Зря я вчера приняла этот голос за мужской. Он, без сомнения, не женский, но и не мужской тоже. Скорее просто сухой и нечеловеческий, с металлическим оттенком и едва уловимым эхом. Кстати, теперь я даже разглядела отвечающего. За стеклом проявилась едва заметная маска.
— Спасибо! Уже легче. То есть в темноте загадывать желание нельзя. Значит, попробуем снова. Свет мой зеркальце, перенеси меня обратно в мой мир и мою жизнь! — загадала я.
На это хамоватая диковина ничего не ответила, а я решила позавтракать и заняться самообразованием. А то книг полно, наверняка там и что-то интересное есть.
Выяснилось, что Яга историю и географию не жаловала, только справочники. Растения, животные, колдовские зелья и обряды… Старые страницы с шелестом ложились друг на друга, но ничего нового я не узнала. Хотя вру. Узнала, что корень и цветки плакун-травы наделены великой силой: они смиряют нечистых духов, делают их послушными воле человека, рассеивают вредоносные чары, спасают от насланных искушений и всяких недугов. В книге бабы Яги рядом стоит пометка, что растение редкое, уничтожаемое лешим и болотными обитателями. Ещё узнала, что тирлич-трава даёт людям возможность превращения, то есть оборотничества. Поэтому ведьмы и волколаки стараются её уничтожать и вырывать с корнем, чтобы она не попала в руки человеку, и он не получил способности превращаться в кого-либо.
Безусловно, лишних знаний не бывает, но ничего из найденного не отвечало на миллион вопросов, что роились в голове. И тут я случайно обнаружила карту! Ну как карту, её подобие. Любой школьник в 7-м классе нарисовал бы лучше, но выбирать не приходилось.
Итак, на листе были изображены различные страны. Тридевятое царство и Тридесятое государство соседствовали с Триседьмым княжеством, Тривосьмым королевством и Трипятым ханством. При этом ничего Тришестого на карте не оказалось! Интересно было бы посмотреть на полноценный атлас этого мира! Должно же у них по логике и Трипервое, и Тривторое быть. Или это всё-таки не страны, а блюда?
Кстати!
— Мышки, дорогие, — позвала я. — Есть хотите?
— Да! — запищали они.
Я насыпала им зерна, положила на блюдечко ломтик хлеба и немного сыра.
— А скажите, в какой стране мы находимся? — ласково спросила я.
— В Лесной, — подумав, ответила вдруг птаха. — Тут много лесов.
— А называется эта страна как?
— Триседьмое царство, — неуверенно ответила пернатая собеседница.
Понятно. Ясен-красен, на зоопомощь можно не рассчитывать.
Почему-то потянуло на щи. Несмотря на то, что их плескалось на донышке, горшок оказался ужас какой тяжёлый, и я бы не смогла поставить его в горячую печь руками, так что пришлось искать ухват. Он обнаружился в узком шкафу у входа, где Яга хранила метлу и ступу. Открыла заслонку, вооружилась, зацепила горшок и потащила. Ох и тяжёлое это оказалось занятие, чуть ежа не родила!
Заодно и дровишек подкинула. Наконец задвинула заслонку и села за стол, задумчиво разглядывая корешки книг, но новых среди них не прибавилось. Ни одного пособия по выживанию для попаданок из Навомирья, так вроде Яга назвала Землю.
Интересно почему? Разве не Навь, Правь и Явь должны быть? Ладно Правь, это мир богов. Но наш-то мир должен быть Явью. Хотя… Явью обитатели Явомирья считают себя, а Землю — потусторонним мёртвым загробным миром, так получается? Эх, учебник бы сюда! И не методичку на двенадцать листов, а нормальный справочник по сказаниям и мифам.
Сидя за столом, бездумно глядела в окно и вдруг заметила странное. Лес шумел и раскачивался, хотя ветра, кажется, не было. Дважды моргнув, я накинула душегрейку с валенками и выбежала наружу.
Тут творилось нечто совершенно невообразимое. Деревья скрипели, стенали и стонали, но в зимнем воздухе — ни дуновения ветерка. Я только сейчас почувствовала, насколько этот воздух сладок. Словно набираешь в руки пригоршни студёной колодезной воды и утоляешь мучительную жажду. И в этом практически неподвижном, напоенном морозом воздухе — качающиеся деревья.
Почему? Как?
