— Нет, конечно же, я не злюсь. Спасибо, что пытаешься помочь Лёве.
Глава 29. Бунт
Кристина Соколова
Это был такой же день, как и вчерашний, позавчерашний и даже позапозавчерашний.
Я потеряла счёт времени и сидела в рубке, грела ладони в рукавах свитера, укрывшись сверху ещё и пледом. Ужасно сильно хотелось вернуться в каюту, лечь в капсулу, закрыться внутри и включить обогрев на полную катушку, но… нельзя. Из десяти индикаторов заряда дисплей капсулы показывал зелёный огонёк лишь на последнем поле. Когда аккумулятор полностью выйдет, обогрева больше не будет, а ночью куда холоднее, чем днём. А если Аскелл включит отопление на всём «Солнечном ветре», то мы уйдём так глубоко под слой снега, что нас не откопают даже с маяком. Мы и так каждый день немножко тонем, это чувствуется по тому, как «гуляет» пол, но все предпочитают делать вид, что не замечают этого. Замерзать насмерть никому не хочется, хотя… видимо, это нас и ждёт. Либо холод, либо голод.
Люди превратились в жалкое подобие себя. Некоторые пассажиры даже мыться перестали — говорили, что так теплее, и, если честно, я их понимала — плазмы осталось очень мало, и Аскелл переориентировал остатки топлива в первую очередь на систему фильтрации воздуха. Вода из-под крана текла чуть тёплая. Невыносимый мороз вгрызся в кости до такой степени, что уже давно ничто не помогало — ни объятия Ивеса, ни несколько слоёв одежды, ни остатки заряда в капсулах.
Кашляли все: люди — потому что слабые здоровьем, Селвин — из-за сломанных рёбер, Ивес и Хальгард — потому что никакой организм не выдержит издевательств в виде ежедневных многочасовых прогулок по вечной мерзлоте… Дениз… Да, пожалуй, она единственная, кто ещё как-то держался. Эмоциональный фон оставлял желать лучшего.
Я поправила плед и посмотрела в иллюминатор — единственный стеклопакет, за которым был виден не слой снега, а затянутое сизыми беспросветными тучами небо. Те дни, когда на «Солнечном ветре» сломался климат-контроль и было слишком жарко, воспринимались как что-то далёкое и сюрреалистичное. Я бы многое отдала, чтобы вновь надеть футболку и шорты.
— Швархи закончились. Еды больше нет, — тихо сказала Дени, зайдя в рубку.
— И с нижней палубы всех собрали?
— И с неё тоже.
Я рассеянно кивнула. Этого следовало ожидать: вчера днём нам всем выдали по одному насекомому на завтрак и ужин. Обеда не было.
Желудок отозвался на слова цваргини болезненным спазмом, но, игнорируя его, я спросила:
— А ребята когда вернутся, не говорили?
— Нет. — Дени отрицательно покачала головой и прикусила губу. — Но Ив упоминал, что исследовал всё вокруг с помощью резонаторов — пищи нет. Нос Хэла тоже чувствительный, и он тоже ничего не учуял. Возможно, сегодня они попробуют отойти от корабля ещё дальше.
Теперь уже я покачала головой и потёрла грудь: сердце было не на месте. Вчера вечером Ив устал так сильно, что рухнул в капсулу, даже не поужинав. Лучше бы они с Хальгардом сделали перерыв в поисках пищи и остались на корабле. От их вылазок толку нет, а вот ребята тратят последние силы.
Я чихнула так, что запершило аж в лёгких, кивнула на стандартное «будь здорова» от Дениз и задумчиво посмотрела на собственные стопы: третья пара термоносков надета поверх пары из тонкой шерсти, а под ней ещё и обычные хлопковые. Нижними двумя парами поделилась Зара, а вот верхняя — казённая. В таком количестве одежды стопы выглядели как раздувшиеся шарики и в ботинки не влезали, зато сидеть в кресле, подогнув ноги под себя — удобно.
Есть хотелось страшно, и единственный способ обмануть организм — это пить горячую воду. Желудок издал очередную мучительную трель, и я вздохнула: придется снять верхнюю пару носков, надеть ботинки и всё-таки дойти до каюты… Нагнулась, поискала обувь под креслом. Увы, правый ботинок оказался слишком далеко, пришлось встать на ледяной пол.
