Часовые переглянулись.
— А они кто такие? — спросил один.
На мгновение повисла тишина, а потом Ваймс бросил из уголка рта:
— Младший констебль Ваймс?
— Да, сэр?
— Кто делает эти арбалеты?
— Э… Братья Хайнз, сэр. Третий Номер.
— Не Бурлей и Рукисила?
— Никогда не слышал о них, сэр.
Черт. На пять лет раньше, подумал Ваймс. А ведь такая хорошая фраза получилась.
— Давайте скажем по-другому, — обратился он к часовым. — Если вы причините мне малейшее неудобство, то я прострелю вам голову. — Эта фраза не была удачной, но в ней слышалась определенная настойчивость, и к тому же она была настолько проста, что даже Неназываемые смогли понять ее.
— У тебя только одна стрела, — возразил часовой.
За спиной Ваймса раздался щелчок. Сэм тоже поднял свой арбалет.
— Теперь две, и поскольку мой парнишка еще только учится, он может прострелить вам что угодно, — ответил Ваймс. — Мечи на землю! Вон отсюда! Бегите! Сейчас же! И не возвращайтесь!
Мгновение они стояли в нерешительности, всего мгновение, а потом бросились прочь.
— Фред нас прикроет, — добавил Ваймс. — Пошли…
Все штаб-квартиры стражи похожи одна на другую. Каменные ступени ведут в подвалы. Ваймс пронесся вниз по ним, распахнул тяжелую дверь…
И замер.
Даже в лучшие времена камеры не пахли так. В лучшие времена, даже на улице Паточной Шахты, гигиена включала одно ведро на камеру, и выносили его тогда, когда Мордач считал это необходимым. Но, даже в самые худшие времена, от камер на улице Паточной Шахты никогда не несло кровью.
Зверь зашевелился.
В этой комнате стояло большое деревянное кресло. В этой комнате рядом с креслом висела полка. Кресло было привинчено к полу. К нему были приделаны широкие кожаные ремни. На полке лежали дубинки и молотки. Больше в комнате не было ничего.
Пол был темным и липким. Вырытый желоб шел к водостоку.
Крошечное окошко было заколочено. Свет здесь не приветствовался. И все стены, даже потолок, были обиты мешками с соломой. Мешки были даже на двери. Камеру устроили очень тщательно. Ни один звук не должен был ее покинуть.
Пара факелов лишь придавала темноте грязноватый отсвет, и ничего более.
Ваймс услышал, как за его спиной Ненсибела вырвало.
Будто бы в каком-то странном сне он прошел по комнате и наклонился, чтобы поднять что-то, мерцавшее в свете факела. Это был зуб.
Он снова встал.
Закрытая деревянная дверь вела в одну сторону подвала; с другой стороны был широкий тоннель, который почти наверняка вел к камерам. Ваймс взял факел, передал его Сэму и указал на тоннель…
Оттуда послышались шаги, которым вторил звон ключей, а льющийся из-под двери свет становился все ярче.
Зверь насторожился…
Ваймс схватил с полки самую большую дубинку и быстро шагнул к стене прямо за дверью. Кто-то приближался, кто-то, кто знал об этой комнате, кто-то из тех, кто называли себя полицейскими…
Ухватившись двумя руками, Ваймс поднял дубину…
И бросил взгляд на вонючую комнату, и увидел, как смотрит на него юный Сэм, тот юный Сэм с блестящим значком и таким… незнакомым лицом.
Ваймс опустил дубину, аккуратно прислонил ее к стене и вытащил из кармана кожаную дубинку.
Скованного, не вполне понимающего зверя оттащили обратно во тьму ночи…
Человек ступил внутрь, что-то насвистывая, сделал несколько шагов, увидел юного Сэма, открыл рот и упал без сознания. Он был крупным человеком и тяжело ударился о булыжники. На его голове был кожаный капюшон, но тело до талии было оголено. На ремне висели ключи.
Ваймс бросился в коридор, завернул за угол, ворвался в маленькую ярко освещенную комнату и схватил человека, который сидел там.
Он был намного меньше и подавил крик, когда Ваймс стащил его со стула.
— И чем же папочка весь день на работе занят, мистер? — взревел Ваймс.
Человечек моментально превратился в ясновидящего. Один только взгляд в глаза Ваймса поведал ему, каким коротким может стать его будущее.
— Я просто клерк! Клерк! Я просто веду записи! — запротестовал он. В отчаянии он показал ему ручку.
Ваймс посмотрел на стол. Здесь были циркули и другие геометрические приборы, символы безумия Каченса. Были книги и папки с различными бумагами. И метровая стальная линейка. Он схватил ее свободной рукой и ударил по столу. Тяжелая сталь издала приятный звук.
— И? — спросил он, почти вплотную приблизив лицо к вырывающемуся человеку.
