— Что с потерями? — тусклым голосом задала она самый главный вопрос, зябко ёжась от прохлады.
— Сто шесть человек… — хмуро ответил Бурт. — В основном гражданские по разгильдяйству или от слабости. Немало, но могло быть и намного хуже. Я б Харму медаль на хвост повесил, почти все спасённые — его лап дело.
— Да… Я сама разгильдяйка ещё та — чуть к Творцам не отправилась. Главное, что все под ножами Живодёров не оказались. Выпить бы с радости и горя одновременно, но тут еды по краюхе на человека с трудом наберётся, поэтому надо в леса идти как можно быстрее, несмотря на усталость. Нечего рассиживаться.
И снова в путь. Наше стонущее войско медленно брело, спускаясь с плато. После вчерашнего мне новая дорога казалась Бродвеем. Спустившись, очень быстро углубились в плотный лес, но ещё двое суток, останавливаясь только на ночёвки, продолжали двигаться. В один из прекрасных дней Греяна сказала:
— Хватит! Река есть, места дремучие. Обустраиваем лагерь.
Тогда я впервые увидел, что могут сделать два архимага и трое мастер-магов, если вместе берутся за дело. Никаких там топоров и пил — деревья срастались ветвями, образуя жилища, способные защитить от холода и дождя. Прямо город эльфов, а не тайный лагерь мятежников!
Были разосланы команды охотников и собирателей, задымились костры, вкусно запахло едой и уютом. Первое время мы все просто отсыпались и отъедались, даже не пытаясь строить каких-либо планов на будущее.
— Стоять, носатый! — в один из дней “отпуска” раздался громкий голос Юнолины, увидевшей проходящего мимо Штиха Хитрована.
— Это Вы мне? — отчего-то робко ответил он, растеряв былую удаль.
— Тебе, тебе! Ну, начинай!
— Аааа… Ээээ… Чего?
— Сам знаешь “чего”! Рассказывай, какая я прекрасная-распрекрасная, что мой папочка постарался, делая такую Чуду, и прочее, о чём раньше бухтел, “перья распуширив”! Хватит уже издалека на мои ляжки пялиться!
Все притихли, с интересом ожидая продолжения, которое не замедлило явиться.
— Так я думал, что это… — совсем стушевался Хитрован от всеобщего внимания и такого напора.
— Что мне память отшибло? Не! Даже не надейся! К тому же у меня перед Илием должок — свиданка с тобой! Сейчас пойдём или вначале поплачешь от счастья в кустиках? Или тебя, извращенца, только бездушные интересуют?
— Нет! И от своих слов не отказываюсь! Просто неожиданно, как-то…
— Для меня — ожидаемо! — отрезала Юнолька, прихватив офигевшего беднягу за шкварник. — Давай погуляем, цветочки, там, понюхаем, птичек послушаем, волков попугаем! И меня не благодари — я Илию долг отдаю, так как должницей быть ненавижу! Ему потом спасибо скажешь, если не помрёшь от счастья!
— Что за долг? — спросила меня Фанни, глядя вслед удаляющейся парочке.
— Было дело, в Босвинде ещё, когда Штих мне все “уши заездил” насчёт архимагессы. Я ж как лучше хотел…
— Да уж! — пробасил Парб, обнимая свою жену. — Это не моя Ланирия — теперь Штиха и могилки не отыщем. Связываться с архимагессой? Да они ненормальные все, покруче шутов, а с нами мало кто сравнится!
Юнолина через час вернулась одна. Мы набросились на неё с расспросами, искренне обеспокоившись о судьбе друга.
— Тихо вы! Жив носатый! — воскликнула она, отодвигаясь от нас. — Щас немного оклемается, холодненькой водичкой на морду побрызгает и придёт!
— А зачем ему брызгать водичкой? — осторожно спросила Колокольчик.
— Да в глаз заехала, когда Хитрован второй раз целоваться полез. Ну, пройдоха! Осмелел наедине и запудрил голову!
— Второй?
— Ага! Больно целуется хорошо — сразу не стала. Потом, конечно, вспомнила, что приличная девушка и дождалась удобного случая.
— “Девушка”! — хмыкнул я. — Годочков-то тебе сколько?
— Ты на них не смотри, Король Шутов! Маги и, тем более, каждый архимаг свой отсчёт возраста ведёт. Кто-то в юности стариком становится, а я ещё очень молода и демонски красива! Понял?
Вскоре появился Штих — довольный, с подбитым глазом и с веником из весенних цветов.
— Спасибо! — искренне сказал он, протягивая Юнолине букет.
— Не за что, дорогой! Надо — ещё вмажу! Давай уж, ухажёр, подлечу, раз перестаралась.
— Не! Пусть немного побудет, как напоминание о незабываемой прогулке!
— Ты чего творишь?! — отведя в сторону шибанутую на всю башку магессу, тихо прошипел я. — А если бы прибила?!
— Не волнуйся, Илий, — серьёзно ответила она, — и не прибила бы, и не околдовала. Славный чудик! Пусть носатый, росточком на полголовы ниже и щуплый, но… Впервые ко мне вот так, от чистого сердца и с открытой душой! Я же кто? Ведьма страшная, девка сильная — только использовать пытались или лебезили, в штаны наклав, а этот ухарь не на то смотрел. Пусть на грудь больше, но и про глаза не забывал! И всё с таким восхищением, что прямо таяла вся, как твоя “Снегурка”! Собеседник тоже интересный!
— Дальше-то что делать с ним собираешься?
— Ничего. Пойду завтра опять гулять… Если не сбежит, конечно.
— Этот? Даже не надейся! Ты его физиономию видела?
— У меня не лучше была, когда к вам шла… Хм… Только без заплывшего глаза, естественно. Обещаю больше не трогать… До третьего поцелуя — точно! Пусть к хорошему привыкает постепенно, а то разбалуется раньше времени! Выдержит ненормальную девку — присмотрюсь повнимательнее.
Несколько дней мы все наблюдали интереснейший сериал, проходивший в реальном времени. Штих, залечив бланш под глазом и почувствовав слабину архимагессы по отношению к себе, стал упорно обхаживать её со всех сторон. Парочка то ссорилась, то мирилась, но частенько возвращалась из прогулок по лесу, держась за руки. Примечательно, но каждый раз Хитрован был с новым “украшением” на морде — Юнолина действовала по чётко выверенному сценарию, планомерно отоваривая “Ромео” после последнего поцелуя, каждый раз увеличивая их количество. Это его не останавливало.
Сегодня наступил переломный момент в отношениях… Штих вышел из леса один! Юнолина появилась чуть позже — злющая, как стая хатшей во время Гона, и мокрая, с остатками водорослей в волосах.
— Где эта скотина?! — увидев меня, заорала она.
— Что-то случилось? — спросил её, понимая, что так оно и есть.
— Твой дружок — мерзавец! Сидели на бережку — тихо, прилично! Он, как всегда, полез ко мне. Думала, что с честными намерениями пообжиматься — губы, как идиотка, для поцелуя растопырила, а он… Он… В воду столкнул!
— Ого! Неожиданно! С чего бы это?
— Не знаю! Может, какая Веблия покусала — пойми придурка! Только сказал, что теперь его очередь уворачиваться от моих домогательств! Представляешь?! “Домогательств”! Найду — убью! Нет! В слизня превращу! Нет! Жопу с головой местами поменяю!
Представив эту картину романтического свидания, захотелось заржать. Ай да Хитрован! Юнолька хоть и крутая волшебница, но рано с шутом расслабилась!
— Очень обидно? — сочувствующе поинтересовался у неё.
— Не представляешь, как! Из кожи готова выпрыгнуть!
— А ему, наверное, совсем не обидно было, когда руки распускала?
— Я его воспитывала, чтобы…
— И Штих тебя воспитывал. Не хочешь с ним “лямуры крутить” — так бы и сказала! А то вначале приманиваешь, а потом отталкиваешь! Долго терпел! Я бы давно тебе гадость подстроил и речкой бы не ограничилось! Архимагесса, умные книжки читаешь, науками с амулетами занимаешься, но дура дурой! Побудь в его шкуре!
— Да пошёл ты! Одна шайка! — психанула Юнолина, не найдя поддержки, но разыскивать Штиха раздумала, раздражённо направившись в сторону своего жилища.
Утром… Да какое утро?! Дело к полудню близилось! Мы нигде не смогли найти Штиха и, заподозрив поганое, всей шутовской командой ломанулись к шалашу архимагессы. Долго и настойчиво пытались вызвать её наружу. Выполз из дыры, заменяющую дверь… Хитрован!
Взгляд осоловелый, всегда уложенные прямые волосы по своей растрёпанности могли соперничать только с его одеждой, накинутой наспех. Рубашка — явно женская.
