Джип врезался в автомобили, которыми перегородили дорогу.
Нас тряхнуло, но не так мощно, как, наверное, втайне надеялась тётушка. По крайней мере, в ней мигнуло секундное разочарование.
А всё оттого, что я спихнул автомобили с нашего пути. Не до конца — это всё-таки весьма трудно в моём текущем состоянии, да и хотелось понять, что такого нашла Фаниэль в автокатастрофе. Оказалось, ничего особенного — меня порядком встряхнуло, и я едва не прикусил язык под визг железа.
Не то чтобы это было достойно детского восторга тётушки.
Скорее всего, в ней просто застоялась кровь.
— Люти, будь добра, пошарь под сидением, — попросила она.
Сестра завозилась, и от неё дохнуло удивлением.
— Откуда здесь?..
— Просто на всякий случай. Сними автомат с предохранителя и постреляй из него, если за нами увяжется погоня.
Погоня увязалась. Сестра высунулась из окна и дала по двум машинам, преследующим нас, длинную очередь.
— Ну как? — спросила Фаниэль, когда Лютиэна вернулась на место.
— У тебя же есть зеркало заднего вида, — хмыкнула та, — Я промахнулась. Маловато было практики стрельбы из автоматов по движущимся мишеням. Ещё и плечо саднит.
— Ничего, дело поправимое, — утешила её тётушка, — Я про другое. Понравилось?
Да, она наслаждалась происходящим настолько, насколько может наслаждаться новыми событиями разумный, проживший сотни лет без непосредственной опасности для жизни.
Ответить Лютиэна не успела, да и, пожалуй, не стоило отвечать. Слова, вертевшиеся на её языке, вряд ли были приличными.
Перед джипом взорвалась земля. Машину накренило, и лишь чудом она не перевернулась.
— Магия! — воскликнула Фаниэль в промежутках между ругательствами.
Я выглянул в окно. Преследователи держались далековато для того, чтобы я мог дотянуться до них волей.
— Мой черёд, — заявил я и потребовал у сестры автомат. Она передала его мне, предварительно перезарядив, и я высунулся из окна.
Нажал на спусковой крючок, особенно не целясь. Очередь прошила асфальт перед погоней. А мгновением позже раздался мощный взрыв, который напрочь разнёс дорогу.
Закончилось для преследующих нас машин роковым образом. Они потеряли управлением, одну подняло в воздух, и в неё въехала вторая.
Смотреть на то, как тяжёлые стальные коробки кувыркаются, слетев на равнину, пока пассажиров в них перемалывало в фарш, было по-своему занимательно.
Никто ведь не мешал мне слегка видоизменить содержимое пуль, добавив в них взрывчатых элементов?
Правда, я не знал, что находится у патронов внутри и насильно запихнул в них встревоженную эссенцию огня и предвкушение молнии, которые давали нужный результат при смешении.
В худшем случае джип могло разнести на куски.
Но ведь этого не случилось.
Больше нас не беспокоили. Мы выехали на трассу к Роквею. И хотя изредка попадались военные машины, враждебности они не проявляли.
На окраине Роквея Фаниэль остановила джип. Пётр выбрался наружу, держа на руках Кану. Тётёшка объяснила ему, как попасть к знакомому, который не будет задавать вопросов; научила дворянина фразе, которую нужно произнести, если вопросы возникнут. Мы попрощались.
— Я обязательно догоню вас, — пообещал он. Замер на миг и почесал лоб, — А где находится центр запуска боеголовок?
Видимо, он сумел обработать далеко не всё, что впихнул в его мозги дневник Людвига.
— Под Музеем Соломона, — ответил я, — Это напротив Триока, такого большого-пребольшого здания, где заседает правительство Манхэттена. Спроси направление, если заблудишься. Уверен, тебе подскажут.
Глава 28
Со стороны Триумвирата было весьма лениво оставлять центр разработки на том же месте. Но, быть может, чиновники, которые заведовали лабораториями, прикинули риски и сочли их приемлемыми. И впрямь, если враг забрался в самый центр Манхэттена, так уж важно, под Музеем располагается центр или где-то на окраине?
В городе остановить нас не пытались. Военный джип и компания эльфов в офицерской униформе — не лучшая цель, которую могли бы избрать полицейские для досмотра.
