Кто это сказал? Я? Быть того не может! Моя совесть? Не знаю такую! Благородство? Какое, к черту, благородство, если свидетелей нет! Что-то я деградирую, добровольно от таких бесценных сокровищ отказываюсь… Неужто действительно парня полюбил? Как сына, естественно? А вдруг он действительно сейчас согласится. Это ведь будет позор! Богатырям положено головы рубить, а не проявлять снисходительность… Ну же, парень, давай! Соглашайся! Позор не позор, а жалко мне тебя, не на трон садишься, а на плаху голову кладешь. Батя ведь тебя в покое действительно не оставит, а услуги Барым-паши не так просто купить… Я ведь кто, богатырь-однодневка, страница-другая в истории, а хан чигирейский — это сила…
— Не, Тиналис, даже не проси, — оправдал парень мои наихудшие опасения. — Я своим словом дорожу, а как с отцом быть… Да уж справлюсь как-нибудь! Додж смог, а чем я хуже?
И ведь улыбается, стервец! Все понимает! И все равно улыбается. Может, ну ее, карьеру богатырскую? Останусь при дворе, буду служить, звание получу, титул или как там его, буду за принцем тенью ходить, шкуру его драгоценную сторожить… А как придет его батя из небытия, заявится во дворец, стану перед ним стеной, а как колданет некромант… Так нас обоих по стенке размажет, и Лютика, и Тронгвальда, со второй попытки. И еще сотню таких, как я. Но все равно, попросит — останусь! Да ну ее, карьеру богатырскую, и так подвигов на сто лет вперед совершил, и Утраченный Град подождет, и вообще…
— Ладно, ребята, — как будто прочитав мои мысли, отмахнулся принц. — Вам пора. Додж, проведи богатыря в сокровищницу, только осторожно там… Да ты сам, наверно, знаешь, только учти, Тиналис у нас в замке впервые…
— Ну смотри, брат, будешь потом локти кусать… Я ведь тебе действительно как другу…
— Не как другу, а как человеку, от которого и твоя судьба зависит! Додж, я ведь не первый год тебя знаю. Ты, конечно, из братьев лучший, но сволочь редкая. Думать только о себе можешь. Понимаешь, что как только отец со мной совладает, тебе мстить начнет… Хочешь встречу с родителем оттянуть. Но ты не переживай. Я и сам, знаешь, помирать не собираюсь. Нам уж судьбой предначертано было братьями родиться, так что отца вместе бояться будем. А ты, Тиналис… Хочешь остаться? По глазам вижу: не хочешь — и не надо. Иди совершай подвиги, ищи пути в Град… А за меня не тревожься. Я уж как-нибудь и сам. Ты меня много чему научил, за что премного благодарен. Но поверь, в делах королевских я побольше тебя смыслю… И Лютику с Тронгвальдом привет от меня передавай. Я, наверно, не буду вас провожать, надо еще над дворцом войти во власть. Тут ведь все заклинания на отца завязаны были, а мне их надо на себя перевести… Записи отцовские разбирать… От мусора дворец почистить… Да и перед народом выступить, сказать, мол, не волнуйтесь, ребята, в стране опять есть законная власть, трон перешел по наследству, бедствия закончились, занимайтесь своими делами… Короче, дел хватает, так что ты меня не жди, а если что — я с тобой свяжусь… Не прощаюсь! До встречи, Тиналис!
— До встречи, принц…
— Прощай, Додж…
— Прощай, Тот…
Тот? Его зовут Тот? Ну надо же, ирония судьбы — через полматерика пройти, назад воротиться, попрощаться и только тут узнать, что принца зовут Тот! Странно, и чего он свое имя так не любит? Спрошу-ка я у Доджа…
— Да, — отмахнулся «колобок», — это у него с детства… У нас отец именами не занимался, этим матушки заведовали. А у него мать была не из простых, из древнего рода, со своими тараканами в голове… И вместо того чтоб дать, как остальным, простое народное имя, решила, как старшего наследника рода, традиционным родовым именем наречь. Мы все тогда долго смеялись, карапуз голопопый, лежит, орет, а имя с третьей попытки попробуй выговорить!
— Тот? — удивился я. — Какое же это сложное имя? По-моему, даже слишком простое для короля…
— Тот, это сокращение, как если бы я тебя Ти называл. На самом деле его зовут Тот-Де-Лин-Адер-Сахим-Сеймен-Тахир!
