Тритон оказался на удивление вкусным — почти как хорошо откормленная курица. Жир и те несколько специй, которые Дени удалось найти в закромах багажа переселенцев, и вовсе придали блюду оттенок ресторанного блюда руки шеф-повара. А может быть, мы все были голодным настолько, что местный тритон показался амброзией. Мяса пойманного зверя хватило ровно на день, а затем рацион вновь сменился на жареных швархов.
Когда тритона готовили, я внезапно спохватилась, а не будет ли он отравой для людей, ведь атмосфера Тальвиля ядовита. Аскелл уверил, что в процессе термической обработки весь яд распадается на безобидные вещества. Он же первым попробовал новую пищу и продемонстрировал, что с ним всё в порядке.
Прошло ещё три дня. Хальгарду с Ивом каким-то чудом удалось отловить ещё одного тритона, только поменьше. Ребята уходили на поиски пропитания ежедневно, но Ивес обмолвился, что больше не чувствует резонаторами ни единого живого существа поблизости.
Холод пропитал нутро «Солнечного ветра». Один раз Аскелл завёл двигатель и чуть-чуть прогрел помещения. Самую малость — так как несколько людей начали кашлять, а нашей скромной аптечки не хватало, чтобы вылечить пассажиров. Всё чаще плакали дети. Один раз я услышала всхлип Зои: «Мам, я не хочу есть эту гадость. Когда мы уже прилетим на нормальную планету?»
Меня уже подташнивало от запаха швархов, желудок сжимался при виде неаппетитных насекомых, но, кроме них, ничего не было, да и сами швархи больше не размножались, а значит, рано или поздно закончатся и они. Я ела потому, что понимала: надо.
Дни слились в одну клейкую снежную массу: холодную и полуголодную. Ещё неделя миновала так, что если бы я не посматривала в календарь на коммуникаторе, то не смогла бы сказать точно, сколько времени мы уже на Тальвиле.
Несколько раз Ивес хмуро смотрел на порции, которые становились день ото дня всё меньше и меньше, и отдавал мне свои.
— Зачем? Вы же с Хэлом кучу энергии тратите! На полдня минимум в снега уходите! — возмущалась я.
— А у тебя недобор веса, и моя прямая обязанность следить за тем, чтобы ты не похудела ещё больше, а то док Бланк с меня шкуру сдерёт. Ешь, если не хочешь, чтобы мне попало.
Разумеется, я похудела. На жёсткой протеиновой диете вообще сложно не сбросить вес, но об этом мы молчали. Похудели все пассажиры. Даже огромный медведеобразный Хальгард стал как будто бы меньше в объёме.
Дока Бланка и гипотетическое «снятие шкуры» я тоже никак не комментировала, потому что не была уверена, что не разревусь. Очевидно же: оператор Космофлота не понял, что у нас чрезвычайная ситуация, а к тому моменту, как на КС-700 начнут задаваться вопросами, почему военный корвет до сих пор не вернулся с Техора, у нас уже давным-давно закончится пропитание.
Хорошо, что остатков плазмы с лихвой хватает на очистку воздуха и воды.
Люди перестали неприкаянно слоняться по коридорам и всё больше проводили времени взаперти в каютах, греясь в спасательных капсулах. Я просила их экономить тепло, но тщетно.
Селвину становилось всё хуже. Трещина в ребре, а может, и целиком сломанное ребро, давала о себе знать. Как и несколько пассажиров, он начал кашлять, но как лучше всего разбирающийся в медицине член восьмой группы уверял всех, что это от холода — мол, как только нас найдёт спасательная бригада, в нормальных условиях он обязательно пойдет на поправку.
Дениз и Аскелл проводили всё время или жаря швархов, или в инженерном отсеке, колдуя над маяком.
Всё свободное время я честно старалась сосредоточиться на учебе, потому что так вместо нервов и сводящего от голода живота думала о полезном. Однажды, когда залезала в папку на коммуникаторе Ивеса, палец соскользнул, и вместо иконки документов я попала в соседнюю. На весь экран развернулся почтовый ящик с электронными письмами цварга. Я бы закрыла его сразу, но взгляд выцепил знакомое имя — «Лёва Кузнецов».