Даже если джип превышал скоростной лимит.
Даже если местами он ехал по встречной полосе.
Мы сильно торопились.
Забавно, но Йорк ни капли не изменился. Точно и не грохотали в паре сотнях километров пушки, точно не висела на волоске судьба всего мира — так же сновали по тротуарам прохожие, так же раздражённо голосили проезжающие машины. И гордо развевались стяги Триумвирата — ромбовое древо на зелёном фоне.
Музей по-прежнему выглядел как перевёрнутая реторта — на узком основании устроилась пузатая округлая вершина. К зданию приникли вытянутые пристройки хозяйственных помещений.
— А я ведь чувствовала, что для охраны запасников тут многовато народа, — сказала Лютиэна, когда мы вошли внутрь Музея.
Его интерьер был отделан зеркальными панелями, из-за чего создавалось впечатление, будто в приёмном зале находились сотни разумных. На деле посетителей, конечно, было заметно меньше, хотя тоже порядочно. Как-никак Музей Соломона — один из поводов для гордости Триумвирата. В нём демонстрировались редкие, а то и уникальные экспонаты.
И, в общем-то, с какой-то точки зрения мы тоже пришли поглазеть на невероятную штуку — настоящую секретную исследовательскую лабораторию. Вот только допускали туда не всех.
Впрочем, угадать направление было легко. Топай туда, где побольше охранников в штатском, притворяющихся визитёрами, и найдёшь искомое.
Первый уровень защиты удалось пройти с невообразимой лёгкостью. Завидев знаковую чёрную униформу, скалящийся серебряный череп и длинные остроконечные уши, ни один охранник не сделал и попытки подойти. Так, беспрепятственно, мы зашли в хозяйственное крыло. Причёска Фаниэль топорщилась из-за того, что в ней спряталась Дженни.
Едва ли так будет в дальнейшем, но даже такая удача — лучше, чем ничего. Я чувствовал, что балансирую на тонкой грани. Мою сущность подёргивало от боли. Если сорвусь сейчас, даже близкое присутствие Лютиэны не спасёт всех, кто окажется в зале.
Так-то оно, может, и неплохо — я восстановлю часть сил. Но объясняться с сестрой из-за мясорубки не хотелось совершенно. Лучше, чтобы вещь оставалась со мной по своей воле, а не в виде придатка в клетке.
К тому же её осуждение было бы… неприятно? Да нет, какое мне дело до этого дело.
Что куда важнее, так это то, что резня оповестила бы системы защиты о нашем приходе заблаговременно. А вот это стоило оттянуть на как можно более далёкий срок.
Впечатанные в меня воспоминания-инструкции-направления Людвига вели нашу компанию. Тётушка, разумеется, сильно насторожилась, когда я сказал, что знаю, куда идти. Смерила меня подозрительным взглядом, но промолчала, решив оставить важный разговор до лучших времён.
Ей-то щекотливых сведений не досталось, об этом позаботился я.
Эльфы — по-своему крайне консервативные создания. За прошедшие века они не озаботились ни перепланировкой помещений, ни внедрением дополнительных препон для диверсантов. Этим они словно бы говорили: то, что создали мы, идеально и без дополнительных нововведений!
Классическое высокомерие ушастых.
У четырнадцатого по счёту светильника, находившегося на левой стороне третьего коридора (всегда сворачивать налево), я остановился. Прищурился, изучая плетения реальности. Никаких сюрпризов, помимо тех, о которых предупреждал Людвиг.
Стены покрывала причудливая лепнина — ромбы, что складывались в изображение раскидистого древа. Как неожиданно, не правда ли?
Памятуя о сложном плетении защитных чар и сигнализации, я осторожно сдвинул нужные ромбы с их мест. Они поддавались с некоторым трудом — большая часть персонала подземного комплекса редко его покидала. Память Людвига услужливо подсунула бесполезную информацию: многие учёные не поднимались наверх целыми месяцами.
Хотя мне всё-таки казалось, что за прошедшие столетия эльфы построили где-то менее приметный вход. Рано или поздно даже невнимательная разведка заметила бы, что разумные, за которыми установлена слежка, заходили в Музей и не выходили из него.
