— Ты добровольно дала клятву, — неприятно ухмыльнулся Ансельм, глядя на итог своих стараний. Готова поклясться на чем угодно — ему мои страдания приносили только удовольствие! — Ты сама дала слово, заклеймив себя самостоятельно. И я не вижу ни одной причины, чтобы тебя от нее освобождать. Разве что… хочешь высказаться перед смертью?
Лис плавно прикрыл глаза, пряча под густыми серебристыми ресницами все свои эмоции и чувства.
— Смертью? — нахмурившись, внезапно оттолкнулся от стены Герей. — Разве речь идет не о защитном ритуале Ансгара?
Я посмотрела на бедолагу почти с жалостью. Ну, вот чего ты такой наивный, а?
— Пустое, — отмахнулся от него Ансельм. — Позже я введу тебя и Лиса в курс дела. Эта ведьма представляет угрозу нашей империи, и это всё, что тебе нужно знать. Мы всего лишь закончим начатое много лет назад. Лис видел, какие были последствия ее бегства с алтаря.
— Угрозу империи? — иронично вскинула я брови. И вкрадчивым шепотом произнесла, невольно улыбаясь. — Или твоему трону?
Император замер, как вкопанный!
Честное слово, он будто камнем стал на какое-то мгновение. А потом медленно и неуклюже повернулся, будто кукла какая на шарнирах, значительно темнея лицом:
— Повтори, что ты сказала?
— Я сказала, — отчетливее повторила я, делая шаг вперед. Молчавший Лис предупредительно задержал меня за руку, не давая приблизиться к своему правителю, но мне и того было достаточно. — Что ты старая, плешивая собака, до трясущегося хвоста боящаяся потерять свой трон. Мое лицо для тебя как бельмо на глазу, и вовсе не потому, что ты боишься очередного провала. Не сработай ритуал еще раз, и народ порвет тебя на кусочки, а после ослабевшую империю захлестнет война с Рунхом. Но даже не это тебя заботит, нет. Тебе достаточно выкачать силы из пяти любых природных ведьм, и тебе снова хватит сил на еще десяток жизней. И, быть может, ты вновь направишь крохи от их магии со своего барского стола на создание охранного барьера. Нет, Ансельм, ты не за ритуал переживаешь. А за то, что я слишком много знаю.
— Замолчи! — опасно приблизившись, в ярости зашипел мужчина, угрожающе сжимая побелевшие от напряжения кулаки.
Но меня уже понесло во все тяжкие. Клянусь, если бы Лис меня всё это время не держал, я бы сама впилась в рожу этому коронованному засранцу! И плевать было даже на сверкающие руны, теперь обжигающие болью даже кости.
Я должна была ему всё сказать!
— Нет, не замолчу. Что такое, Ансельм, страшно услышать правду при свидетелях? Боишься, что неприглядная сторона твоей натуры придется им не по душе, и тебе придется их убить, как прошлую Пятерку Воплощенных? Ох, умоляю, не делай такое лицо! Тебе же всё едино: соблазнить полюбовницу императора, украсть заклинание кровавой ведьмы, самовольно занять престол Ансгара, а главное, никогда не признаться в том, что это не империя проклята. А ты из-за своего чертового ритуала!
Не выдержав, мужчина коротко, без размаха, залепил мне по лицу, заставляя замолкнуть.
Но я к этому была вполне готова. И лишь усмехнулась разбитой губой:
— Каждое мое слово в точку, верно?
— Замоли, — делая шаг вперед, больно хватая мое лицо за подбородок пальцами, почти прорычал мужчина, яростно сверкая глазами. — Замолчи, иначе пожалеешь!
— Пожалею как? — насмешливо спросила, даже не дергаясь. — Как моя бабушка, которая тебя прокляла? Или как Купава Ратиборовна, когда отдавала вашего с ней сына в сиротинец?
Правитель Ансагара отшатнулся от меня, как от прокаженной.
И вот теперь, я со злорадством увидела на его лице не злобу и алчность, а… панику?
И поняла, что всё это правда. Каждое слово, сказанное в тереме Верховной являлось абсолютной правдой!
— Ансельм? — уж не знаю, о чем думал Лис, но выглядел он напряженным. Даже не сомневалась, что в подслушанный разговор он сразу не поверил! — Это возможно?
— Я не, — мужчина растерянно провел рукой по волосам на манер гребня, и я увидела, как дрогнули его пальцы. — Я не уверен.
