в мягкий халат, я рухнул на постель и просто отключился, хотя ожидал, что проворочаюсь несколько часов.
* * *
Разбудил меня настойчивый сигнал коммуникатора. Проморгавшись, я посмотрел на циферки в уголке, и понял, что уже обед следующего дня.
— Да, слушаю, — хрипло выдавил я, приняв вызов.
— Капитан, вас беспокоит бригадир. У нас возникли некоторые трудности в артиллерийском погребе.
— Правофланговом или левофланговом? — холодно спросил я, уже смирившись, что без проволочек не обойдется.
— Право. Пожалуйста, поспешите. Требуется ваше личное присутствие.
Тихо матерясь под нос, я собрался и спустился на лифте до нужного яруса.
В отсеке пахло машинным маслом и вездесущей сваркой — рабочие продолжали подготовку Волота к рейду. На конвейере кольцевого магазина громоздились снаряды для подачи к элеваторам.
— Вот и вы! — обрадовался бригадир.
Рядом с ним стоял мужчина с брюшком и усиками — главный оружейник. С ним я тоже уже имел счастье познакомиться, так что сейчас мы просо обменялись рукопожатиями.
— Что-то с элеваторами? — спросил я, подойдя ближе.
— Пришлось заменить значительную часть оборудования, — сообщил бригадир. — Ржавые и просто изношенные детали в столь важных узлах — беда для Волота. Пока вы отдыхали, взял на себя смелость дозаказать необходимые механизмы, чтобы уложиться в срок.
— Похвальная инициатива, — кивнул я, — так в чем подвох?
— Ознакомьтесь, — и он повернул ко мне планшет со сметой.
Как же здорово, что волосы у меня уже седые!
— Да вы с ума сошли! Нам это не по карману!
— В таком случае разумно оформить рассрочку, — пожал он плечами. — Поверьте, лучше уж так, чем оказаться посреди Диких Земель с заедающими подъемниками.
Рыча и возмущаясь, я все же приложил палец к сканирующему окошку, подтверждая заказ.
Чудесное начало нового дня. Лучше просто быть не может.
С этой мыслью я вернулся в каюту — за капельками. Заодно решил опробовать люк из своих апартаментов на мостик. Тот слегка заедал, но быстро поддался. Гремя берцами по оцинкованным ступеням, я поднялся в святая святых боевой машины.
И тут же увидел свою ненаглядную кошечку.
Та, подвернув под себя ногу, сидела в кресле штурмана рядом с капитанским. И что-то вышивала. Услышав меня, она повернулась вместе с креслом и просияла безмятежной улыбкой, даже не вспомнив, что вчера основательно провинилась, когда не подчинилась моему прямому приказу.
Гражданские. Терпеть не могу гражданских в экипаже.
— Волк проснулся! — обрадовалась ангорийка. — А я шапочку сшила, смотри, как хорошо получилось! Сэша, кити-кити, рукодельница!
Она продемонстрировала мне тулью с низкой пятнистой шерсткой и парой торчащих ушей, после чего надела ее поверх собственных.
— В холодильнике было очень холодно, но теперь у Сэши ушки больше не замерзнут, — поведала кошка.
Я отметил схожесть материала с ее платьем, которое уже давно высохло и вернулось к хозяйке. Скользнув взглядом по фигуре девицы, понял, откуда она отрезала кусок ткани для пошива шапочки.
— Милая, а жопка у тебя не замерзнет? — поинтересовался я, уже понимая, что холодный душ станет для меня нормой жизни. По утрам и вечерам. И еще пару раз в середине дня.
Сэша поерзала, натягивая платье пониже, а я шумно выдохнул и хотел рухнуть в свое кресло, но взялся за его спинку и случайно развернул.
Моему взору предстала чудесная картинка. Солнышко, три фигуры в стиле палка-палка-огуречик: у одной была шляпа, у другой коса, а у третьей ушки и хвост. Позади всего этого безобразия скакала на курьих ножках избушка.
— Нравится? — спросила ангорийка, глядя на меня большими невинными глазами. — Сэша старалась!
— Ненаглядная моя, ты где краски взяла? — процедил я сквозь оскал.
— Хорошие дяденьки разрешили мне поиграть с их баночками и кисточками, — девица чуть вжалась в кресло, поняв по моему взбешенному виду, что не надо было тут рисовальные мастер-классы устраивать.
— Какая умница. А теперь живо беги к этим же дяденькам за ацетоном! Если через полчаса эти художества не исчезнут, как страшный сон, я их твоим хвостом сам ототру, ясно⁈
Перепуганная кошка вылетела из кресла с космической скоростью, а я уже принялся капать валерьянку в стакан с водой из кулера. Однако в дверях Сэша затормозила, обернулась и сообщила:
— Ой, я же забыла рассказать тебе про что-то большое!
— Какое еще большое? — злобно проговорил я, тряся бутылек над стаканом и пытаясь считать, хотя понятия не имел, сколько нужно.
— За дверью сада, — сказала ангорийка. — Там что-то большое очень сильно стучалось изнутри.
Бутылек дрогнул в моей руке и чуть не плюхнулся в стакан. Отставив его, но даже закрутить забыв, я перевел взгляд на кошку.
— И ты только сейчас сообщаешь, что на борту моего Волота что-то долбится изнутри в запертые двери? — проговорил я это очень медленно и отчетливо, чтобы моя дорогая подруга осознала всю свою глупость и трижды мысленно раскаялась.
Но та не поняла, просто радостно кивнула и сказала:
