— Человек человеку волк?! Что ж ваша хваленая чжень-цзютерапия? Норвежца на ноги поставить не можете! Наверное, полынносигаретного «цзю» жалеете?
— Врач с ног сбился, — извиняется она. — Никак традиционные древнекитайские методы не помогают. Приходится экспериментировать, искать другие точки. Терять нечего, рак у матроса. Все равно один исход.
— Доиграетесь, — проворчал я, — мучители. Не даете человеку последние деньки спокойно пожить.
И словно накаркал!
После обеда за стеной вдруг раздался такой вопль, что у меня кровь заледенела в жилах. Затем послышался мощный удар — и по стене, отделяющей меня от норвежца, пошла ветвистая трещина. «Землетрясение!» — подумал я, выскакивая в окно со второго этажа. И бегом подальше от здания. Весь мой радикуло-полиневрит как рукой навсегда сняло!
И не только, гляжу, у меня хворь пропала. Во двор с легкостью посыпались тяжелобольные со всех отделений! Самое странное, грохот раздается только изнутри здания, от стен куски бетона вместе с арматурой отваливаются, а земля под ногами даже не колышется. Всю клинику как в шторм раскачивает. Будто она из парусины и в ней бешеный мамонт от стены к стене мечется! Из окон вылетают письменные столы, кровати, медицинские шкафы, золотым веерным блеском вспыхивают в воздухе летящие иглы.
Пробив стекло, взвилась в небо бронзовая статуя тибетского монаха — основателя чжень-цзютерапии. Он летел с такой скоростью, словно еще засветло хотел попасть на родину — в Тибет!
Примчались пожарники, полиция, смотрят, разинув рты, а здание прямо на глазах разваливается. Слава богу, почти всем удалось спастись. Всем, кроме моего врача и норвежца.
Матрос так и погиб под развалинами, а врача того вытащили, да поздно. Из последних его слов картина несколько прояснилась. Экспериментируя, он уколол матроса в какую-то неожиданную точку (какую — не успел сказать), и норвежец так от этого разбушевался, что ударами кулаков развалил клинику! Силы его не то что удесятерились — утысячерились! В свой минутный взрыв он вложил всю подспудную жизненную мощь. Судя по результатам, он бы пожил еще не один год…
Мужественный был матрос, настоящий мужчина. Жаль, я его в глаза не видел. Побушевал он на прощание.
Поскольку я тогда прошел не весь курс иглоукалывания и понес моральный ущерб, с меня не только ничего не взяли в виде платы за лечение, но и выдали сто пятьдесят долларов за нервное беспокойство.
Так что возможности человека до конца не изучены, не раскрыты…
— Верите ли вы в привидения?
Таким вопросом огорошил меня Ураганов.
Я честно ответил, что нет, но хотелось бы. Человеку вообще свойственно верить в таинственное, фантастическое. Наверное потому, что он смертен и во многом неудачлив, а любые чудеса дают какую-то надежду на реальность несбывшегося. Они как бы манят: вдруг невероятное произойдет и с тобой!..
— Как известно, — поведал Валерий, — всякими привидениями особенно славится Великобритания. А ведь ее жители — сдержанный, рассудительный народ, начисто лишенный французского легкомыслия. Однако, говорят, в той же Франции с привидениями слабовато. А в Англии, Шотландии — что ни замок, то с привидениями. Не гнушаются они и загородными домами. В общем обожают старину. Чем старинней любое строение, пусть даже деревенский амбар, тем вероятней встреча с ними.
Наш «Богатырь» стал на якорную стоянку в рыболовном порту Абердин Грампианской области, самого крупного города Северной Шотландии. Абердин-на-Дону — так назвал бы я его в честь реки Дон, в излучине которой он и находится. Есть там поблизости еще и другая река Ди, но у нее не столь звучное название.
Абердин — изумительный, романтичный город. Островерхие дома сложены из светло-серого гранита, а здания главной улицы Юнион-стрит облицованы разноцветным мрамором. Так и кажется, что сейчас по узким улочкам проскачут герольды, объявляя о рыцарском турнире.
И они проскакали в тот день, когда мы сошли на берег, но объявили о традиционном кельтском фестивале. На зеленых лужайках парка собрались гэлы — обитатели северозападной части острова, наследники старых кланов — в ярких народных костюмах. Англичане называют их хайлендерами — горцами.
Гэлы играли на своих крикливых волынках и отплясывали старинные танцы.
Любимое их развлечение на фестивале — бросание длинного бревна. Наш «Илья Муромец» — боцман Нестерчук — не удержался и под шумные овации бросил бревно-ближе всех. Ликованию гэлов не было предела!
