Максина подняла взгляд, когда Лаверна тихо вошла в комнату, осторожно прикрыв за собой дверь спальни.
— Все еще спит? — спросила она, охотно прерывая чтение.
— Еще как, — ответила помощница, качая головой. — Клянусь, иногда мне кажется, что мы оказываем этому ребенку большую услугу. С тех пор, как лег, он ни разу не пошевелился.
Когда Шутт явился под конвоем в номер Максины, он первым делом спросил, нельзя ли ему «прилечь на несколько минут», и с тех пор не просыпался. По-видимому, его не встревожило пленение, и он явно воспользовался ситуацией, чтобы наконец-то как следует отдохнуть.
Лаверна поймала взгляд одного из телохранителей.
— Твой дружок в спальне хочет, чтобы его кто-нибудь ненадолго сменил, — сказала она. — Говорит, что начинает свихиваться, сидя в темноте и не имея другого занятия, как следить за нашим спящим другом.
Один из охранников пожал плечами и двинулся к двери в спальню, Но Максина взмахом руки остановила его.
— В этом нет необходимости, — возразила она. — Думаю, наш гость уже достаточно выспался. Кроме того, уже пора нам немного с ним поболтать. Лаверна, разбуди, пожалуйста мистера Шутта и попроси присоединиться к нам.
— Нет, мэм.
Неожиданная ярость в голосе помощницы поразила Максину почти так же сильно, как и непривычный отказ.
— Что ты сказала, Лаверна? — Она замигала, больше для того, чтобы выиграть время и собраться с мыслями, чем чтобы в действительности еще раз услышать ответ.
— Я сказала «Нет, мэм», — повторила Лаверна, тряся головой. — Обычно я не участвую в делах такого рода, а только работаю с книгами, и знаю, что вам, возможно, придется его убить, рано или поздно, — она жестким взглядом уставилась на Максину, — но я не хочу потом признаваться Бикеру, что я принимала какое-то участие в плохом обращении с его джентльменом, пока он находился на нашем попечении. Говорю вам, если это человек хочет спать, пусть спит! Или пусть кто-нибудь другой его будит. Я этого делать не собираюсь.
Прежде чем Максина решила, как ей быть с этим открытым бунтом, дело решилось за нее. Дверь спальни открылась, и появился Шутт, в слегка помятом мундире, но в остальном вид у него был вполне свежий и непринужденный.
— Не надо ссориться, леди. — Он улыбнулся, глаза его насмешливо блеснули. — Я уже проснулся. Тем не менее, спасибо, Лаверна. Не премину рассказать о вашей чуткости Бикеру, когда — или я должен сказать если? — снова увижусь с ним.
Он не обратил внимания на охранника, который, как призрак, вышел следом за ним и присоединился к остальным; охранники, со своей стороны, старались не обращать внимания на разговоры в комнате.
— Присядьте, мистер Шутт, — предложила Максина, — отложив книгу и указывая на стул. — Я полагаю, вы услышали неловкое замечание Лаверны по поводу возможности вашей ликвидации?
— Да, — признался Шутт, опускаясь на указанное место, — но честно говоря, это не было для меня неожиданностью. Я с самого начала предполагал, что меня оставят в живых только затем, чтобы я мог поговорить с отцом в подтверждение своего хорошего самочувствия. Когда же выкуп будет получен…
Он пожал плечами и не закончил фразу.
— Значит, вы считаете, он заплатит? — настаивала Макс. — Простите мое любопытство, но я впервые имею дело с человеком, занимающим такое положение, как ваш отец.
— Не могу вам точно сказать, — небрежно произнес легионер. — Откровенно говоря, я сомневаюсь, но ему случалось и прежде меня удивлять.
— Позвольте вам заметить, мистер Шутт, — сказала Максина, — вы очень спокойно ко всему этому относитесь.
— Я считаю это платой за глупость, — ответил Шутт, слегка поморщившись. — Я так был поглощен заботой об охране комплекса, Гюнтера Рафаэля, и своих людей, что совершенно не думал о собственной безопасности, пока не открыл дверь и не увидел нацеленные на меня пистолеты ваших помощников. Между прочим, они очень хорошо знают свое дело.
Он сделал паузу и кивком подтвердил свои комплименты охранникам, но те его проигнорировали.
— Как бы то ни было, — продолжал он, — повторяю, это был глупый просчет, а глупость на моем уровне непростительна. Она также, как правило, смертельна, в физическом или финансовом смысле. В сущности, я должен был быть мертв с того момента, как открыл дверь, не соблюдая мер предосторожности, и теперь склонен считать все последующее отпущенное мне время благом и не тратить его на то, чтобы предаваться сожалениям, испытывать горечь или пытаться проявлять бесплодный героизм перед лицом возможной гибели. Хочу заметить, что все когда-нибудь умирают.
