Так вот какова тайна венка, найденного в саркофаге Тутанхамона. Вот почему погибло столько археологов. А Говард Картер оказался защищен от магии Эхнатона. Неужели в жилах археолога текла кровь наследников царского рода? Маше начинала нравиться сказка, которую ей поведали.
– Только не думай, что я просто так дала тебе смертельное оружие, - прошептала Анхесенпаамон, глядя на счастливую от познания тайны гостью.
– Понимаю, что не забесплатно, - улыбнулась студентка.
– Ты, чужестранка, будешь писать мне отчеты о послушницах и служительницах храма Таурет, - тихо сказала правительница, чтобы её, кроме Маши, не мог слышать никто, даже павианы на ветке, понимай они человеческий язык, - что-то неладное там в последнее время творится, как будто среди жриц есть одна атонистка.
А вот это уже интересно! В храм язычников затесалась особа, которая поклоняется солнечному диску и, возможно, сеет смуту среди остальных. А вдруг это и есть та самая девушка, которую никак не может выследить Иван? Если это так, то она, Маша, поймает заговорщицу первой и в лучших традициях утрет нос зазнавшемуся брату. Анхесенпаамон не понимала радости гостьи, когда та услышала про изменницу, но была довольна, что она приняла заманчивое предложение залезть в пекло с головой.
Как только рабы вытащили паланкин на улицу, обе девушки подошли к ним. Маша не помнила из курса культуры Древнего Востока, чтобы у Тутанхамона в гробнице был найден паланкин. Наверное, это собственность Анхесенпаамон. Девушку из России поразили носилки высотой полтора метра с золотыми столбами по краям и натянутой между ними гофрированной материей, на которой были вышиты красной нитью имена царской четы (причем после имени Тутанхамона было обозначено еще три иероглифа - 'разум', 'здоровье', 'сила' и его второе имя - Небхеперура). Надо же! И это не картонная театральная игрушка, а настоящая вещь, и ей, простой смертной, представилась возможность проехать в таком паланкине!!! Правительница открыла штору, на которой было вышито ее имя, прошла внутрь и села на обитую красной тканью скамейку. Она пригласила и Машу. Рабы почтенно стояли и ждали, когда же вторая девушка тоже займет свое место в паланкине. Все четверо носильщиков были как на подбор одного роста, в одинаковых красно-зеленых полосатых немесах и в алых накидках. Прямо представители местного варианта 'президентского полка'!
Гостья, поборов свое остолбенение от восхищения, отодвинула шторку с именем Тутанхамона (ехидно улыбнувшись и показав язык надписи) и села напротив Анхесенпаамон.
– В храм Таурет! - властно скомандовала царица.
Какими же, всё-таки, вышколенными были эти рабы. Маша не почувствовала дискомфорта, когда они подняли паланкин на плечи. Но стоило им пойти, как тряска всё же началась: это вам не маршрутка и не вагон метро.
Гостья из будущего, восхищенная происходящим, выглянула наружу, открыв шторку. Мимо девушки проплывал царский сад, а когда рабы стали выходить на главную улицу Уасета, названную с легкой руки Ивана проспектом Ленина, то все прохожие одобрительно махали руками, приветствуя царские носилки.
– Спрячься, не высовывайся, - шепотом попросила ее Анхесенпаамон.
Девушка отпустила занавеску и, вопросительно посмотрела на правительницу.
– Ты сидишь на месте фараона, а он никогда не открывает своей занавески.
Странный он. Но не это волновало сейчас Машу. Ну почему ее не спросили? Она бы в жизни не села на место этого обманщика Тутанхамона! Ну почему последние полгода ее все время выносит на этого противного фараона? Сначала билет на экзамене, потом попала она в его время, случайно встретила на улице, а теперь едет в храм на его, между прочим, месте.
'Как будто я с ним одной судьбой повязана!' - с досадой подумала студентка. Да лучше бы она до храма пешком дошла и подождала, когда рабы доставят туда царицу. Маша вдруг вздрогнула и, закрыв глаза, приложила руку к колену правительницы.
– Что ты делаешь? - удивилась та.
– Фух, слава Богу! Ничего не вижу!
– Ты ищешь в себе дар Тутанхамона?
Именно этим Маша и занималась. Но не было в ней никакого магического дара. Просто любопытство разыгралось.
Когда студентка вышла из паланкина, она очутилась на мощенной желтым камнем дороге, по обе стороны которой росли пальмы. Храм располагался в конце аллеи, а если посмотреть шире, то в непосредственной близости от площади Астерикса и Обеликса. Маша помнила это место.
