До самого последнего момента Мах надеялся, что у магов ничего не выйдет, что смерч, сотканный их колдовством, вдруг рассеется и освободившаяся драконица улетит в поднебесье, но ему не повезло. Маги наилучшим образом управились со своей частью безумной затеи, и теперь настал его черед действовать.
Мах помедлил еще полчаса, дожидаясь, когда могучий ящер насытится, и с бесстрашной улыбкой на лице, но на ватных ногах, пошел на свидание.
— Здравствуй, милая. Надеюсь, ты меня еще помнишь, — срывающимся от волнения голосом поприветствовал он Лулу за двадцать шагов.
Но чуткая драконица, похоже, услышала рыцаря. Она отвернулась от бычьей туши, с которой последние пару минут лениво слизывала кровь, с явным интересом посмотрела в сторону смельчака. Вдруг, оскалив окровавленную пасть, Лула взревела и рванулась к нему. К счастью для Маха, он еще не переступил границу смерча, и порыв драконицы кончился ничем.
Мах, ошарашенный таким приемом, замер как вкопанный.
— Не робей, Мах, я рядом, — обнадежил дед Пузырь. — Ну где же твоя отвага! Мы уже почти у цели!
— Ага, это сейчас ты рядом, а через пять шагов я окажусь с этой милашкой один на один, — ответил рыцарь, едва шевеля непослушными губами. — Посмотри, как она облизнулась! А что, если ей вздумается меня укусить? Если такая тяпнет, никакой лекарь не поможет!
— Да брось ты, сыта она, — заверил призрак своего подопечного. — Ведь десять с половиной здоровенных быков слопала! И как только в нее все это влезло?
— Как же, сыта… Чего ж она тогда так на меня смотрит?.. Ты же видел, как она на меня кинулась!
— Может, она тебя уже вспомнила? — предположил призрак. — Обрадовалась, вот и кинулась тебе навстречу. Смотри, как добродушно она виляет хвостиком. Представь, что перед тобой просто большая добрая собачка, и — вперед!
Драконица, словно подтверждая слова деда Пузыря, обиженно взревела, явно недовольная тем, что рыцарь так долго мешкает.
— Ты мне зубы-то не заговаривай! — возмутился Мах. — Какая еще собачка! Это драконица, здоровенная и весьма зубастая. Драконы — создания своенравные и свободолюбивые, характером они напоминают скорее кошек, нежели собак. А у кошек, между прочим, такие вот движения хвостом — верный признак ярости!
— Все! Лопнуло мое терпенье! — рассердился призрак. — Если ты со страху в штаны наложил, так и скажи! Разворачивайся и пошли отсюда!
— Ах так! — От негодования у Маха даже дыхание перехватило. — Да как ты!.. Думаешь, я смерти боюсь! Да пошел ты!..
Призрачный воин крепко зажмурился, чтобы не видеть воплощенного кошмара, и рванул к драконице с такой прытью, что в ушах засвистело.
— Мах! С ума сошел! Не так быст… — донеслись было из-за спины испуганные крики деда Пузыря, но вдруг оборвались.
Обиженный Мах понесся напропалую. Даже переступив границу смерча и явственно это почувствовав, он продолжал бежать, пока наконец не врезался во что-то большое и очень твердое. Он отлетел, упал на спину и замер, не решаясь открыть глаза.
Драконица рассерженно взревела и клацнула страшными зубищами в двух вершках от макушки злосчастного рыцаря. На Маха вдруг повеяло холодом, он буквально вжался в землю и затараторил:
— Лула, это я, твой Мах! Я очень тебя люблю! Тебя, тебя, одну лишь тебя! Очень люблю, просто жить без тебя не могу! Лулочка, миленькая, девочка моя драгоценная, не кушай меня, пожалуйста! Я очень невку-у-у-у-у!..
* * *
— Ах, так ты еще и издеваешься! — Маленькая, но крепкая ладошка отвесила Маху звонкую пощечину.
Мах, никак не ожидавшей такого, проворно распахнул глаза и увидел склонившуюся над ним Лулу. От обличья грозной драконицы даже следа не осталось.
— Ну, чего смотришь? Еще хочешь? — Девушка замахнулась, явно намереваясь огулять Маха и по второй щеке.
— Да нет, зачем же… Не надо меня бить. Если тебя раздражает мой взгляд, я отвернусь. — И он отвернулся так поспешно, что у него даже позвонки хрустнули.
Лула, несколько разочарованная такой покладистостью рыцаря, опустила руку и, наскоро оглядевшись, засыпала Маха вопросами:
— Эй, а что вообще происходит? Где это мы? И как мы здесь очутились? Куда подевалась комната твоего отца? А куда ты спрятал свою рыжую стерву?
— Что, совсем нечего не помнишь? — посочувствовал девушке Мах.