Прода 23.01
— Зачем ты купил билет до Цварга моему младшему брату? — с порога спросила Ивеса, стоило ему вернуться. — Ты в курсе, что он несовершеннолетний?
Уставший и желающий лишь согреться, он резко замер и смущённо отвёл взгляд.
— Да, я в курсе. Прости, наверное, надо было сказать тебе раньше… Я познакомился с твоим братом ещё в прошлом году, и он показался мне перспективным шахматистом. Обидно, что такой умный мальчик не может ходить. Уверяю, ничего плохого я не хотел. Если ты посмотрела другие письма, то в курсе, что я с ведущими доками договорился о лечении на Цварге.
Другие письма я не смотрела, но мне хватило и того, где Ивес общался с моим братом в неожиданно настолько дружеской форме, что я не поверила своим глазам.
— Уверен, что с ним всё будет хорошо, — продолжал убеждать Ив. — На Цварге любят детей, а Лёве уже тринадцать. Он сообразительный. Я договорился, чтобы его встретили прямо в космопорту и сразу же заселили в клинику.
То, что брат сообразительный, я не спорила ни разу. Лёва, на мой личный взгляд, был значительно умнее и вечно страдающих ерундой близнецов, и помешанного на спорте Руслана. Так уж вышло, что из всех братьев Лёва мне был самым близким, а потому я понятия не имела, как относиться к тому, что узнала. С одной стороны, должна была порадоваться, что, оказывается, Ив был на Захране и познакомился с Лёвой, с другой стороны, меня коробило, что ни один из них не рассказал мне ни об их дружбе, ни о грандиозных планах вылечить ногу шахматиста.
Лёва родился обычным здоровым ребенком, но в возрасте восьми лет неудачно полез защищать мать от её очередного ухажёра, когда последний поссорился с Ангелиной у нас дома. Близнецы в тот момент были в школе, Руслан — на тренировке, я — в супермаркете на кассе. Захар, мужчина Ангелины, с силой оттолкнул ребёнка в сторону, да так неудачно, что мальчик сломал ногу. Доки на родине стоят дорого, а хорошие доки нам вообще были не по карману. В итоге Лёве кое-как наложили шину в травмпункте, и кость срослась неправильно.
Самое поганое, что во всей этой ситуации я чувствовала себя виноватой. Новый приятель мамы мне сразу не понравился, но он не был альфонсом, бабником или алкоголиком, а потому я помалкивала. Лишь один раз попыталась мягко намекнуть, что уж больно тяжёлый взгляд у Захара, вот только Ангелина легкомысленно отмахнулась: «Дорастёшь до моего возраста, дочь, поймёшь, что это называется брутальностью. Ещё сама такого искать будешь. Захар — очень востребованный на женском рынке мужчина».
Я лишь почала головой, понимая, что никогда не буду искать себе мужчину.
Никогда.
Не надо оно мне. И особенно «востребованных».
— Крис, ты как? — Голос Ива заставил меня вернуться из воспоминаний в настоящее. — Злишься, что не обсудил поездку Лёвы на Цварг с тобой?
Я посмотрела на лейтенанта Ир’сана и поняла, что ещё две недели назад я бы рвала и метала, если бы узнала, что он сговорился с Лёвой за моей спиной на непонятное экспериментальное лечение на другой планете… Всё-таки Аскелл был прав, когда резюмировал, что я старший ребёнок и привыкла всё тащить на себе. Я всегда чувствовала ответственность за всех братьев, вот только пребывание на Тальвиле меня неуловимо изменило.
— Крис. — Видя, что я молчу, Ивес медленно приблизился и замер напротив. Аквамариновые глаза всматривались в меня очень внимательно. — Я не хотел тебя как-то задеть или обидеть и не покупал билет на Цварг с дальнейшей целью тобой манипулировать. Прости, что не сказал, но я занимался этим, ещё когда ты не оправилась, а потом как-то запамятовал рассказать.
Он просто позаботился. Молча. И даже не придал этому событию большого значения. Собственно, как и тритонов он с Хэлом добывает не потому, что так предписывает Устав Космофлота, а потому, что привык обеспечивать восьмую группу всем необходимым.
«Тебе просто нужен мужчина, который станет заботиться о тебе, а не ты о нём, как о своих братьях».
Я обхватила себя руками и отрицательно покачала головой:
