— Влада, ты куда?
— За Кудыкину гору!
Машина приближалась со стороны шоссе. Нет, две машины. Уж не Кукловод ли это возвращается?
Влада перешла на бег, Стас попытался ее догнать, но наткнулся на сросшиеся между собой кусты; за шиворот ему снова накапало.
Через листья кустарника Стас видел: Влада остановилась за деревом, вынула свой маленький пистолетик…
По проселку ехал темно-зеленый джип.
Влада медленно подняла пистолет, держа его обеими руками, пошире расставила ноги…
— Эй, вы! — крикнула она, пытаясь привлечь к себе внимание. Оказывается, она внимательно слушала Стаса и приняла его слова к действию.
Стас, не обращая внимания на царапины, проломился сквозь куст — лишь бы глаза остались целы! — в три прыжка настиг Владу, бросился на нее, хватая за запястья обеими руками, подмял под себя…
Только бы она не успела снять с предохранителя…
Пистолет, к счастью, не выстрелил.
Влада рычала и дергалась под ним, словно девственница под насильником.
— Влада, Владусик…
Стас со страхом ждал визга тормозов, хлопанья дверок… Но им повезло; никто из бригады их не заметил.
— Ты трус! Ты не можешь защитить меня! Ты даже себя не можешь защитить! — бесновалась под ним Влада.
— Я трус. Не могу. Ничего не могу… — покорно соглашался Стас.
Влада попыталась его укусить, и Стас лишь в самый последний момент успел отдернуть руки — свою и намертво зажатую в ней руку Влады.
— Ты не мужчина!
— Я вьюноша.
— Ты импотент!
— Пока нет, но еще несколько оскорблений — стану импотентом тоже. Ради вас, сударыня, я готов на все!
— Дурак!
Мало-помалу Влада перестала вырываться.
— Дурак! — повторила она, не дождавшись ответа.
— Я люблю тебя.
На этот раз ответа пришлось ждать Стасу.
— Отпусти меня… — попросила наконец Влада.
Стас отпустил ее руки, медленно поднялся, в любую секунду ожидая нападения как от Влады, так и от кого-то еще, кто вполне мог наблюдать эту сценку.
— У меня все пальто промокло… — всхлипнула Влада и, едва поднявшись, бросилась Стасу на грудь. — Мы никогда от них не вырвемся… — плакала Влада. — У них огромная организация, здесь даже Рэмбо ничего не сделал бы…
— Ну что ты… Перестань…
— А ты всего лишь мальчик… Ты хороший, добрый, но я не люблю тебя… И ты ничего не сможешь сделать…
Плечи Влады затряслись. Кажется, у нее вновь начиналась истерика.
Стас отстранился, схватил Владу за плечи, сильно встряхнул. Голова ее качнулась на тонкой высокой шее, словно крона молодой яблоньки, в которую врезался секач.
— Я не мальчик. И вовсе не добрый. Я — киллер, профессиональный убийца. Я люблю тебя. И ради тебя готов перестрелять всех обитателей этого логова. И я сделаю это, слышишь? Только не сегодня. Потому что я профессионал, а профессионалы имеют привычку тщательно готовиться к каждой операции — и побеждать! Сегодня у нас не было ни единого шанса, но скоро будет девять из десяти. Вот тогда мы вновь появимся здесь.
— Наполеон перед Ватерлоо… — хмыкнула переставшая от неожиданности плакать Влада.
— Перед Аустерлицем. До Ватерлоо нам еще далеко. Идем в машину, у тебя такой вид, словно ты только что по мокрым листьям каталась, и не на роликах, а на собственной спине!
— Я замерзла!
Стас обнял ее за плечи.
— Идем, найдем наши букеты. Устроим ужин при свечах…
— Словно ничего с нами не произошло…
— Произошло. Нам стало гораздо труднее жить, чем нашим сверстникам, труднее даже, чем почти всем остальным людям. Но мы все равно будем жить. Понимаешь? Жить, а не оплакивать свою неудавшуюся жизнь. Жить так, как захочется нам, а не Кукловоду, Горчичнику и прочей швали.
— И что мы дальше будем делать?
— Как что? Мы теперь знаем, где искать Карабаса! Выследим его, захватим, выпытаем, знает ли о нас кто-то еще, помимо Горчичника, заставим вызвать всех «знатоков» и всех перестреляем. Если ты не хочешь больше убивать, я с удовольствием сделаю это сам.
— Кукловода я и сама убила бы… напоследок… — усмехнулась краешками губ несколько успокоившаяся Влада.
Они дошли до машины; Стас включил печку. В первом встретившемся — уже в Москве — магазине они купили шампиньонов, сметаны, масла, бутылку шампанского и баночку икры. Свечи пришлось поискать, но зато это были не стеариновые золушки, а их красивые новогодние сестры.
