— Лана, перестань вести себя как ребёнок! Я просто хочу поговорить, — попробовал достучаться до голоса разума истеричной ведьмы. Которая смутно представляла, что творит и к чему могут привести её спонтанные упражнения в магии.
Но голос разума, похоже, у той уже давно и крепко спал. А может, и вовсе отсутствовал.
— Поговорить о чём? Да меня уже тошнит от твоих оправданий! — в сердцах воскликнула девушка. — А ещё от твоей лжи, от твоего лицемерия! Разве непонятно? Мне противно видеть тебя! Противно даже слышать твой голос! — Подвластный её эмоциям, один из осколков стрелой понёсся к своей мишени. Лишь в последний момент Габриэлю удалось увернуться, а Лана, не задумываясь о том, что может натворить вышедшая из‑под контроля Сила и даже не пытаясь её обуздать, в ярости прокричала: — Как же сильно я тебя ненавижу! И проклинаю тот день, когда впервые тебя увидела!
— Давайте лучше мы сейчас разойдёмся, а поговорите вы в другой раз, — попытался вмешаться в перепалку Дарио. Он уже сто раз пожалел, что написал Габриэлю, и считал, что было бы лучше дать им несколько дней на то, чтобы остыть и успокоиться. — Вы сейчас оба не в себе.
— Не лезь!!! — прозвучал единодушный ответ.
Опасаясь, что ссора может привлечь внимание местных жителей, Дарио спешно наложил на ведьмаков звукопоглощающее заклинание и встал поблизости, чтобы в случае чего сразу вмешаться. Глиняные осколки предусмотрительно превратил в пыль, которая тут же осела на мокрую мостовую.
Значит, ненавидишь? — Габриэль больше не пытался приблизиться к девушке. После всего, что та ему наговорила, уже не был уверен, что хочет находиться с ней рядом. — За то, что сразу не расстался с Франческой? Ну прости, что потратил столько времени на раздумья! Целых полторы недели! Ты появилась в моей жизни так внезапно… Лана, что я должен был делать? Сразу всё бросить, от всего отказаться?
— Я не просила тебя ни от чего отказываться. — По щекам девушки катились слёзы, смешиваясь с холодными каплями летнего ливня.
— Знаю, не просила. Но мне всё равно пришлось. Ты не знакома с законами нашего мира и плохо понимаешь, какой передо мной встал выбор. У тебя нет дара, а значит, Сила может не проявиться в наших потомках. Духи не благоволят к таким союзам. Старейшины не примут такого Хранителя. Моя семья… Кто знает, возможно, они бы со временем меня и простили… — Ведьмак с сожалением смотрел на свою ланиму, понимая, что все мосты уже сожжены, а построить новый им не удастся. Ей не хватит доверия, он не сможет забыть её злые слова. — Но несмотря ни на что я всё равно выбрал тебя. И только просил дать мне немного времени, чтобы всё сделать правильно. Просил мне поверить.
— Спасибо, Габриэль, — губы девушки тронула печальная, едва заметная улыбка. Было видно, что она по — своему истолковала его слова. — За то, что снова указал мне на моё место, и напомнил, что я в вашем мире — ничто. Не нужно идти ради меня на такие жертвы. Не надо ни от чего отказываться, — прошептала, отступая. — Возвращайся к невесте. К своей привычной, распланированной до мелочей жизни и к светлому будущему. А я просто хочу покоя. И хочу всё забыть.
Отвернувшись, девушка в несколько шагов преодолела короткое расстояние и спряталась от него в машине. Дарио, бросив на друга сочувствующий, полный искреннего сожаления взгляд, последовал её примеру.
Габриэль больше не пытался её задержать. Хоть какая‑то часть его и умоляла не отпускать любимую, нашёптывала, что всё ещё можно исправить и изменить. Но вместо этого он позволил ей уехать. Просто смотрел, как серебристый седан увозит его ланиму, чувствуя, как сердце леденеет от нестерпимой горечи и обиды.
Ярость ушла, оставив после себя лишь печаль и усталость. И желание — такое же страстное, как и у Русланы, — поскорее всё забыть, навсегда вычеркнуть её из своей жизни. Из памяти.
* * *
Устроившись в кресле возле растопленного камина, Альфео просматривал корреспонденцию, которой не касался вот уже несколько дней. Настроение у стрэга сегодня было хуже, чем обычно. Он уже устал томиться в ожидании, не мог и дальше позволить держать при себе столь жадного до крови демона, который пока так ни в чём и не преуспел. Но открыто действовать и украсть Силу племянницы Альфео не решался. Надеялся всё же доиграть эту партию до конца: сделать так, чтобы девчонка сама отреклась от не принадлежащего ей дара. Тогда старейшины при всём своём желании не смогут ему навредить. Ведь по их законам он, Альфео, будет невиновен.
