– Я в курсе, кто ты, – ответил Кащей.
– Фармавир? – повернувшийся на знакомый голос Баррагин вытаращил глаза. – Ты что там делаешь?
– Мне тоже хочется получить ответ на этот вопрос, – сказал Кащей.
– Можно, я для начала выберусь отсюда? – попросил Фармавир.
– Сделай милость, – разрешил Кащей.
– Ты жив, или… того? – спросил Баррагин осторожно, до сих пор не веря в то, что его друг оказался живым и здоровым.
– Не мертвее тебя, напарник!
– Но как тебе удалось?! – воскликнул Баррагин. – Пару часов назад я сидел в зале суда с твоим портретом, обведенном черной рамочкой, и судья убеждал меня в том, что ты погиб в неравной схватке со стражниками.
– Хочешь, я тебя ущипну, чтобы ты не думал, что это сон? – предложил Фармавир.
– Не надо, – отказался Баррагин. – После увиденного на площади я поверю во все, что угодно. Даже в существование справедливости.
– Ну, это ты уже загнул, парень, – сказал Кащей.
Фармавир выбрался на свободу и уселся на ковре.
– Рассказывай! – потребовал Кащей.
Молодой человек достал из кармана полоску ткани и протянул ее Кащею.
– Лучше покажу, – сказал он. – Это проще и быстрее. Ведь лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
– Ты не поверишь, – сказал Кащей. – Но лучше всего видеть и одновременно слышать. Картина получается идеально полной. Так что, говори, но по возможности кратко.
Фармавир кивнул.
– Видите ли, – сказал он, – я создал заклинание, способное увеличивать объем сумок в разы, при этом сама сумка не становилась тяжелее. Во время побега мне пришлось спрятаться в сумке, но выбраться из нее я уже не смог: подлые стражники ее сожгли. Выход пропал, и мне пришлось искать обходные пути. Так я выбрался из ячейки и увидел, что там полным-полно свободного пространства. И случайно наткнулся на вашу заначку. Решил узнать, кто является ее владельцем, но для этого пришлось немного испортить одну полку. После этого я и попал сюда. Вот, собственно, и все. – И, стараясь быстро поменять тему, спросил: – А куда вы летите?
– Я домой, а вы – в гости, – ответил Кащей. – Там и решим, что с тобой делать, Фармавир.
– Предлагаю принять его в нашу команду, – сказал Баррагин. – Наш человек, проверенный мной с самого детства!
– Даже так? – повеселел Кащей. – Гарантируешь?
– Стопроцентно!
– Стоп! – воскликнул Фармавир. – Не втягивайте меня ни в какие команды, пока не расскажете, что они собой представляют и чем занимаются.
– Мы охотимся на монстров, – объяснил Кащей, – и либо уничтожаем их, что нежелательно, либо ловим и отправляем в такие края, откуда никто и никогда не вернется.
– Даже если сильно постарается? – уточнил Фармавир.
– Даже если, – кивнул Кащей. – Преодолеть треть Вселенной за одну жизнь не под силу ни единому существу во вселенной.
– Угу, – кивнул Фармавир, не зная, шутит ли Кащей или говорит на полном серьезе. Но на всякий случай решил разговор поддержать: любопытно, во что это все выльется? – Но если это так, то как мы их отправим в такую даль?
– При помощи твоих полосок, – объяснил Кащей. – Немного изменим конструкцию и сделаем так, что в сумке окажется выход не в подпространство – подполье, по-твоему – а в мир на краю Вселенной.
– Мне это не под силу.
– Зато под силу мне. Так что, идешь в нашу команду?
Фармавир потер лоб. Обычно с такой скоростью нанимали в стражники или на какую-нибудь трудную и малооплачиваемую работу с красивым названием вроде «начальник веника» или «вельможа сточной канавы номер двадцать шесть».
– А кто еще в ней состоит? – спросил он.
– В нынешнем составе я, первый советник Баратулорн и король Корбул Третий.
Фармавир и Баррагин вытаращили глаза.
– Но как вам удалось взять в команду короля? – удивились они.
– У нас общие интересы относительно Горгон, – пояснил Кащей. – Поэтому король и первый советник сразу согласились войти в мою команду до той поры, пока с змееволосыми гадинами не будет покончено. После этого нынешний состав команды распадется, а я наберу новых добровольцев.
– Но если кто-то из нас решит остаться? – спросил Фармавир. – Не прогоните?
– Хоть до самой смерти работай, слова против не скажу, – ответил Кащей. – Многие так и трудились, пока Смерть не забирала их. Скажу сразу: за участие в моей команде после смерти вы получите щедрую награду, но пока живете, будьте готовы к преодолению немалого количества трудностей. Вы запросто можете пораниться в бою – я скорее удивлюсь, если вы выйдете из передряги без единой раны – или вовсе погибнуть от коварного удара ножом в спину. Всякое бывало и еще не раз будет.
– Значит, мы не первая команда?
– Нет.
– А что стало с прежними?
– Кому-то повезло, и они ушли на заслуженный отдых, – сказал Кащей. – Другим повезло меньше, и на заслуженный отдых ушли члены их семьи. Но я не забыл никого.
– Угу, – сказал Фармавир.
– Угу, – ответил Кащей. – У меня хорошая память.
