Навстречу ему двинулся осанистый исполин,весь иридиево-ванадиевый, бряцающий и звенящий;открыл он,что зовется Экзилием Тартарейским и является властелином Панкриции и Ценендеры,обитатели коих королевств в припадке цареубийственной ярости свергли его с престола и,изгнав,высадили на этой пустынной крохотульке,чтобы он до окончания веков дрейфовал вместе с ней в темных потоках гравитации.
Узнав в свою очередь,с кем имеет дело,начал этот монарх домогаться, чтобы Трурль- благодетель,можно сказать,профессиональный- незамедлительно вернул ему утраченную власть; и при одной мысли о таком обороте дел глаза его зажглись огнем мести,а стальные пальцы начали сжиматься,будто хватали верноподданных за горло.
Трурль,однако, не мог и не хотел исполнить желаний Экзилия,ибо это повлекло бы за собой множественные злодеяния и преступления,но стремился все же как-то успокоить и утешить оскорбленного монарха.Поразмыслив хорошенько, он пришел к убеждению, что и в этом случае не все потеряно,поскольку можно так сделать,чтобы и король был сыт,и его прежние подданные целы. Поэтому, призвав на помощь все свое мастерство,Трурль поработал как следует и сконструировал для Экзилия совершенно новое государство. В нем было полным-полно заков и знамен,рек и гор,лесов и ручьев,были там облака, плывущие по небу,и воины,жаждущие битвы,были бастионы и бряцанье сабель,города и горничные,были также и ярмарки, залитые ярким солнцем, и дни, прошедшие в тяжелом труде, и ночи,когда до рассвета пели и плясали.С изощренным уменьем вмонтировал Трурль в это государство великолепную столицу, всю из мрамора и горного хрусталя,а также совет старейшин,зимние дворцы и летние резиденции, заговорщиков и клеветников,кормилиц и доносчиков,стада великолепных рысаков и пунцовые плюмажи,веющие на ветру;затем пронизал он атмосферу государства серебряными нитями фанфар и гулкими громами артиллерийских салютов,подбросил также необходимую пригоршню предателей и другую пригоршню героев,щепотку вещунов и пророков,по одному мессии и поэту неслыханной силы духа;а потом, присев над готовым государством,проделал пробный запуск и,по ходу дела манипулируя микроскопическими устройствами,придал женщинам этого государства красоту,мужчинам- угрюмую молчаливость и склонность к пьяным ссорам, чиновникам- спесь и служебное рвение,астрономам- звездный запой, детям же — крикливость.И все это,объединенное, сопряженное,тщательно подогнанное, умещалось в ящике,не слишком большом,как раз такого размера, что Трурль мог его легко поднять;затем вручил он все Экзилию на вечное владение.Наперед еще показал Трурль,где размещены входы и выходы этого новенького,с иголочки государства,как программируются там войны, как подавляются мятежи, как налагаются поборы и подати; научил он также Экзилия, где находятся в этом миниатюризованном обществе критические пункты, грозящие взрывом, то есть где имеется максимум возможностей для дворцовых заговоров и общественных движений, а где минимум;объяснял он это так хорошо,что король, издавна првыкший к тираническому правлению,на лету усваивал поучения и тут же, на глазах у конструктора,издал несколько пробных указов,соответственным образом передвигая изукрашенные королевскими орлами и львами ручки регуляторов. Объявлялось этими указами чрезвычайное положение,комендантский час и особая подать,после чего,когда в королевстве этом прошел год,а для Трурля и короля — не более минуты,Экзилий актом высочайшего милосердия,то есть легким движением пальца на регуляторе,отменил одну смертную казнь,подать уменьшил, а чрезвычайное положение изволил аннулировать,и крики благодарности, будто писк мышат,которых дергают за хвостики,вырвались из ящика,а сквозь выпуклое его верхнее стекло можно было наблюдать, как на светлых пыльных дорогах и на берегах лениво текущих рек,в которых отражались пушистые облака,народ радовался и прославлял ни с чем не сравнимое великодушие государево.
И хотя был Экзилий поначалу уязвлен подарком Трурля,ибо слишком уж маленьким было это государство и слишком походило на детскую игрушку,однако же,видя,как увеличивается оно,когда глядишь сквозь толстое верхнее стекло, а может,и неясно ощущая,что дело вовсе не в масштабе,поскольку государственные дела не измеришь ни метром, ни килограммом,чувства же,независимо от того, испытывают их карлики или великаны, в общем-то одинаковы,поблагодарил он конструктора, правда сквозь зубы и холодно.Кто знает, может, он охотно даже приказал бы, чтоб дворцовая стража сейчас же схватила Трурля и на всякий случай замучила пытками до смерти,поскольку наверняка было бы сподручней уничтожить в самом зародыше всякие толки о том,якобы какой-то голодранец, бродяга,промышляющий поделками,подарил могущественному монарху королевство. Был,однако,Экзилий достаточно благоразумен,чтобы сообразить, что ничего из этого не выйдет вследствие явной диспропорции:скорее удалось бы блохам арестовать своего кормильца,нежели всему теперешнему королевскому войску справиться с Трурлем.Так что король еще раз кивнул слегка Трурлю,сунул жезл и скипетр за пазуху,не без труда поднял ящик с государством я отнес его в свою изгнанническую хибарку.То солнце освещало ящик,то ночь его тьмой покрывала в ритме оборотов планетоида, а король,которого подданные уже провозгласили величайшим королем в мире,бдительно правил страной- приказывал и наказывал, казнил и награждал и такими методами непрерывно поощрял этих малюток к идеальному верноподданничеству и преклонению перед монархом.