— Действительно, — подтвердила Максина задумчиво, — хотя я почему-то никогда не могла принять смерть так философски, как вы. Однако, возвращаясь на секунду к вашему отцу…
— Пожалуйста, — прервал ее командир, подняв руку, — если предстоит долгий разговор, то мне бы хотелось сперва чего-нибудь выпить. Очевидно, после сна я слегка обезвожен. У вас случайно не найдется кофе или сока?
— Я принесу, — предложила Лаверна и направилась на кухню.
— Прошу прощения, — неожиданно вмешался один их телохранителей. Он стоял у окна и только что слегка отодвинул пальцем штору и выглянул наружу. — Кто-нибудь слышал пожарную тревогу?
— Нет, — ответила Максина за всех присутствующих. — А почему ты спрашиваешь?
— Там, внизу, большая толпа, просто стоят и смотрят вверх, на казино. Похоже на учебную пожарную тревогу. Несколько охранников в черном не пускают их на свободное пространство перед входом.
— Дай поглядеть, — смешался другой охранник, подходя к первому. — Нет, это, должно быть, снимают новости, или нечто в этом роде. Видишь, прожектора… и там еще камера!
Макс почувствовала легкий укол тревоги. Она не верила в совпадения, а появление съемочной группы службы новостей как раз в тот момент, когда они держат в заложниках мегамиллионера…
— Эй! Погляди на эту малютку! Наверное, они снимают рекламу.
— Да? — неожиданно заинтересовался третий телохранитель. До сих пор он сдерживал желание присоединиться к коллегам и оставался на своем посту в дальнем конце комнаты. — Как она выглядит?
— Мне ее плохо видно, — ответил первый. — Только мне кажется, что на ней ничего нет, кроме боевой раскраски. Подойди, взгляни.
Раздался резкий стук в дверь, и все застыли в испуге. Охранники у окна отпустили штору и схватились за оружие, ожидая приказа.
Стук повторился, и ближайший к двери охранник бросил на Максину вопросительный взгляд. Та молча кивнула.
Распластавшись по стенке рядом с дверью, телохранитель вытащил пистолет, затем протянул руку и прижал ладонь к дверному глазку. Это был старый трюк и обычная предосторожность против попытки выстрелить сквозь дверь, что случается, если стоящий снаружи замечает изменение цвета глазка, когда в него смотрят изнутри.
Ничего не произошло.
Двигаясь очень осторожно, телохранитель медленно повернул ручку, а затем рывком распахнул дверь.
— Добрый вечер. Меня зовут Бикер. Простите за вторжение, но я… о! Вот и вы, сэр.
Охранник беспомощно открыл рот, когда дворецкий шагнул мимо него в номер.
— Привет, Бик! — поздоровался Шутт. — А я как раз гадал, сколько тебе понадобится времени, чтобы появиться здесь.
— Рад вас видеть, сэр, — невозмутимо произнес Бикер. — Если позволите заметить, вы хорошо выглядите.
— Бикер, что вы здесь делаете? — спросила Лаверна, появляясь из кухни.
— О, привет, Лаверна. — На лице дворецкого сверкнула улыбка. — Я просто…
— Позвольте вас прервать, — вмешалась Максина голосом, полным холодного сарказма. — Может, кто-нибудь обыщет этого человека на предмет оружия, если это не слишком вас затруднит, и закроет наконец-то дверь!
Ее слова вывели охранников из оцепенения и они бросились действовать. Дверь в коридор быстро захлопнули, и один из телохранителей старательно ощупал дворецкого с ног до головы, пока другой стоял рядом, держа его на прицеле.
— Он чист, — сказал первый, но не заметил испепеляющего взгляда, которым наградила его жертва после этих слов.
— А теперь, мистер Бикер, — промурлыкала Максина, — вы, кажется собирались объяснить, что вы тут делаете.
— Ах, вы, наверное, миссис Пруит, — улыбнулся Бикер. — Я так много слышал о вас, что для меня большое удовольствие наконец-то с вами познакомиться. Зовите меня просто «Бикер», пожалуйста.
Он слегка поклонился в сторону Максины.
— Что касается моего присутствия, — продолжал он, — то мне кажется, это очевидно — по крайней мере, для мисс Лаверны. Я — дворецкий мистера Шутта, мэм, и мое место рядом с ним, невзирая на обстоятельства. Проще говоря, когда вы настояли на обществе моего хозяина, вы приобрели общество нас обоих. Приношу свои извинения, если это причиняет непредвиденные неудобства, но боюсь, что должен настоять на своем. Это комплексная сделка.
