День в Наркиссе был в самом разгаре. Рынок на главной площади бурлил жизнью, как огромный муравейник. Люди сновали туда-сюда, приценивались, ругались на повышенную стоимость отдельных товаров, вожделенно сглатывали, разглядывая то, что было им явно не по карману, и просто прогуливались вдоль наружных прилавков, лениво позевывая и почесываясь.
Рядом с лавкой игрушек сновал хозяин соседней лавки, зорко следя за контингентом покупателей. Время от времени он одобрительно хмыкал, поглядывая на собственную витрину со сладостями, располагающимися в какой-то только ему ведомой последовательности. С другой стороны от лавки со сладостями примостился магазинчик ваз. Продавец — пухлый мужчина с лоснящейся кожей — сосредоточенно протирал тряпкой бок большущей вазы, инструктированной полудрагоценными камнями. Почти весь его товар находился на наружных открытых витринах и полках, чтобы солнце выгодно сверкало на блестящей поверхности ваз, а покупателям, привлеченным этим блеском, было легче разглядывать будущие покупки.
Прямо напротив рядка упомянутых лавок располагался один из скульптурных фонтанов, украшающих площадь на всем ее протяжении. На ступеньке примостились детишки — от восьми до двенадцати лет. На них попадали капли от струй фонтана, отчего они морщились, но насиженного места не покидали. Их маленькие мордашки были прикованы к волшебным лавкам.
— Карамельки, сладкие пирожки, инжирное варенье, — мечтательно проговорил мальчонка в коротких штанишках.
— Вафельки с начинкой, шоколадные фигурки. — Девочка рядом с ним проглотила слюну.
— Деревянные воины, лошадки с настоящими телегами и отдельными сбруями! — Мальчишка с краю шумно втянул носом воздух. — Хочу!
Тут все заговорили разом.
— Мармеладные змейки!
— Куколки!
— Сладкие трубочки!
— Меховые ежики!
— Торты!
— Корзинчатые пирожные!
— Сахарные палочки!
— Ваза, инструктированная золотыми узорами с гравировкой.
Мальчишка, грезящий о карамельках, удивленно воззрился на свою соседку. Девочка, почувствовав взгляд, повернулась к нему, одновременно опуская руку с зажатым в ней конусовидным предметом со стекляшкой непонятного назначения, через которую она следила за лавочниками.
— А точнее, вишневый пудинг с кусочками ягодок, — лучезарно улыбнулась девочка, вскакивая со ступеньки и быстро топая прочь от шумной толпы ребятни.
Прижавшись к стене лавки на противоположной стороне улицы, девочка вновь поднесла к глазу конусовидный предмет, стекляшка которого позволяла увидеть находящиеся вдали объекты.
— Тьфу, святая каракатица, да он мошенник, — пробурчала она, наблюдая, как продавец ваз смачно сплевывает в сторону и любовно поглаживает бока своих товаров. — Там же подделка на подделке. Такое и выставлять-то на люди непристойно.
Возмущающуюся девочку звали Имбер. Ей совсем недавно исполнилось девять лет, и на день рождения самой себе она преподнесла воистину ценный подарок — королевскую печать с лазуритом. Нелегко ей достался этот подарочек, но девочка с честью выдержала трудности — как только стража расслабилась, она сразу хвать! — и была такова. Да, Имбер эту самую печать просто-напросто украла, но сама девочка вины за собой не чувствовала, предпочитая жить по собственной логике, а именно: вещь плохо лежит — вещь никому не нужна — вещь все еще лежит — вещь сто процентов никому не нужна — никто не смотрит — вещь всем без надобности — вещь можно взять себе. Вот и вся логика. Проще некуда.
Имбер скользнула в толпу. Никто не обратил внимание на юркого ребенка, слегка мелковатого даже для своего возраста. Девочка была худенькой до того, что любая одежда висела на ней мешком, а ростиком настолько обижена, что, казалось, с самого рождения ей периодически не доставалось какого-то особого набора обязательных питательных веществ. Тусклые волосы цвета свежей соломы и сами походили на пучки соломы, собранные в два лохматых хвостика до плеч. В сочетании со смуглой кожей и карими глазами с желтоватыми крапинками оттенок волос выглядел намного светлее, чем был на самом деле. На пушистой челке крепились две заколки, состоящие из трех лохматых голубых шариков в каждой. Поверх бордовой рубахи с широкими рукавами был надет теплый темно-зеленый жилет из плотной ткани, широкие мешковатые штаны крепились на поясе ярко желтым шарфом, кончики которого волочились по земле. Через плечо проходил ремень, удерживающий потрепанного вида кошелку.