Сухая, жилистая рука ведьмака один за другим подносила к огню листки бумаги, и те, поглощённые жадным пламенем, таяли, рассыпаясь хлопьями пепла.
Альфео ненавидел пасмурную погоду. В такие дни он части страдал мигренью, которой порой сопутствовала и боль во всём теле. Ныли суставы, ломило кости. Поэтому даже летом, когда начинался дождь, стрэг предпочитал проводить время в жарко натопленной комнате, придвинув кресло поближе к камину. Тогда боль немного притуплялась. А горячее вино с пряными травами помогало значительно улучшить настроение и хотя бы ненадолго поверить, что его одинокая жизнь не так уж скучна и однообразна.
Сделав очередной глоток из широкого хрустального бокала, стрэг распечатал белоснежный конверт и извлёк из него сложенный вдвое плотный лист бумаги.
Раскрыв его, поначалу не поверил своим глазам.
— Мама? — Ведьмак даже подался вперёд, чтобы оказаться поближе к пламени и получше рассмотреть короткое послание, несомненно, написанное рукой его покойной матери. Та приглашала его на званый ужин к Джулиано, что должен был состояться вечером следующего дня.
Тихо выругавшись, стрэг порвал пригласительное на мелкие клочки и раздражённо швырнул те в камин.
— Проклятье! Только воскресшей мамочки мне сейчас не хватало!
Появление Аделаиды могло спутать все карты и только всё усложнить. И ещё неизвестно, с какой целью она возвратилась. Уж не надумала ли заняться восстановлением мира в их не совсем дружной семейке? Только зря время потратит.
Но проигнорировать приглашение ещё недавней покойницы Альфео не мог. К тому же за ужином у него появится возможность познакомиться и присмотреться к своей будущей жертве. А там, быть может, он придумает, как действовать дальше. И даже воскресшая мамочка не сможет его остановить.
Руслана
Проснувшись на следующее утро, долго лежала с закрытыми глазами, не находя в себе силы подняться. Стоило чуть приоткрыть веки, как комната начинала расплываться, мебель теряла чёткие очертания, становясь похожей на размытые пятна. Коснувшись лба, ощутила на пальцах влагу, облизала пересохшие губы и со стоном перевернулась на спину. Состояние такое, что гуманнее, наверное, было бы сейчас меня пристрелить. Разборки под проливным дождём явно не пошли мне на пользу. Мало было проблем, теперь ещё и простуду подхватила.
Попыталась принять вертикальное положение — голова закружилась ещё сильнее. Пришлось снова обнять подушку. Зажмурившись, сжалась в комок, мечтая вернуться в сон. С удовольствием проспала бы ещё несколько суток. Авось за это время и болезнь пройдёт, и боль утихнет.
В дверь осторожно поскреблись.
— Лана, это я, Дарио. Можно?
— Уу, — промычала нечто нечленораздельное, подразумевая положительный ответ.
Слух уловил звук отворяющейся створки и тихий шелест шагов по паркету.
— Ты как?
— Кажется, умираю, — словно со стороны услышала свой слабый, переходящий в шёпот голос.
— Ещё бы тебе не умирать после такого‑то выброса Силы, — тело, больше похожее на размытую тень, принадлежащее моему фальшивому супругу, примостилось рядом. — Ты вчера почти опустошила свой резерв. Нужно провести обмен, сможешь подняться?
— Не уверена, но попытаюсь.
Мне всё‑таки удалось сесть, правда, не без помощи Дарио, подхватившего меня под локоть. Свесив ноги с кровати, скользнула по себе недоумевающим взглядом, тщетно пытаясь вспомнить, когда это я успела переодеться в весёленькую минипижамку, всю в рюшиках и розовых звёздочках.
— Вери иногда оставалась у меня ночевать. Вот и пригодились её вещи, — пояснил ведьмак, прежде чем я успела выразить своё возмущение словами.
— Ты это на меня напялил?!
— Сама переоделась, — с самым честным видом заявил парень.
Пришлось поверить на слово.
— Хоть убейте, не помню, как здесь оказалась. Весь прошлый вечер как в тумане.
— А ссору с Габриэлем? Припоминаешь?
Я устало кивнула. Это было единственное, что сохранилось в памяти ярким эпизодом. Казалось, до сих пор слышу каждое больно ранящее сердце слово, вижу каждый, брошенный в мою сторону злой взгляд. А ещё распинался про какие‑то там чувства. Лжец и подлец, что с него взять…
— После обмена должно стать легче. — Продолжая поддерживать под руку, Дарио помог мне подняться.
