– Это я отвес? – закричал Свэм. – И это после того, что я для вас сделал? Жлоборот!
– Чесоточник.
– Черная грязь!
– Козел.
И тут...
– Фф-фандал-лы! – просипел позади хрюкков ужасный низкий голос. – Фф-ф-фарфары! Фто зе фы нафелали, ирофы?
Словно ледяной душ пролился на буйные головы хрюкков.
Фордо рискнул обернуться. То, что он увидел, так лучше бы он никогда не видел. А увидел он громадный колышущийся силуэт, отливающий черным глянцем. Блеснули клыки, злобно сверкнула пара глаз, похожих на огромные зеленые виноградины... В одной руке Шолба держала булыжник, а в другой – длинное шило, смазанное муравьиным ядом. И вся дрожала, переполненная гневом. Фордо, конечно, не знал, что прорванная преграда была первым, нормально сделанным ковром Шолбы, который она намеревалась выгодно продать.
– Здасьте, – тихонько сказал он. – А знаете, мы уже уходим...
– Да, – сказал Свэм, помогая своей челюсти открываться обеими руками. – Что-то мы у вас загостились. Оревуар.
– Аривидерчи, – сказал Фордо, отступая вглубь коридора. – Да, вы случайно не родственница королевы Елизаветы?
С этими словами он бросился бежать. Свэм попытался его обогнать, но получил чувствительный удар в ухо. Фордо был умный хрюкк. Он знал, что отступать нужно в первых рядах.
– Нахалюги! Фарфары! – завопила Шолба, метнув вслед хрюккам булыжник.
– Отвали, паскуда! – крикнул Свэм и снова пошел на обгон. На этот раз он получил удар в нос.
Ужасно взвыв, Шолба припустила за хрюкками. Ее аморфная туша колыхалась как желе, отравленное шило царапало стены.
Тут Свэм, вспомнив какое-то скверное эльфийское заклятие, выдал его во весь голос, надеясь, что чудище развеется прахом:
О Херберт, Мильтон,
Дремодрель!
Кампари шлюмберг
Сапропель!
А нипель, нипель
И сверло!
Это ни капли не помогло: плевать хотела Шолба на эльфийское заклятие. Это был тяжелый случай: Шолба решительно не признавала никаких заклятий! Ну, то есть вообще никаких. Ни из гениального «Властелина колец», ни из прекрасной «Башни гоблинов» де Кампа, ни из придурочных «адэдэшных» сериалов, ни даже из «Дьяблы». Она только зажужжала и повысила скорость.
– З-завяфу! З-затку! К-кофрики из фа-с ф-фделаю! – шепелявила она.
Подземный ход повернул, и хрюкки оказались перед бронированной дверью, снабженной табличкой «Служебный вход».
– Опа! – сказала дверь, когда в нее плечом врезался Свэм.
– Тут закрыто! – истерично крикнул он и врезался в дверь другим плечом.
– Пошел вон, дурак! – заявила недрогнувшая дверь.
Свэм зарыдал, однако тут дверь распахнулась. В пещеру вбежали два чморка-контрабандиста. Гикая и завывая, они сбили с ног Фордо и Свэма, а также и Шолбу – настал час приема товара.
Обозленная Шолба схватила последнего чморка за шкирку и изо всех сил всадила ему шило в зад.
– Хэлп ми! – взвыл чморк. – Меня подвергают насилию! Спаси меня, Штефиграфт!
Послышался шорох, и в книге появилось новое действующее лицо – громадный чморк с седой от старости чешуей. В руке он держал десантный эмалированный ятаган.
Вместо того чтобы помочь, чморк со странным именем остановился на безопасном расстоянии от Шолбы и гнусно заржал:
– А, Гребач, допрыгался! Подрыгайся теперь, подрыгайся, а я посмотрю!
Но тут Шолба с непостижимой скоростью рванулась вперед и сграбастала Штефиграфта.
– Хфа-атит! Хфа-атит гадить, миленькие! – прошипела она. – Беф-фтыдники! Ф-фовести у фас-с нет! Продафные мелкие твар-рюф-фечки! М-милионфики на контрабанде, да?
– Пусти, ведьма! – взвыл Штефиграфт. – Да я... да я депутат в законе, у меня два срока!
– Трефьего не фудет, – постановила Шолба.
Поудобней взяв чморков в лапы, она резко столкнула их лбами, забрызгав чморкскими мозгами стены. Потом взглянула на хрюкков, и взгляд ее не предвещал ничего хорошего.
– Ура, – сказал Фордо, и вяло взмахнул мечом.
Шолба заурчала и бросилась на хрюкков. Изначально набрав спринтерскую скорость, она не смогла вовремя затормозить и брюхом вынесла Фордо в Мордорван, накрепко застряв задницей в дверном проеме. Взревев, она метнула в Фордо отравленное шило, острие которого оцарапало Фордо щеку. Он застонал.
Где-то между притолокой и левой ягодицей Шолбы верещал размазанный по стенке Свэм.
