Ранчер испытал тоскливое чувство беспомощности. Как в ночном кошмаре... Только вот ночью можно проснуться, отдышаться, буркнуть: «Приснится же такое...» – и опять уснуть. А эти убийственные щупальца дыбились наяву, и никуда от них не денешься. Не спасешься! Не уйдешь.
Щупальца дрогнули и опали на «Огалаллу», цепляясь за снасти, обвивая верхушки мачт. Напряглись, подтягивая исполинское тулово. Зажурчала, сливаясь, вода, и кальмар полез на палубу, обламывая фальшборт клювом, скребясь и хлюпая.
Обмирая, Коротышка смотрел, как на палубу валилась, валилась, валилась огромная масса студенистой плоти, а два гигантских глаза со зрачками побольше волейбольного мяча неотрывно глядели на ранчера. Канн услышал громкий всплеск, сиплый звук, как у раздуваемых кузнечных мехов, и его окатил ливень черной туши.
Капитан яхты с воем выскочил из надстройки, ощерился и побежал по резко кренящейся палубе, оскальзываясь в лужах сепии, хватаясь за леера, обвисая на грота-гике, неуклюже перескакивая бугрящиеся руки кальмара, слизистые и пурпурные, шарящие, дрожащие, пульсирующие, скребущие по доскам сотнями янтарных когтей. «Скотина! – мелькнуло у Шорти. – Трус несчастный! Даже попытки не сделал дать полный ход! Может, испугался бы спрут турбин, ушел бы…»
Кэп добрался-таки до кормы, и только тут Шорти понял план моряка, понял и проклял себя за тугодумие. Мастер первым сообразил: единственное спасение – в вертолете! Только по воздуху можно было уйти от чудища, исторгнутого глубиной.
Шорти тихонько завыл от отчаяния, а капитан вскарабкался на площадку, окарачь добрался до кабины, влез внутрь и с ходу врубил двигатель. В недрах геликоптера родился низкий дрожащий звук, лопасти шевельнулись и медленно-медленно двинулись по окружности.
Кальмар нажал на борт, и корма осела так, что волна, пенясь и шелестя, омыла шасси вертолета. Послышалось всасывающее клокотание и рев воды. В том месте, откуда страшно распускались руки-щупальца, щелкал почти двухметровый острый клюв. Звуки были похожи на удары колуна, разваливавшего чурку.
Щупальца с расширениями-лопастями на концах, гибкие и длинные, напружились и заелозили по палубе, изламывая трапы, вырывая люки с настилом, обрывая со звоном и свистом лопавшиеся штаги. Одно из щупалец попало в раскрутившиеся лопасти вертолета, и его отрубило в два удара.
Кальмар скорчился, из культи заструилась зеленая жидкость. Мозг цефалопода оценил врага. Сразу три щупальца метнулись к вертолету – два из них раздавили кабину, а третья багровая конечность выудила орущего капитана, скрутила и сжала так, что кровь брызнула фонтанчиками. На этот раз – красного цвета.
Из кубрика, подвывая, выглянул Пепе Аркути, штурман «Огалаллы», и вскинул карабин. Ду-дут! Ду-дут!
Кальмар никак не отреагировал на выстрелы. Он заталкивал и заталкивал себя на яхту; корма и левый борт опускались все глубже и глубже. Нос «Огалаллы» поднялся над водой, оголяя позеленевший форштевень. Из трюмов донеслось грохотанье и звяканье сорванного с мест корабельного оборудования.
Втягивая воздух в мантию и выбрасывая его из воронки, кальмар низко, утробно хрюкал. Его руки метались по палубе, и все, что попадалось им, корежилось и истреблялось. Тварь сорвала навес над мостиком, мимоходом размазав кока О’Лири, обломила гик. Спрут, истинный Кракен из саг, все пытался влезть в пространство между двух мачт, втиснуться, втереться, втулиться.
Палуба накренилась так, что Шорти уже не стоял, а висел, цепляясь руками за фальшборт и подвывая от смертной тоски. Уцелевшее ловчее щупальце с грохотом и треском взломало полубак, подобралось к Канну (ранчера окатило аммиачной вонью) и ухватилось за фок-мачту. Яхта легла на борт, и кальмар сполз в прозрачную голубую воду, погружаясь до глаз.
Клюв его продолжал щелкать, требуя пищи. А к Коротышке пришло вдруг безразличие. Задыхаясь, он поднял глаза к небу, помянул имя Божие и разжал пальцы.
Клюв кальмара перекусил тело человека пополам, как тунца, и пожрал каждую половинку по очереди.