— И я измеряю людей! Все в капитанской книжке! Я просто измеряю людей! Я не делаю ничего плохого! Я не плохой человек!
Линейка снова ударилась по доске. Но на этот раз Ваймс повернул ее, и стальной край врезался в дерево.
— Хочешь, чтоб я тебя уравнял, мистер? — Человечек закатил глаза.
— Прошу вас!
— Отсюда есть другой выход? — Ваймс шлепнул линейкой по столу.
Вспышки в глазах было достаточно. Ваймс заметил дверь, почти невидимую под деревянной обшивкой стены.
— Хорошо. Куда она выводит?
— Э…
Теперь Ваймс был нос к носу с человеком, который, говоря языком полицейских, оказывал содействие в его поисках.
— Ты здесь совершенно один, — произнес он. — Здесь у тебя нет друзей. Ты сидел и делал записи для палача, для чертова палача! А еще я вижу стол, и здесь есть ящички, и если ты хочешь когда-нибудь, хоть когда-нибудь снова взять в руки карандаш, ты скажешь мне все, что мне нужно…
— Оружейный склад! — выдохнул человек. — Соседняя дверь!
— Так точно, сэр. Благодарю, сэр. Вы были очень полезны, — кивнул Ваймс, опуская бессильное тело на пол. — Теперь, сэр, я прикую вас к этому столу на некоторое время, сэр, для вашей защиты.
— От… от кого?
— От меня. Я вас убью, если вы попытаетесь сбежать, сэр.
Ваймс поспешил обратно в главную комнату. Палач все еще был без сознания. Ваймс с огромным усилием поднял его на кресло, стянул колпак и узнал лицо. Да, лицо, но не человека. Потому как подобные лица часто встречались в Анк-Морпорке: большое, помятое лицо человека, который так, в общем-то, и не понял, что бить людей после того, как они теряют сознание, очень жестоко. Ему было интересно, нравилось ли этому человеку забивать людей до смерти. Они зачастую даже не задумывались об этом. Это была просто работа.
Впрочем, спрашивать он его точно не собирался. Он пристегнул его всеми ремнями, даже тем, что шел поперек лба. Он затягивал последний узел, когда человек очнулся. Рот открылся, и Ваймс засунул в него колпак.
А потом он взял ключи и запер главную дверь. Это обеспечит немножко больше уединения.
Направляясь к камерам, он встретил юного Сэма. Лицо парня белело во мраке.
— Нашли кого-нибудь? — спросил Ваймс.
— Ох, сержант…
— Да?
— Ох, сержант… сержант… — По лицу младшего констебля катились слезы.
Ваймс подошел к парню и поддержал его. Казалось, что в теле Сэма не осталось ни единой косточки. Он дрожал.
— Там женщина в последней камере, и она… сержант… ох, сержант…
— Постарайся дышать глубже, — проговорил Ваймс. — Не то, чтобы этим воздухом можно дышать.
— А в конце есть комната, сержант… ох, сержант… Ненсибел снова упал в обморок.
— Но не ты. — Ваймс ободряюще похлопывал его по спине.
— Но там…
— Давай вытащим тех, кого сможем, ладно, парень?
— Но мы пригоняли фургон, сержант!
— Что? — переспросил Ваймс, а потом вспомнил. — О, да…
— Но мы ведь никого не сдали, парень, — добавил он. — Помнишь?
— Но я ведь и раньше ездил, сержант! Все мы! Мы просто передавали людей им и возвращались в штаб выпить какао, сержант!
— Ну, вам отдавали приказ… — сказал Ваймс, будто бы это могло помочь.
— Мы не знали!
Не совсем так, подумал Ваймс. Мы не спрашивали. Мы просто не хотели думать об этом. Люди входили в переднюю дверь, и некоторые из бедолаг выходили обратно через потайную дверь, и не всегда в одной коробке.
Они не соответствовали меркам.
Как и мы.
И тут он услышал низкий утробный звук. Сэм заметил палача в кресле. Он отпрянул от Ваймса, подбежал к полке и схватил дубину.
Ваймс был готов к этому. Он схватил мальчишку, развернул его и выбил оружие из его руки прежде, чем свершилось убийство.
— Нет! Не так! Не сейчас! Держи его! Укроти его! Не трать понапрасну! Отправь назад! Он вернется, когда ты позовешь!
— Вы знаете, что он делал все это! — закричал Сэм, пнув палача по ногам. — Вы сказали, что мы должны взять закон в свои руки!
А, подумал Ваймс. Самое время для длительной дискуссии по поводу теории и практики правосудия. Вот сокращенная версия.
— Ты не можешь выбить мозги человека, который привязан к креслу!
— Он же мог!
— А ты — нет. Потому что ты — не он!
— Но они…
— Младший констебль, смирно! — выкрикнул Ваймс, и обитый соломой потолок поглотил и похоронил его голос. Сэм моргнул покрасневшими глазами.