Яд подействовал на Фордо как утеротоник; иными словами, он не причинил ощутимого вреда. Отфутболив шило, хрюкк взвесил в руке меч и, злорадно усмехаясь, взглянул на Шолбу.
Прекрасно осведомленная о зверской жестокости хрюкков, Шолба из черной стала белой и начала молиться.
– Помогите! – кричал изнутри Свэм. – Я в лапах врага!
ГЛАВА 18
УНАС-МАТЕРИТ
На десятый день пути Гнусдальф был вынужден признать, что окончательно заблудился. До этого он отделывался от назойливых вопросов Опупина глубокомысленными и малопонятными фразами о кружном, лучшем пути, свободном от какой бы то ни было опасности. Компас он забыл в Зуппенгарде, а что касается карты Хреноземья, то маг в самом начале пути случайно свернул из нее цигарку.
– Ничего не поделаешь, – сказал он на одиннадцатый день, – придется мне запросить Большое Космическое Равновесие, – и посмотрел на заросшую сорняками тропу, по которой держал путь (собственно говоря, путь уже давно держал Гнусдальфа, ибо маг ехал наобум).
– Это что, очень опасно? – спросил Опупин и спрятался в корзину.
Волшебник насупил мохнатые брови:
– Ну, смотря с какой стороны на это взглянуть. Во всяком случае, не опаснее того, что мы провернули вчера...
– Но нас могли линчевать!
– Из-за двух кур? Не смеши! Это мирные аборигены! Сломали бы пару ребер...
– Ой!
– Пустяки! А быстро мы бежали, верно?
Опупин захныкал.
Маг слез с Канифоли, торопливо перекрестился, простер руки над тропой и робко сказал:
– Мушмула!
Где-то вдали пророкотал гром.
– Консенсус омниум! Чечако-мачечако! Пшик!
– Ж-Ж-Ж-ЖЖЖАХХХ!!! – Змеистая лиловая молния шарахнула точно в середину тропинки, не далее, чем в трех метрах от Гнусдальфа. На опаленном пятачке возникла могучая толстуха в голубой тунике и сандалиях. Росту в ней было – три метра, веса – около пятисот килограмм. Смоляные волосы собраны в узел на затылке, глаза злые, в правой руке – обнаженный меч, в левой – весы с позолоченными чашами. На одной чаше было написано «евро», на другой – «доллары», а между ними была укреплена табличка с курсом этих валют относительно российского рубля. Чаша с «евро» перевешивала.
Гнусдальф отвесил старухе глубокий поклон.
– О благословенная Фемида Космического Равновесия! – вскинув руки, простонал он. Потом присмотрелся и растерянно спросил: – А где Фемида?
– В декрете, – проскрежетала толстуха. – Я – ее теща. Тебе чего, борода?
– Путь, – попросил Гнусдальф, утративший вдруг вой жуликоватый вид. – Путь к Унас-Материту. Ты сможешь его указать?
Толстуха задумалась на минуту. Губы ее шевелились, словно она что-то высчитывала.
– Как два пальца! – вдруг заявила она. – Сотню евро на весы, и не вздумай дурить, борода!
– Все знает, курва! – восхищенно прошептал маг, шелестя банкнотами. – Эй, у меня только восемьдесят евро! Остальное долларами, и... вот еще три шекеля, сойдет?
Подсеменив к толстухе, он встал на цыпочки и положил деньги на чашу весов. Затем предусмотрительно отступил на два шага.
– Так значит, вот тебе карта! – Толстуха взмахнула мечом, и к ногам чародея спланировала мятая бумажка с обмусоленными краями. С удивительным проворством подобрав карту, Гнусдальф отступил еще на шаг.
– Большое Космическое Равновесие прощается с вами! – гулко сказала толстуха и начала растворяться в воздухе. Гнусдальф успел заметить, как она, сунув меч под мышку, сгребает деньги в карман.
– Как я люблю это Космическое Равновесие! – с чувством сказал он, расправляя бумажку на колене.
Опупин высунул из корзины кончик носа:
– Гнусдальф, а что оно уравновешивает?
Маг невесело усмехнулся:
– О! Это хитрая контора! Ну, раньше-то она следила, чтобы Свет и Тьма уравновешивали друг друга... Но постепенно...
– Что?
– Всех можно купить, верно?
– Ну, я не знаю... Ну...
Гнусдальф вздохнул:
– Всех. И теперь кругом одна тьма, дружище. Кругом одна тьма.
– Ох!
– Угу. Живи по ее правилам или подыхай. Третьего не дано.
Опупин поежился.
– А... А вот... появилась Трилогия... Она что, так и не смогла рассеять тьму? Хоть чуть-чуть! Ну, капельку?
Гнусдальф покачал головой:
– Оглянись кругом. Рассеяла? Разве что на микрон. Тьма сгущается и дальше. Бесконечно и самодовольно. А книжки вроде «Тьмы колец» этому помогают. Кстати, этот кирпич еще при тебе? Будь другом, дай листик. Нет, не стоит... Я сам помну.