Обернувшись, позади избушки увидела то же самое. Нелогичное, странное и пугающее зрелище. Ну нет, лучше я внутри отсижусь за книжками. У меня ещё заметка про разрыв-траву не читана и зеркальце не расспрошено.
Лес продолжал шуметь и стонать, а я чуть не спалила в печке щи. Пока вынула, пока смогла поставить горшок в специальное углубление на шестке, пока налила себе щей, пока поела — всё это время снаружи творилась страннейшая вакханалия.
— Свет мой зеркальце, скажи, а я могу другие желания загадывать?
— Можешь, — ответило оно, — но тебе это не поможет, потому что ты дура дурацкая.
Вот и поговорили. Ладно, попробуем немного лести.
— Зато ты такое умное, наверняка знаешь, где мы находимся.
— Знаю. В избе Яги, — отозвалось зеркальце.
— А в какой стране?
— В сказочной, — ядовито хмыкнуло оно.
— И как она называется?
— Как назвали, так и называется. Я тебе что, справочная служба?
— Знаешь что? Хочу желание загадать! Хочу, чтобы кто-нибудь сейчас пришёл и объяснил, где я, что происходит и чего ждать дальше!
Зеркальце вдруг на глазах постарело, стекло растрескалось сильнее, а патина потемнела.
— Говорю же, дура! Ещё и нетерпеливая, — ехидно отозвалось это волшебное хамло и замолчало как раз тогда, когда в дверь постучали.
Открывала без опаски — зеркальце же пообещало ответы на вопросы, вот их я и ждала. Ещё втайне надеялась, что там окажется загаданный принц, но реальность по-прежнему била лопатой с размаху.
На крыльце стояла барышня, образ которой наверняка теперь будет преследовать меня в кошмарах. Кожа — с оливковым оттенком, лоснящаяся. Лицо — с правильными чертами, но покрытое слизью и водорослями. Волосы — грязно-чёрные, слипшиеся и свалявшиеся, с них ещё и вода капает. Пухлые обсидиановые губы переливаются жирным блеском. Вокруг распространяется запах тины, а на плечах незнакомки налипла ряска, ею же едва прикрыта высокая грудь. К поясу верёвкой привязаны пучки осоки, которые не только особо ничего не скрывают, но и даже подчёркивают запредельную монструозную красоту и наготу гостьи.
Улыбнувшись полным острых зубов ртом, она спросила:
— Неужто на пороге меня будешь держать, Яга?
Понять, куда именно она смотрела, невозможно. В глазах незнакомки не было ни радужки, ни зрачков, ни белков, только плескалась чёрная болотная топь, смертоносная и бездонная.
Болотница.
— Проходи, — осипшим голосом ответила я.
Плавной кошачьей походкой она подошла к табурету и без приглашения села на него, вытянув длинные миртового цвета ноги. Под ними тут же собралась крошечная лужица, распространяющая запах подгнившего багульника.
— Ты что обещала, Яга? От лешего нас избавить. Мы тебе жар-цвет отдали? Отдали. А теперь что? Леший бушует, будто пьяный! — исподлобья посмотрела на меня гостья.
Упс!
Нет, ну скажите, кто мог знать, что с двух кувшинов наливки его так развезёт? То же мне нечисть…
— Это он бушует, потому что приходил, пытался сторговаться со мной за то, чтобы зыбочниц изничтожить. А я ему отказала, — вздёрнула подбородок я, всем своим видом изображая оскорблённую невинность. — А ты теперь приходишь и претензии мне предъявляешь.
Болотница стушевалась.
— Так он с того эдак залютовал? Вот ведь пакостник лесной! А чего он предлагал?
— Денег, вестимо. Но я ни копейки у лешего не взяла, — со всей честностью посмотрела я нечисти в глаза.
Та повеселела. Обнажила в пугающей улыбке десятки острых клычков и посмотрела на меня уже иначе.
— Молодец, Яга. Али мы, бабы, супротив одного мужика не выстоим? Выстоим!
— Только смотри, нелегко мне приходится. Леший силён, сама видишь.
— Вижу? Вижу! Оттого и пришли мы к тебе. Стали б мы жар-цвет тебе отдавать, ежели б сами могли справиться? — резонно спросила болотница.
— Надо вам на лешего напасть. Сегодня он лютует страшно, а завтра поутру будет слаб и немощен. Откат сил случится у него. Тут-то вы его и должны атаковать. А я вам подсобила ужо. Будет завтра ему так дурно, что ни в сказке сказать, ни пером описать, — заверила я.