Фармавир помолчал, обдумывая ситуацию.
– Предложение заманчивое, – сказал он, наконец, – но такой вопрос: у меня есть выбор?
– Выбор есть всегда. Но не всегда правильный.
– Мне нужен испытательный срок, – решился Фармавир. – Присмотрюсь, узнаю, что к чему, а если не потяну, то лучше сам уйду, чем дождусь, пока меня выгонят. Такие условия устроят?
– Разумеется, – ответил Кашей.
Через некоторое время ковер-самолет подлетел к замку.
Баррагин и Фармавир смотрели на величественный замок, открыв от удивления рты. Кащей отметил про себя, что нынче пошла странная мода на выражение изумления подобным образом. Лети они пониже, и рты лаборантов оказались бы в считанные секунды битком набиты комарами и мошками.
– Привет, Снежана, – тихо сказал он. – Как поживаешь?
Вокруг замка, несмотря на лето, лежал снег толстым слоем. Часть уже таяла, из чего Кащей заключил, что Снежная Королева уже несколько недель не пыталась попасть в его замок. То ли силы закончились, то ли терпение лопнуло. Хотя Кащей знал: Снежная Королева и закончившееся терпение были несовместимы. Снежана, как приличный маньяк, могла добиваться своего до той поры, пока не одерживала верх. Если она проигрывала, то убиралась, чтобы восстановить силы и вернуться.
Ковер-самолет приземлился перед входом. Кащей молча осмотрел ворота. На прочной поверхности виднелись сотни следов от топоров, дубинок с шипами и таранов. Снежная Королева основательно подошла к решению вопроса и отсутствие Кащея перепробовала на дверях все, что только можно. Даже расплавить пыталась, судя по характерным следам копоти. Только не учла того, что у ворот отличная система охлаждения, и до того, как они раскалятся и расплавятся, успеет сгореть все остальное.
Кащей снял с пояса неприметную пластинку, и ворота легко, словно пушинки, скользнули в стороны, открывая вход.
– Вперед! – приказал Кащей, и ковер-самолет влетел в замок. Ворота плавно и бесшумно закрылись.
Слепленная из снега птичка шевельнулась, расправила крылья и улетела к Снежной Королеве докладывать об увиденном способе открывания ворот.
* * *
Огромный трехмачтовый корабль появился у Пинайского острова ровно в полдень. Величаво приблизился к пологим берегам и едва не встал на мель: единственный и крайне важный пассажир настаивал на максимально возможном приближении к берегу, но использовать для этой цели лодку не захотел. И сейчас осматривал берег с помощью подзорной трубы, словно искал что-то.
– Кошелек он там потерял, что ли? – проворчал матрос, стоявший на безопасном отдалении от пассажира и капитана. – Еще минута, и нам пришлось бы перекопать берег, чтобы освободить корабль.
– Совесть он потерял, – ответил матрос, стоявший рядом. – Видишь, как пристально вглядывается. Она же у него чистая, сверкающая – ни разу не пользованная. Такую из-за горизонта заметишь, не проскочишь мимо.
– И все-таки, – пробормотал первый матрос. – Что они ищут на этом острове?
Стоявший рядом с пассажиром капитан тоже смотрел в трубу. Он единственный с самого начала знал, куда отправится пассажир, и Бумкасту стоило больших денег уговорить капитана отправиться в плавание. Несмотря на заверения управдворцом о том, что с экипажем корабля ничего не случится, ни один из вызванных им капитанов не торопился проверять это на личной шкуре. И только капитан корабля «Удалец», получивший оплату в двадцать раз больше обычного, решил рискнуть головой и отправиться в здешние края. Матросам тоже пообещали заплатить не в пример щедрее обычного, но до последнего момента не говорили о месте путешествия.
В пассажире, человеке лет пятидесяти, одетом в роскошный костюм, с тросточкой на полусогнутой левой руке, угадывался аристократ. Золотую трубу, при помощи которой он рассматривал берег, украшали крупные бриллианты, и только ремень с тремя кортиками на поясе пассажира не позволял особо хитрым матросам украсть трубу под покровом ночи и смыться с корабля. Правич, словно заранее отвечая на невысказанные матросами вопросы, каждый день метал кортики в прикрепленной к мачте мишени метрового диаметра. С тем же успехом Правич мог поставить и мишень диаметров от силы в десять сантиметров: каждый бросок оказывался точным, как в аптеке, и кортики попадали в десятку. Иногда Правич скуки ради приказывал приставить к мишени матроса. Доброволец, чаще всего ставший таковым не по собственному желанию, получал в награду золотой и незабываемые ощущения при виде кортиков, вонзающихся в дерево в считанных миллиметрах от его головы. Мало кто отходил от мишени, не напоминая привидение: матросы, успевая заметить стремительно приближающийся кортик, бледнели, и даже крепкий загар летнего солнца не мог скрыть смертельную белизну кожи. Одно дело – пораниться в бою, когда идет сражение за свою жизнь с пиратами или конкурентами, а сгинуть вот так, от неправильного броска кортика развлекающегося богача – совсем другое. За такие развлечения матросы мечтали однажды увидеть Правича падающим за борт во время шторма, но как назло, весь путь их сопровождала хорошая погода.