Корма «Огалаллы» опустилась еще глубже, нос яхты встал вертикально, по черному днищу прокатились струи воды, и кораблик погрузился в океан. Громадные пузыри спешили к поверхности и лопались с противным нутряным призвуком.
Волны быстро укатали пену и сгладили воронку, приравняв ее к бесконечной акватории, оставив одно сплошное мокрое место...
Глава 15. Мышеловка
Центральная котловина, Форт-Эбисс
Смазливый диктор на канале «Интернэшнл Бродкастинг Систем» раздражал Шутикова – и как мужчину, и как шерифа. Шибко приторной была улыбочка диктора, и весь он был какой-то манерный, жеманный, отдающий в голубизну.
– ...Чудовищные монстры держат в страхе все население ТОЗО, – вещал в экране СВ прилизанный красавчик, старательно пугая зрителей. – Только двух гигантских кальмаров случайно удалось убить, а сколько их еще таится в пучинах океана?..
Иван Ильич Шутиков, в прошлом китовый пастух, а ныне избранный жителями Форт-Эбисса шериф, с досадой переключил канал. Чудовищные монстры... Монструозные чудовища... Тексты бы научились сначала писать, грамотеи!
На канале с меткой Сети Всеобщего Вещания тоже шли новости. Их зачитывала хорошенькая блондиночка. Сеть была евразийской, и дикторша тоже выглядела русской, четко, звонко выговаривая на великом и могучем:
– Из пяти кальмаров уничтожили двух – об этом успехе отрапортовал Генеральный Руководитель проекта ТОЗО, господин Отто Фогель. Облава продолжается, на сегодняшний день район поисков сузился и ограничен северной частью Центральной котловины...
Шутиков нахмурился. ЧП произошло слишком близко к Форт-Эбиссу… Он поднялся из кресла, подошел к небольшому круглому иллюминатору и глянул в него, как в трубу, – окошко в мир буравило стену почти двухметровой толщины. В мире было темно и холодно – батиполис построили на глубине четырех с лишним километров, где вода не нагревалась выше полутора градусов. Зато давила как...
Форт-Эбисс был собран из десятков отдельных модулей-сфер, состыкованных на манер кособокого креста, – рядок шаров повдоль, три рядка поперек. Кое-где шары поднимались один над другим а-ля снеговик, синие прожектора на тонких мачтах освещали сверху покатые крыши, и это рождало уже иную ассоциацию – с ночным вокзалом.
Батиполис был именно городом, в нем жили, работали, отдыхали, учились почти тысяча двести человек. К Форт-Эбиссу стягивались, как к конкреции, маленькие горняцкие и старательские станции, тем городишко и жил – поил и кормил добытчиков (в основном, поил), одевал и обувал, снабжал всем, в чем у рудокопов имелась нужда.
Стержневой коридор батиполиса служил главной улицей, а три шаровидных перекрестка выглядели подобием площадей. Была в батиполисе даже своя школа, правда, половину учебного года школьникам рекомендовалось проводить на островах, под солнцем. Дети все-таки, не мальки какие...
После короткого стука в офис заглянул высокий молодой человек, широкоплечий и узкобёдрый. Судя по комбезу и паре бластов в кобурах – китовый пастух. Его покатые плечи берегли силу, лицо хранило холодное выражение, а глаза смотрели и вовсе с ледяным блеском.
– Можно? – спросил он.
– Заходи, – буркнул шериф.
Молодой человек вошел весь и представился:
– Меня зовут Сихали Браун. Я с ранчо «Летящее Эн». Мы гоним стадо кашалотов, а тут эти кальмары…
– Знаю, – проворчал Шутиков, – слышал уже…
– Вы не все слышали, шериф, – прохладным голосом сказал Сихали. – Кальмары не просто так вырвались из заповедника, их оттуда вывели люди Шорти Канна.
– Что?! Да вы в своем уме? Зачем им это вообще понадобилось?
– Вот об этом их и спросите! – отрезал Браун. – Наши поймали четверых из них – Юту Хейзела, Харви Кинзеллу, Таскозу и Шелвина Родда. Один – Хорхе Бака – точно погиб, еще двое пропали, сегундо приказал мне найти их. А насчет надобности… Есть такая штука, стампида называется. Это когда стадо гонят на лагерь скотоводов или на другое стадо. Получается весело, особенно для тех, кто эту стампиду устроил. На наших кашалотов натравили целую стаю гигантских кальмаров, но что-то у Канна там не заладилось… Короче говоря, мегатойтисы занялись самими загонщиками. Я вот сказал, что мы поймали их. На самом-то деле загонщики сами кинулись к нам, умоляя о спасении. А Наталья Стоун просила меня все это передать вам и предупредить, что самый крупный кальмар находится где-то в районе Форт-Эбисса. Так что смотрите…
