Все-таки хорошо, что у Гермионы прекрасная память. У меня в голове сидят только заклинания из высшей светлой магии, которые сейчас ни к чему. А все слабые заклинания я перезабыл. Теперь приходится брать уроки у Гермионы. Ведь чем мощней заклинание сможешь произнести, тем быстрей растет магическая сила.
Но при этом в организмах происходят какие-то изменения. Рост магической силы вызывает непонятный зуд и чесотку. А то кости начинает ломить как будто мы старики. И непонятно, то ли терпеть, то ли к докторам обратиться? Решили, что лучше потерпеть, посмотреть, что будет дальше. А то доктора еще диагноз такой выставят, что хоть в могилу ложись.
Мать Эммы Ватсон подумала, что у нее начинаются месячные, заметив её недомогания. Гермионе пришлось потом врать о простом утомление. Хотя через месяц врать уже не пришлось, и она познакомилась с этим явлением. Но в подробностях мне рассказывать не стала.
Прошло уже больше года в чужих телах. Гермиона отметила уже два своих дня рождения. Свой в сентябре и Эммы в апреле. А я даже три — два раза в июле дни рождения Гарри и Дени, и свой изначальный в августе. Наша магия перевалила за полтинник единиц. Это был юбилей и достигла его первой Гермиона. Мы его по-тихому отметили, употребив тортик и пуская разноцветные искры из палочек.
Потом мы уговорились провести ритуал на самайн, который начинался через пару дней. Для этого надо было вырваться в лес и жечь костры.
— Гарри, это важный ритуал учета ресурсов, как для маглов, так и для магов! На нем происходит подведение итогов и разделение добра. На самайн можно получить самые весомые дары за ничтожные жертвы, — вспоминала Гермиона: — Это очень щедрое время для магов в течение трех дней. Но нам достаточно одного первого дня. На три дня нас не отпустят в лес. А на один день мы сможем наложить заклинание. Жаль, что мы прошлый Самайн пропустили. Считали себя тогда маглами, а зря. Маглы тоже могут что-то получить.
— И что будет нужно?
— Вначале отдать все долги. Найти подходящую поляну с волшебным деревом. Очистить ей, зажечь два костра, а в дерево вбить золотой дар. Прыгнуть через костры, чтобы очиститься от скверны. Потом тебе придется зарезать какое-то животное, вроде овцы и принести в жертву. Часть мяса можно жарить и самим есть. Петь песни…
— Короче на шашлыки сходить с ночевкой в лес. Может Фелтона позовем с гитарой? Еще кого-нибудь…
— Ну, я собиралась голой прыгать через костер, — покраснела Гермиона: — При стечение народа я буду смущаться. Давай ограничимся пока только нами? Тем более что нам нужно будет кровью руны рисовать на теле, колдовать… давай, милый, обойдемся без маглов?
— Драко Малфой — магл? Куда катится мир? — фыркнул я со смехом: — Но вдвоем мы овцу не одолеем, а все жечь жаба задушит. Может, ограничимся гусем для жертвы? А то мне жалко овцу резать будет!
— Гусь тоже подойдет, — согласилась Гермиона.
Купленный гусь оказался тот еще Гусь. Щипался очень больно! И в основном страдало тело Редклифа. Это только придавало мне холодной ярости для его праведной казни, пока я нес его по лесу в корзине, следуя за Гермионой искавшей подходящее место для сабантуя. Наконец, она нашла подходящий волшебный орех, росший на полянке.
Гусь своими воплями нас страшно демаскировал. Пришлось накладывать на него Силенцио. А потом Гермиона его окаменила вообще, чтобы не трепыхался.
— Не могла раньше придумать это? — горько сказал я, показывая ей синяки от щипков гуся. Она только посмеялась и занялась сбором сушняка для костра. Я тоже решил этим заняться, а поскольку дров требовалось много, я свалил сухой небольшой ясень рядом с полянкой. И порубив заклинанием Секо, потащил чурки к будущему костровищу.
Заклинание меня полностью истощило, но рядом с волшебным орешником я быстро восстановился. Хорошо иметь мало магии! Быстро тратишь — быстро восстанавливаешься. Пока я восстанавливался, Гермиона прошла по кругу и наложила маглоотталкивающие чары. После чего тоже прибежала восстанавливаться. Я как восстановился, наложил еще Репелло на комаров, чтобы кровь нашу молодую не сосали.
Потом мы сложили два костровища. Так как прыгать в огонь было не обязательно. Можно было и между кострами пройти. Хотя, я собирался по русской традиции все-таки через огонь сигать. Так оно надежней! Пока Гермиона разбивала лагерь и готовила все, я, взяв свой рюкзачок, украдкой ушел с полянки и с двух ракурсов прицепил струбцинами к деревьям две цифровые камеры с винчестерами на 24 часа непрерывной съемки. Надо же такой уникальный обряд потом показать миру без магии? В этом же наш квест! Но Гермионе о съемке пока решил не говорить.