— Нет уж, дудки! Все я прекрасно помню! — возмутилась кураска. — Я твою подлую измену по гроб жизни не забуду! Ну надо же: я ему поверила, полюбила его — всем сердцем! — а он меня променял на какую-то куклу размалеванную!
— Лула, милая…
— Не смей называть меня милой, грязный кобель! — гневно перебила недавняя драконица.
— Но, Лула, у нас с Анютой было всего-то один раз. И я ведь тогда даже не подозревал о твоем существовании, — смущенно пролепетал Мах.
— Нашел оправдание! Лучше молчи, все равно не прощу! — приговорила кураска. — Ну-ка немедленно объясняй, почему ты валяешься на земле и каким это образом я очутилась за стенами замка?
— Как скажешь. Только постарайся не раздражаться. — Мах не спеша поднялся на ноги и отряхнулся.
— Да не тяни ты!
— Вчера ты обернулась драконом, — огорошил девушку Мах. — В этом обличье ты начала изрыгать холодный огонь и таким образом обезвредила осаждавших замок безликих. А потом, уже ночью, ты до полусмерти напугала бедняжку Анюту.
Лула была так ошеломлена новостями, что даже не придралась к «бедняжке», а Мах спокойно подытожил:
— Одним словом, погуляла на славу. И вот всего минут пять назад ты вновь стала прежней милашкой Лулой.
— Не может быть… — пробормотала потрясенная девушка.
— Мне не веришь, так спроси остальных. Вон они подходят.
Когда граф, бароны, да еще и король слово в слово подтвердили рассказ Маха и даже дополнили их кое-какими подробностями, Лула вынуждена была поверить, что почти сутки пребывала в обличье драконицы. Нельзя сказать, что все это сильно ее опечалило.
— Так вот, значит, о чем пытался мне рассказать дед перед смертью, — задумчиво пробормотала Лула. — Выходит, легенда не врет и нескольким детям Крылатого клана и вправду удалось спастись. А я, похоже, прямой потомок кого-то из этих счастливчиков… Теперь понятно, почему маги Крылатого клана не раскрыли другим курасам секрет сводящего с ума заклинания. Наверное, никакого такого заклинания в их арсенале попросту не было. Тогда, в сражении с превосходящими силами оборотней, курасам Крылатого клана попросту повезло. Кто-то из них вдруг сменил обличье и, сделавшись драконом, стал отбиваться от врагов. В какой-то момент он изрыгнул пламя, и тут выяснилось, что серый огонь может свести оборотней с ума. Все оборотни, бившиеся тогда против курасов, лишились рассудка, и никто из них потом не смог рассказать, как все было на самом деле. А маги Крылатого клана, понимая, что обличье курасы меняют редко и не по своей воле, решили схитрить и, дабы удержать в страхе и повиновении грозных оборотней, придумали сказку о сводящем с ума заклинании. Это была бравада с начала и до конца, но удалась она на славу: Крылатый клан целых шесть столетий держал в страхе и трепете весь мир.
* * *
Убедившись, что с Лулой все в порядке и оборачиваться драконом в ближайшее время она не собирается, король приказал трубить сбор своей армии.
Палуч, Клот, Силика и Верд окропили щиты королевских воинов холодным огнем, благо после драконицы его осталось предостаточно, и через пару часов король во главе пятитысячного войска отправился освобождать свой дворец от узурпатора.
За месяцы, проведенные во дворце графа, опытные маги многому научили Савокла, и в его магическом арсенале уже имелось два-три мощнейших боевых заклинания. Конечно, это не шло ни в какое сравнение с могуществом, подобающим королю, но теперь, когда войско могло не опасаться безликих, Савоклу для возвращения себе трона с лихвой хватало и этой малости. К тому же вместе с молодым королем выступили Клот с Силикой, чьи баронства располагались близ Туманного Града. Словом, в успехе похода сомнений ни у кого не было.
Граф Палуч вынужден был остаться дома: после долгой осады его замок нуждался в основательном ремонте, а доверить такое дело кому-то еще он не мог. Земли же Верда располагались совсем в другой части королевства, далеко от королевского дворца. А поскольку войско вполне могло обойтись без него, он с позволения короля отправился в свое баронство. Мах простился с отцом, но уже через четверть часа получил от короля приказ сопровождать барона Верда до замка и вместе с невестой отправился следом за отцом.
Невестой Маха была, конечно же, Лула. Разумеется, гордая кураска простила ветреного рыцаря далеко не сразу: она дулась на него добрых полчаса. Ну а потом как-то так получилось, что они поцеловались и… Таким вот образом Маха простили куда раньше, чем грозились. Что же касается благородной Анюты, то на нее так подействовал ночной кошмар, что она не решилась даже выйти попрощаться с Махом.