Ужин готовили вместе и заодно обсуждали планы. Теперь у них были шансы на успех: есть огнестрельное оружие, найдена база Горчичника и Карабаса, да и Программист, кажется, вычислен. Если бы удалось заполучить его в союзники…
Влада позвонила маме и сказала, что эту ночь проведет со Стасом. Мама, вздохнув, согласилась.
Засыпая после объятий, они верили, что скоро найдут выход, вырвутся из паутины, в которую их заманил Кукловодов. Но, Боже, как они ошибались!
Влада проснулась от жужжания огромной металлической мухи, летавшей по комнате и время от времени бившейся в стекло. Влада — почему-то она была совершенно голая, хотя привычки ходить по квартире нагишом у нее никогда не было, — подошла к окну и попыталась открыть его, чтобы муха смогла обрести свободу, но окно не открывалось. Тогда она вспомнила, что на ее детском диванчике спит Стас, который наверняка поможет ей. Но на диванчике сидели в ряд ее любимые куклы и ехидно улыбались. А муха все билась и билась о стекло, и от взмахов ее крыльев поднялся сильный ветер. Владе стало холодно; она обхватила руками голые груди и плечи, пытаясь хоть как-то согреться. За ее спиной послышались шаги. «Это Стас, — обрадовалась Влада. — Сейчас он выпустит муху, и мы вместе пойдем в школу». Но это был не Стас, а Кукловодов. Он молча подошел к окну и, не обращая на Владу внимания, распахнул правую створку. Глупая муха продолжала биться в левую.
Влада вдруг поняла, что сейчас самое время убежать. Нужно только, пока Карабас занимается металлической мухой, выбежать в коридор, потом на лестницу…
Не спуская глаз с Кукловодова, пытающегося распахнуть вторую раму, Влада попятилась к двери.
— А ты куда?! — мгновенно разгадал ее маневр Карабас. — Тебя никто не отпускал!
Оставив в покое муху, которая продолжала монотонно жужжать, он начал медленно надвигаться на Владу.
— А ты ничего, сексапильная, хоть и дурочка! Давно я хотел тобой заняться, да все руки не доходили. Может быть, сейчас, а? Как ты на это смотришь?
Он придвинулся совсем близко, и Влада разглядела, что верхний передний зуб у него сколот наискось и похож на прямоугольную трапецию, задачку про которую Лилия Александровна, математичка, задавала на прошлом уроке.
Кукловодов протянул свои толстые руки с жирными волосатыми пальцами и начал душить Владу. Она из всех сил уперлась руками в живот Кукловодова — он был мягким, словно ватное одеяло, — и закричала:
— Стас! Стас!
Проснувшись от собственного крика, Влада увидела Стаса, стоящего на пороге комнаты.
— Ты меня звала? — спросил Стас. В руках его была электробритва. Ватное одеяло, которым они укрывались сегодняшней ночью, сбилось комом и давило на горло. Влада откинула было его, увидела мгновенно загоревшийся взгляд Стаса, вспомнила, что надеть сорочку Стас сегодня ночью ей так и не дал, и снова укрылась.
— Тебе послышалось. Брейся, брейся, я сейчас встану.
— Именно этот волнующий момент я и боюсь пропустить!
— Перетопчешься!
Влада запустила в Стаса подушкой, но он спрятался за дверью, а когда подушка, стукнувшись о рифленое стекло, упала на пол, снова появился на пороге.
— У тебя остался только один выстрел! — крикнул он. — И у меня один!
Стас поднял с пола подушку, замахнулся, но, наткнувшись на колючий взгляд, осекся и опустил подушку.
— Что с тобой?
— Я же сказала: брейся! — разозлилась почему-то Влада.
Стас обиженно закрыл дверь, и металлическая муха снова начала биться в стекло.
«Сейчас придет Кукловодов и начнет меня то ли душить, то ли трахать, а я буду звать на помощь Стаса», — вспомнила Влада обрывок стремительно уходившего в небытие сна и еще больше расстроилась.
Она встала, надела заботливо приготовленный Стасом халат, вышла из комнаты. Стас закончил бритье и суетился на кухне. Влада почему-то обрадовалась этому.
К тому времени, когда она вышла из душа, Стас уже приготовил нехитрый завтрак: яичница с луком и кофе с печеньем.
— Устрицы из Парижа сегодня не привезли — погода нелетная, — начал оправдываться он, нарезая хлеб и поглядывая на Владу.
Ей надоело сердиться на Стаса — ну что с него взять? Мальчик, юноша и мужчина в одном лице; все три ипостаси — отрицательные!
— А где шоколадка?
— Помилуйте, барыня, вы вчерась три плитки слопали, весь недельный запас!