Трурль же,возвратившись домой,сразу не без самодовольства рассказал своему другу Клапауцию, как он блеснул конструкторским мастерством, удовлетворив одновременно и монархические стремления Экзилия,и республиканские- бывших его подданных.Клапауций,однако, как ни странно,не выразил восторга.Наоборот, нечто вроде укора прочел Трурль в его глазах.
— Верно ли я тебя понял?-сказал он.-Ты отдал в вечное пользование этому извергу, этому прирожденному надсмотрщику за рабами, этому пыткофилу или муколюбу целое общество?И ты еще рассказываешь мне о восторге,который вызван тем, что аннулирована часть жестоких указов?Как ты мог это сделать?
— Да ты,верно,шутишь!- закричал Трурль.-Да ведь все это государство умещается в ящике размером метр на шестьдесят пять сантиметров и глубиной семьдесят сантиметров. И это не что иное, как модель…
— Модель чего?
— Как это чего? Общества.Модель, уменьшенная в сто миллионов раз.
— А почем ты знаешь,что не существуют цивилизации,в сто миллионов раз больше нашей по размерам? Может, тогда и мы- лишь модель этих гигантов? И вообще- какое значение имеют размеры?Разве в этом ящике,то есть государстве, путешествие из столицы к дальним пограничьям не длится целые месяцы для тамошних обитателей?Разве они не страдают,не трудятся в поте лица,не умирают?
— Ну,ну,милый мой,ты же сам знаешь,что все эти процессы происходят там лишь потому, что я их запрограммировал,- а значит, не взаправду…
— То есть как это не взаправду?Ты хочешь сказать, что ящик пуст, а битвы, пытки и казни- это лишь иллюзия?
— Это не иллюзия,поскольку они происходят в действительности, но лишь как некие микроскопические движения, в которые я вовлек атомные рои,- сказал Трурль.- Во всяком случае,все эти рождения и свадьбы,подвиги и доносы не более как пляска мельчайших электронов в вакууме, упорядоченная благодаря точности моего незаурядного мастерства, которое…
— Не хочу слышать больше ни слова похвальбы!- прервал его Клапауций.- Ты говоришь, что это самоорганизующиеся процессы?
— Ну, конечно!
— И что они возникают среди мельчайших облачков электронов?
— Ты же отлично знаешь об этом.
— И что феноменология рассветов,закатов, кровавых войн объясняется сопряжением существенных переменных?
— Но ведь так оно и есть!
— А разве мы сами,если нас исследовать методами физическими, химическими, логическими, не представляем собой те же пляшущие облачка электронов, положительные и отрицательные заряды, вмонтированные в пустоту? И разве наше бытие не является результатом столкновений этих пляшущих частиц,хотя сами мы воспринимаем выкрутасы молекул как страх,желание или раздумья? И что же творится в твоей голове,когда ты мечтаешь,кроме двоичной алгебры переключении и неустанных странствий электронов?
— Клапауцик,милый мой!Ты что же, отождествляешь наше бытие с бытием этого лжегосударства,запертого в стеклянном ящике?!-возопил Трурль.- Нет, это уже чересчур!Ведь в намерения мои входило лишь соорудить имитатор государственной власти, кибернетически совершенную модель, ничего больше!
— Трурль! Безупречность нашего мастерства- это наше с тобой проклятье, которое отягощает непредвиденными последствиями любое из наших творений! — повысив голос,произнес Клапауций.-Ибо неумелый подражатель,возжаждав пыток, сделал бы себе бесформенного истукана из дерева либо воска и, придав ему некоторое внешнее сходство с разумным существом, измывался бы над ним суррогатно и неестественно.Но подумай,к чему приведет совершенствование этого замысла!Представь себе умельца,который вмонтирует в куклу проигрыватель, чтобы она стонала под ударами; представь себе куклу, которая, если ее бить,будет молить о пощаде,куклу,которая из истукана превращается в гомеостат;представь себе куклу плачущую, истекающую кровью, куклу, которая боится смерти,хоть и прельщает ее это спокойствие,надежнейшее из всех! Неужели ты не видишь,как мастерство подражателя приводит к тому, что видимость становится истиной,а подделка- действительностью? Ты отдал жестокому тирану в вечное владение неисчислимые массы существ, способных страдать, а значит, совершил позорный поступок…