Я громко и зло расхохоталась. Конечно, ты не уверен!
— Ой, да хватит ломать комедию, — укоризненно посмотрела я на Лиса, только сейчас начиная понимать, какую игру он затеял. По крайней мере, часть его игры. — Ты ж всё понял уже. Хотел убедиться, что Верховная не лгала? Хотел, даже Герея притащил сюда. Ну, убедился? И что теперь делать станешь?
— Герея? — острый взгляд насторожившегося Ансельма тут же метнулся к гвардейцу. А тот так и стоял: опешивший, молчаливый, сжимающий руки в кулаки… Так и не вернувшийся обратно к стене, и не подошедший к своему сюзерену. Или правильно будет сказать к «прадедушке»? — Ты? Не может быть…
Лис незаметно для всех чуть потянул меня за руку, как бы уводя с пути обернувшегося императора. Впрочем, тот вряд ли бы сейчас обратил на то внимание: уж слишком странным взглядом он рассматривал капитана собственной гвардии, будто пытаясь отыскать в нем какие-то новые, внезапно открывшиеся стороны.
Выражение его лица сменялось столь быстро, что я едва успевала его расшифровать. Недоверие, смятение, узнавание, боль. И ненависть. Чистая, неприкрытая ненависть, исполосованная отвратительными когтями страха!
Слишком поздно я поняла, что это значит. А когда сообразила, стало поздно — в руках императора уже сформировалось чернильно-черное, отвратительное даже на вид заклинание. И полетело оно отнюдь не в меня!
— Нет! — вскрикнула я, метнувшись в сторону, но Лис не пустил меня снова.
Рывок на руке я почувствовала в тот же миг, как в гвардейца врезалось заклинание, раскрасив все окружающее пространство иссиня-черным дымом. Он резал глаза и сбивал дыхание, но рассеялся столь же быстро, как и появился. А когда схлынул окончательно, с замиранием сердца я увидела, как брат моей подруги лежит у стены безмолвной, сломанной куклой.
— Он даже не сопротивлялся, — глухо произнесла я, прижимая ладонь ко рту, потеряно качая головой. — Он даже ничего не сделал…
— Потому что верил своему императору, — невесело усмехнулся Лис. И вдруг, совсем тихо, так, что послышалось с трудом, добавил. — Как и все мы.
— Теперь ты, — тяжело дыша, Ансельм повернулся ко мне. И ведь не единый мускул на его лице не дрогнул! — Пришла пора разобраться с тобой.
— А сил-то хватит? — изумилась я, глядя как над седыми бровями императора отчетливо блестят крупные бисеринки пота. Да и вообще, он сам значительно покраснел, вспотел, и его заметно трясло и покачивало.
Похоже, слишком много сил истратил на единственное, смертельное для его же правнука заклинание. Как же всё это… мерзко!
— Не волнуйся, — хрипло и тяжело дыша, усмехнулся Ансельм, лихорадочно блестя больными глазами. Боги, да он же просто сумасшедший! — Я знаю, что тебя не берет наведенная магия. Но Лис, если что, подсобит.
— О, правда? — как-то уязвленно откликнулся Лис. — Ты наконец-то вспомнил о моем присутствии?
— Не начинай, — брезгливо поморщился император. — Я ценю всё, что ты сделал для меня все эти годы. За наградой дело не встанет. Остался последний шаг, и всё вернется на круги своя. Оставь свои сомнения. Ты рожден, чтобы служить империи. Не забывай об этом!
Лис сжал кулаки, на мгновение замирая… а после молча отступил в сторону, давая проход.
А Ансельм, понимающе и довольно усмехнувшись, схватил меня за руку и потащил прямо к кристаллу!
От неожиданности я даже не подумала сопротивляться. Душу на мгновение затопило отчаянье, сердце сжалось от боли, а ноги отказывались двигаться. Я была так растеряна, что на миг перестала даже слышать и осознавать, что происходит вокруг. И совершенно не заметила, как позади вдруг раздался странный, полный боли стон, а следом за ним тихий, предупреждающий рык!
Неизвестная сила снесла Ансельма с места, но, к сожалению, вместе со мной. Руку он разжал не сразу, и я отлетела прямо к кристаллу, сильно ударившись о его треногу спиной. От боли даже в глазах потемнело, а меж тем, неподалеку послышался тонкий, испуганный крик отчаянно цепляющийся за жизнь человека. Он-то и привел меня в чувство.