— Вы обронили. — Имбер, умильно улыбаясь, протянула черный мешочек господину в роскошном одеянии, голова которого украшала широкополая шляпа.
— Ох, благодарю, деточка, — проблеял он, кидая ей на ладошку мелкую монетку в знак благодарности.
— Скупердяй, — хмыкнула девочка, шагая к своей ранней цели и бренча монетками, которые она успела отсыпать себе в карман из того черного мешочка.
От прилавка продавца ваз как раз отходила престарелая чета, правда так ничего и не приобретя. Лавочник выглядел слегка раздраженным из-за того, что пришлось провозиться со стариками кучу времени, а старания так и не окупились.
— Торгуете дешевым декором? — услышал мужчина вкрадчивый голос.
— Нет, что вы, конечно же, нет! — встрепенулся лавочник.
Никого рядом с собой не увидев, он недоуменно пожал плечами.
— Весь ассортимент — это подлинные экземпляры ваз, привезенных из Королевства Рыб, — на всякий случай пояснил мужчина, надеясь, что еще не сошел с ума и не разговаривает с воздухом.
— Королевство Рыб — дом истинных мастеров и создателей ваз. — Лавочник навострил уши и перегнулся через прилавок, чтобы рассмотреть источник голоса. — Считаете, я поверю, что эти дешевые недоделки — работа мастеров Королевства Рыб?
Глаза лавочника подернулись дымкой ярости. Он наконец-то узрел человека, сомневающегося в качестве его товара — мелкую девчонку в потрепанной одежонке.
— Кыш отсюда, мелкота! — рявкнул он, замахиваясь на нее тряпкой.
Имбер даже бровью не повела.
— Кого вы хотите провести? — продолжала нудеть Имбер, не обращая внимания на то, что лавочник вновь замахивается тряпкой и в этот раз уж точно собирается огреть ее. — Вот, например, этот экземпляр.
Шух! Тряпка пролетела над ее головой, не задев, и все потому, что она в этот момент села на корточки вблизи напольной вазы.
— Глядите. — Имбер постучала пальцем по одному из бурых камней, цепочкой обрамляющих вазу. — Настоящий природный гиацинт равномерно окрашен, а здесь уйма неоднородных участков тона. Обычная стекляшка. Ни один уважающий себя мастер Королевства Рыб не будет использовать в работе вместо полудрагоценных камней стеклянные подделки.
— Тебе почем знать, варварка! — Лавочник обежал прилавок и грозно навис над девочкой. — Убирайся, пока я не позвал солдат!
— Правильно, позовите. — Имбер встала во весь свой жалкий рост и уставилась снизу вверх на лавочника. — Расскажите им, что вы выдаете низкокачественные имитации за дорогостоящие подлинники и дерете с горожан несусветную уйму монет.
— Да как ты смеешь! — прорычал лавочник и сильно замахнулся, чтобы дать девочке пощечину. Хотя даже от самого слабого его удара хиленькая девочка, скорее всего, перелетела бы через весь рынок.
— Надо же, и здесь огрехи налицо.
Мужчина тупо уставился на свою руку, а потом на место, где секунду назад стояла девочка. Сейчас место пустовало, а сама Имбер преспокойно сидела на прилавке, недовольно проводя пальцами по узорам еще одной вазы.
— А ну живо слезь! — Лавочник замахал на нее руками, словно на надоедливое насекомое.
Шум начал привлекать народ вокруг. Зеваки с интересом следили за разыгрываемым представлением, перекидываясь сочувствующими фразами, однако на помощь лавочнику никто не спешил.
— Дядя, вы издеваетесь? — Имбер сердито указала на позолоченную краску в узоре, исчерченную еле заметными трещинками. — И вы будете продолжать твердить, что это работа мастеров Рыб? Святая каракатица! Вздор! Всем известно, что они обрабатывают узоры специальной растительной краской из листьев растений, растущих только на их территории. При такой их обработке окрашенная поверхность не пойдет трещинами еще тысячу лет. Недаром же мастера Рыб сыскали признательность во всей Утопии!