Группа разделилась: одни разбрелись по парку, глядя на шумный праздник. Другие завернули в ближайший «паб» отведать знаменитого «эля». Остальные направились в магазины за сувенирами. И я как-то остался один.
Побродил по улицам и вышел к древнему замку с башенками и решетчатыми окнами. От нечего делать я присоединился к группе туристов. Прежние владельцы замка — лэрды одного из шотландских кланов — принадлежали к родовой шотландской знати. Что означает звание «лэрд», а не «лорд» — не берусь объяснить, лучше не спрашивайте. Я в средневековых званиях и должностях не разбираюсь: не могу отличить графа от барона. По-моему, все графы — худые, а бароны — толстые.
Сквозь лабиринт низких коридоров мы попали в главный, Каминный зал. Последний в роду лэрд погиб на рыцарском турнире несколько веков назад. Его мощи захоронены в этом сводчатом зале, а над местом погребения установлена статуя самого бывшего хозяина.
Она выполнена в натуральный рост, вырезана из мореного дуба и раскрашена: от синей шотландской шапочки с орлиными перьями до золотых шпор на сапогах. На камзоле — синий Андреевский крест по белому полю, шотландцы считают своим покровителем святого Андрея. На боку — настоящий меч в ржавых узорных ножнах. Внушительная скульптура. Как говорится, «статуя командора»!
Гид — тощий юноша — не забыл, конечно, сообщить, что нам посчастливилось попасть в замок с привидением. Мол, очень редко древняя статуя оживает и разгуливает по ночам в пустынном замке, строго наблюдая за тем, чтобы все сохранялось в первозданном виде. По-моему, это обязанности завхоза.
Никаких нововведений привидение не одобряет и в последнее свое появление испортило, например, проводку. Поэтому пришлось отказаться от электричества и перейти исключительно на древнее освещение.
За окнами начало темнеть, и нам раздали свечи с металлическими чашами, как у рапир, только вывернутыми наоборот, чтобы тающий воск не падал на пол.
Задержавшись из любопытства в одном из зальчиков, я потерял экскурсию из виду, заблудился в бесчисленных переходах, стал шутливо кричать «ау» — никто не откликался.
За решетчатыми окнами стало совсем темно. Я не на шутку испугался: застанут здесь меня одного, что подумают! Затем я испугался, что не застанут. Вдруг про меня забыли?..
Так оно и вышло. Сквозь светлое стеклышко оконного витража я увидал в скупо освещенном дворе, как экскурсовод расстался с посетителями, закрыл за ними и за собой кованую калитку, сел в малолитражку и укатил. Гуд бай!
Почему я не закричал? Не стал колотить в окно? Или хотя бы не помахал своей свечой?
Я кричал, но никто не услышал. Махал свечой, но она уже догорала. А колотить по витражам — я вам не варвар, никакой зарплаты не хватит расплатиться.
Что делать? Телефона у них нет — видите ли, лэрд не одобряет. Сторожа, по-видимому, тоже нет. Иначе бы он давно прибежал, когда я кричал.
Повторяю: положение явно двусмысленное. Если меня все-таки найдут, представьте себе утренние шапки газет: «Русский водолаз…» — и тэ дэ. На борту меня, конечно, хватятся, но панику поднимать не станут. Подождут хотя бы до утра. В крайнем случае, свяжутся с консулом в Эдинбурге, поставят в известность. Знают: водолаз — парень надежный. Значит, произошло что-то непредвиденное. Сам вывернется.
Оставалось одно: дождаться утренних посетителей, смешаться с ними и выскользнуть из замка. Можно, правда, попытаться открыть окно… Окна не открывались.
Свеча погасла, и сразу со всех сторон надвинулась темнота.
Я прилег на дубовую лавку, но нервное возбуждение не давало мне заснуть. Потрескивала старая мебель, слышались шорохи, и казалось: глухо позванивает оружие, развешанное на стенах…
Вам смешно, а я встал и снял со стены короткий палаш. С ним чувствовалось увереннее.
И тут из-за створок дверей на пол упал дрожащий свет… Я невольно сжал в руке свой меч, а потом обрадовался: «Неужели сторож?»
— Наконец-то, — громко воскликнул я. Поверят — шотландцы гостеприимные люди. Ну, вышло недоразумение. Не рубить же голову?
Я подбежал и решительно распахнул двери в зал.
За ними стоял… сам старик лэрд в полном боевом облачении со свечой в руке! Вернее, похожая копия статуи.