Камеры включались с пульта, так что зря гонять аккумуляторы, я не стал. И включил их, только когда Гермиона затянула какую-то кельтскую обрядовую песню, выуженную из её необъятной памяти. Я просто ходил за ней и помогал, чем мог. Потом мы заколотили в орех золотую монету. Далее Гермиона разожгла при помощи Асцендио костры и велела мне резать гуся, а сама начала раздеваться.
Я перерезал гусю горло и она, обмакнув пальцы в кровь, начала разрисовывать себя рунами. Потом велела и мне раздеваться. Я быстро разделся и тоже скоро стал похож на индейца или друида. Вырезав из гуся себе мяска на ужин, и отложив в миску с маринадом, я бросил части тушки в оба костра, от которых пошло приятное амбре жаркого.
Потом мы походили вокруг орешника и попели песни, пританцовывая. Мне даже живо вспомнился наш первый обряд. Но сейчас мы выглядели в два раза старше. И в два раза интересней. Через полчаса, костры уже перестали чадить и горели ровно и не так сильно. Поэтому мы вначале пошли между кострами с плясками, а потом с разбегу сиганули каждый через свой костер.
И странное дело! Вся эта ломота в костях и зудение от роста магии сразу прошли. А я к ним даже уже привык как-то, как к фоновому состоянию. Судя по облегчению на лице Гермионы, она тоже испытала нечто подобное. После чего мы уже расслабились и просто отдыхали с шашлыками, которых я наделал из гусятины в маринаде. Конечно, в сравнении с барашком это дрянь, но с голодухи сойдет. Гусь как-то быстро закончился, и я даже пожалел, что не взял барашка. Или хотя бы индюка.
Когда сильно стемнело, мы пуляли в небо разноцветными искрами и жгли люмосы. А потом я отключил камеры, так как все равно темень была, и мы лежали на полянке у костровищ, и смотрели в небо. Конечно, пришлось доставать одеяло, так как ноябрь не ласков к голым людям по ночам. Потом мы задремали…
То ли приснилась, то ли наяву, прискакала к нам белка. И говорит человеческим голосом:
— Здравствуйте Оберон и Титания! Рада, что вы посетили наш несчастный мир умирающей магии! Теперь есть надежда, что магия возродится и здесь!
— Белка, ты откуда? — спрашиваю я.
— Я с ореха спрыгнула. Душа я его. Вы меня пробудили жертвами да подношениями.
— Но ты ошибаешься. Мы не Оберон с Титанией. Мы лишь жалкая пародия на них, — скромно возразил я.
— Само собой, по-другому сюда вы и не могли придти. Но вы возрождаете магию и мне жалко, что с вами магия может опять уйти! — зачастила белка: — Если бы вы оставили здесь кого-нибудь. Мага-последователя, поопытней. Чтобы мог магическую школу возродить! Вот тогда и была бы надежда, что мир магии оживет!
— Где же мы его возьмем? — удивился я. Гермиона тоже очнулась и начала прислушиваться с интересом.
— Из другого мира конечно! — сказала белка: — Найдите того, кто согласится сюда придти! А я отблагодарю! Сил вам добавлю, что вы тут долго не задержитесь. А иначе вам тут не меньше года еще мучиться!
— И как же я в другой мир попаду? — спросил я, а Гермиона уточнила, ткнув меня кулаком в бок: — Как же МЫ в другой мир попадем?
— Именно так! — быстро согласился я.
— Я могу вернуть вас в любой из миров, в которых кто-то из вас бывал! — заявила белка. Мы задумались. Надо найти с одной стороны авантюриста, с другой стороны неплохого человека, с третьей стороны опытного мага, способного прокачать себе и другим способности, в-четвертых, несчастного в мире пребывания…
— Это Шелдон! — заявил я: — Давай нас в мир, где я на новый год «Иронию судьбы или с легким паром» разыгрывал! Там Рон-Шелдон мучается без дела, весь несчастный. Он уже к Рону адаптировался много лет как. И страдает от неприкаянности. И опытный путешественник между мирами. Опять же, герой обороны Хогвартса, лично заавадивший Фенрира Сивого.
— Хорошо, оправлю вас туда. Тем более что тот мир без него только счастливей станет. Если он там еще задержится, то от ревности убьет и Гарри Поттера и Гермиону Грейнджер.
И тут мы заснули по-настоящему. А проснулись уже в постели Гермионы вечером 1 января. В квартире на Стрит-билдер 3/25 города Ливерпуль. У самого синего моря. Одежды на нас никак не прибавилось. Зато телесной массы стало значительно больше.