В рубку постучались, но, не дожидаясь «войдите» или «можно», несколько человек зашли в помещение. За последние две недели на Тальвиле субординация, страх и пиетет перед экипажем и представителями рас других Миров настолько размылись, что я не обратила на это внимания, продолжая стягивать термоноски. Подумаешь, люди в рубке. Они на верхней палубе уже давно обжились…
Подняла голову, лишь когда услышала не то всхлип, не то кашель Дениз и грохот.
— Нет! И здесь нет…
— Посмотри там! Смотри, замок висит. Точно там!
Тщетно пытаясь надеть ботинок на два носка, я подняла голову и остолбенела. Пятеро мужчин ввалились на капитанский мостик: трое судорожно обшаривали шкафчики, ещё один схватил цваргиню за волосы и приставил нож к её горлу, надавив острием с такой силой, что ворот джемпера пропитался алой кровью. Бледный испуганный Пит, тот самый Пит, который большую часть полёта провёл в своей каюте, не желая ни с кем общаться, топтался в дверях и ежесекундно нервно оглядывался на коридор.
Я сглотнула и медленно поднялась из-под кресла, чтобы не напугать вошедших. У цваргов замечательная регенерация, но что-то подсказывает, что перерезанное горло Дени никакая расовая особенность не вытянет.
— Уважаемые, спокойно, только спокойно. — Я подняла руки, демонстрируя, что у меня ничего нет.
Трое, что перерывали ящички, резко обернулись. Виктора, Тархана и Бронеслава я узнала сразу — они всегда брали еду где-то в середине очереди, сразу за семьями с детьми, выглядели раздражёнными, когда слышали, что «на обед снова швархи», брезгливо поджимали губы и кутались в длинные заскорузлые пуховики. Они никогда не разговаривали друг с другом, но из-за схожести в поведении и мимике мне всегда казалось, что они приятели.
Вот и сейчас все трое, одетые в куртки и шапки, с перекошенными от злости лицами синхронно повернулись и как по команде ткнули в мою сторону самодельным оружием: кто заточенным черенком от лопаты, кто отодранной явно от обшивки корабля пластиковой доской, а последний — металлическим прутом.
— Стой, рыжуха, не двигайся, или мы твою фиолетовую подружку прирежем! — подал голос Сохор — тот, кто удерживал Дениз.
Карие глаза цваргини метали молнии. Очевидно, поступок людей застал её врасплох, и, зная Дени, я чувствовала, что сейчас она ненавидит не столько этих отчаявшихся, озлобленных и оголодавших людей, сколько себя за проявленную медлительность. Лейтенант как-никак, а дала себя схватить. Сохор надавил ножом ещё сильнее, Пит позади вскрикнул:
— Слушайте, не надо так грубо, это же девушки! Мы так не договаривались…
— Хлебало закрой, — грубо оборвал его Сохор и вновь посмотрел на меня. — Говори быстро, где еда?!
Мужчины слева подобрались как волки, готовые наброситься на дичь и растерзать в любую секунду. Я сглотнула слюну, почувствовав, что преследовавшее до сих пор першение в горле — ничто по сравнению с текущим колючим страхом, разом наполнившим всё тело.
— Еды нет. Закончилась.
— Чушь мне не мели! — взорвался Бронеслав и ударил металлическим прутом по шкафчикам. Звук получился такой, что я невольно на миг зажмурилась. — Знаем, как у вас жратва закончилась, как же! Вон, когда корабль горячий был, вы везде понизили температуру, но себе всё равно теплее сделали. Давай, как тебя… Кристина, валяй, где недоделанные гурманы запасы корма припрятали?!
— Повторяю… — тихо ответила, слыша, как собственный голос от нахлынувшей паники превратился в отвратительный хрип. — Нет еды. Всё что было, уже съедено. Вон пустой чан от швархов…
— Хватит вешать водоросли нам на уши!
Я думала, что Сохор здесь главный, но судя по тому, как побагровело лицо и затряслись руки Бронеслава, именно он подбил остальных на ограбление рубки. Его глаза лихорадочно блестели, левый уголок рта презрительно дёрнулся вниз. Мужчина смачно сплюнул на пол прямо под ноги цваргини.
— Кругом обманщики! Думаешь, остался на корабле хоть кто-то, кто верит в бредни, что эту рухлядь вот-вот починят?! Понятия не имею, что здесь за эксперимент на людях решили устроить, но я в этой лаже участвовать отказываюсь! Давай показывай, где хавка!