— Тот-Де-Лин… — мысленно повторил я. — Но это же имя…
— Великого короля, — кивнул Додж. — А он разве не говорил, что великий король — его прямой предок? Хотя ничего удивительного, об этом только братьям было известно, ну и отцу. Негоже народ такими именами пугать. Сам понимать должен. Если даже отец удивился, когда узнал, из какого рода его новая жена происходит. Это уже после свадьбы случилось. Между прочим, она единственная от отца по собственной воле ушла. С остальными отец разбирался, когда надоедали, — кого в монастырь, кого на тот свет отправлял. А с Мерион-Сеймен-Тахир не посмел. Терпел все ее выходки, и мы терпели. Но однажды проснулись, только ее уже нет — ушла среди ночи, а сына оставила. Бенедикт его сразу утопить хотел — отец не позволил. Это ведь так забавно, в парне кровь двоих величайших династий прошлого перемешалась — белых магов Утраченного Града и некромантов Темной Стороны… Хотя чего я тебе это говорю, ты про Темную Сторону небось и не слышал… Держи свои камни. Не знаю, почему Тот с ними расстаться решил, у него ведь на них больше прав, чем у нас всех, вместе взятых. Но это его решение.
Про Темную Сторону я действительно не слышал, но зато кто такой великий король — отлично знаю… И парень — его потомок… Наследник… Кровь от крови, плоть от плоти… И молчит… Да одно его имя способно своротить горы! Для знающих людей кровь великого короля — символ. Стоит ему назваться, и по всему миру поднимутся волны, пробудятся те, кто живет верой в древние легенды, кто помнит проклятие Утраченного Града… Проклятие, погубившее прошлый мир, проклятие, которое нельзя произносить вслух, проклятие, способное перевернуть мироздание…
По преданию и тот день, когда первый цветок появился на древе Познания, во дворец великого короля пришел слепой мудрец. Испросив аудиенции, он не стал просить подаяния, а изрек ставшее легендарным проклятие. Оно сулило все беды мира, гибель всего, что окружало людей, все страхи и ужасы мироздания. А последними словами слепого старца были такие: «…и уйдет твоя сила, великий король, уйдет на века, дабы воротиться в тот час, когда плоть от плоти, кровь от крови твоей займет место на троне».
Что же ты наделал, парень… Ты возродил легенду! Все слова пророка сбылись, а теперь еще и трон… Знал ли ты про древнее проклятие? Должен был знать. Но ты не испугался, и я надеюсь, ты понимаешь, что творишь… Ты отдал мне камни… Зачем? Чего ты добиваешься, парень? Власти? Могущества? Ты не похож на своего отца, ты не похож на великого короля, каким его образ сохранили легенды. Ты похож на меня самого в молодости, и, может быть, как раз поэтому я не могу тебя понять… Как человек не может понять только самого себя.
Все! Я умываю руки! Хватит! Наследники великого короля, легенды и проклятия, лошади, которые умеют читать мысли… Всем спасибо, все свободны. Я тупой и безмозглый герой, пью самогон, совершаю подвиги, никогда не лезу в политику и способствую улучшению генофонда! Довольно! Подвиг закончен, дракон сражен, принц на троне, пардон, уже король. Добро торжествует. Забираю Лютика с Тронгвальдом — и прочь отсюда! Добывать у гоблинов Гномогрыз. Хватит оживших легенд! Как там в сказках говорится…
И жили они долго и счастливо…
И только хитрый-хитрый взгляд Малиновки провожал прославленного богатыря…
И воротился царевич домой. С побратимами верными простился и к отцу пошел. Обрадовался сыну царь и говорит: «Сын мой младший, любимый, один ты с победой воротился! Не смог великана лютого старший сын сразить, не смог зверя лютого средний сын одолеть, лишь ты с драконом лютым совладал! Так быть же тебе царем над всеми братьями старшими!»
И закатили пир на весь мир, и были на том пиру его братья, и Тиналис-богатырь был, и побратимы верные, эльф и гном. Вспоминали они Алендаса-богатыря, друга своего верного, подвиги свои вспоминали. И я там был, мед-пиво пил, по усам текло, в рот не попало.
И стал младший сын царем, правил он долго и счастливо, а друг его верный, Тиналис-богатырь, еще немало великих подвигов совершил.
1 сажень = 2,1336 м.
1 верста = 1,0668 км.
Особый отряд гонцов, куда берут людей только со склонностью к ночному образу жизни.
Клепсидра — водяные часы, измеряющие время по количеству вытекшей из резервуара воды (греч.). — Примеч. ред.
Мантикора (от лат. Manticora) — вымышленное существо; чудовище размером с лошадь с головой человека, телом льва и хвостом скорпиона; покрыто рыжей шерстью, имеет три ряда зубов и глаза, налитые кровью; хвост мантикоры заканчивается шипами, яд которых убивает мгновенно; полагали, что мантикора является хищником и может охотиться на людей. — Примеч. ред.