Девушки прошли по аллее. У входа в храм стояли невообразимой высоты колонны, верхушки которых традиционно венчали массивные каменные бутоны нераспустившихся лотосов. Красотища!
Гостья из будущего не могла поверить, что судьба даровала ей возможность увидеть настоящий кеметский храм не на картинке в учебнике, не в виде развалин, что показывают туристам в ее время, а новенький, без единой трещинки и царапинки с высокими каменными сводами, расписанными красивыми картинами: птицы, кошки, коровы, бегемоты.
Колонны шли парами. У первой пары стояли две одинаковые статуи Таурет высотой метров пять каждая. Таурет - беременная женщина с головой гиппопотама и ногами львицы только в описании из учебников казалась страшно уродливой. Нужно было видеть эту статую, чтобы судить о красоте Богини-матери! У следующей пары колонн стояли две пятиметровых Исиды с короной в форме солнечного диска, помещенного между коровьих рогов. Выражение лица у Богини Плодородия было совсем печальным. Нелегкая доля выпала этой божественной женщине. Маша в свое время, когда только приступила к изучению египетской мифологии, очень жалела эту самоотверженную, но любящую Богиню. У третьей пары колонн гостья увидела Хатор, у последней - Нут. Студентка прекрасно помнила мифологию и запросто узнала всех Богинь, о чем и поведала своей провожатой. Анхесенпаамон же была приятно удивлена такой просвещенностью гостьи.
– А ты серьезно подготовилась к принятию нашей веры, - похвалила она Машу.
Та в ответ лишь спокойно улыбнулась. Вот, оказывается, зачем нужны египтологи.
За колоннами находилась высокая дверь, слева от которой стояла огромная статуя Тутанхамона (это был единственный мужчина на территории женского храма), а слева - такая же огромная Анхесенпаамон. Славянка и этому воплощению фараона умудрилась показать язык, чем сильно удивила правительницу Кемета.
– Ты что себе позволяешь, Маш-шу?
– Это… в Раше так принято выражать уважение к чужеземным правителям.
А про себя московская студентка с облегчением подумала: 'Фух, отбрехалась!'
Может, разговор про обычаи таинственной Раши и продолжался бы, но навстречу девушкам вышла невысокая худенькая женщина средних лет, на голове которой было большое синее перо с желтыми прожилками. Лицо женщины выражало глубокое недоумение.
– Госпожа Анхесенпаамон?! - спросила она, конечно же, не у статуи, а у настоящей царицы.
– Я к вам с личной просьбой, госпожа Неферхатор.
Анхесенпаамон поклонилась верховной жрице, и Маша сделала то же самое. Удивление уже сошло с лица Неферхатор, и она пригласила девушек войти, а не стоять на пекле под узкими сводами над колоннами. Гостья из будущего до глубины души поражалась происходящим. И как она сразу не догадалась пойти в храм, а сидела дома или гуляла с этим противным Тутанхамоном. Знали бы Машины одногруппницы, что она была в Кемете, общалась со знатью, встретилась с Верховной жрицей храма Таурет. Да они бы все от зависти поумирали!
Пока жрица и правительница шли по коридорам храма, чужестранка жадным взглядом рассматривала крошечную Неферхатор. В роду у этой женщины, как поняла Маша, были переселенцы или рабы из страны Пунт, так как эту пучеглазую особу с курчавыми волосами иначе, как мулаткой, назвать невозможно. Наверное, история предков верховной жрицы была очень интересной и захватывающей, хоть романы о любви про них пиши. Она была одета в красное обтягивающее платье с разрезами до бедер, настолько узкое, что женщина передвигалась мелкими шажками. Пока все трое шли по длинному расписанному желто-красными фресками коридору, Анхесенпаамон подробно излагала Неферхатор свою просьбу.
– Что же, - жрица остановилась, - коли чужестранка искренна в своих намерениях принять нашу веру, я согласна взять ее послушницей в наш храм. На две луны. А дальше посмотрим.
Анхесенпаамон поклонилась в ответ на слова жрицы.
– Я знала, что вы поддержите меня, Неферхатор. Да станет служение в вашем храме отрадой для госпожи Маш-шу из далекого государства Раша.
– Моя страна называется Россией, - поправила гостья, - это мой брат назвал страну на чужеземный манер, а всем и понравилось.
– Поверьте, Маш-шу, - улыбнулась настоятельница храма, - но нам, кеметцам, удобнее говорить 'Маш-шу из Раши'.
– Будь по-вашему, - согласилась чужестранка и поклонилась.
