— Ты… ты… великолепно выглядишь!
«Что ты здесь делаешь?» — В голосе моей жены не было и намека на какие-то теплые чувства. Хотя о каких чувствах может идти речь, если это сама Смерть? Ей в принципе не должны быть доступны какие бы то ни было эмоции!
— Я… ну… вот! — протянул ей цветы.
«Что это?» — Она едва взглянула на букет.
— Вот. — Под ее пристальным взглядом с каждой секундой становилось все неуютнее. — Это тебе. Я… прости дурня! Сам не знаю, что на меня тогда нашло. Просто… ну… Анджелин Мас — он…
«Ты пришел извиняться?»
Присутствовавшие при сцене монахи-смертники окаменели.
— Да. Прости меня, а? Я больше не буду…
«Не будешь — чего? — Она усмехнулась. — Спасать людей или…»
— Спорить с тобой!
Вы скажете: дурень, разве можно так унижаться? Ты же некромант, Смерть сама должна тебя бояться и уважать, сама должна робко спрашивать разрешения, можно ли ей забрать вот эту душу или ты хочешь вернуть ее на прежнее место! И потом, многие мужчины считают, что часто извиняться перед женщинами — это принижать мужской авторитет и вообще… Что такого произошло, что ты извиняешься? Она же твоя жена! Перед женами не извиняются…
Смерть тихо улыбнулась.
«Глупый мальчик!» — повторила она.
Ты меня прощаешь?
«На тебя невозможно долго сердиться! Ты ужасно милый!» — с этими словами она положила мне руки на плечи и коснулась губами губ.
Послышался глухой стук. Мы обернулись — один из монахов не выдержал этого душераздирающего зрелища и рухнул в обморок. Для него, наверное, Смерть выглядела «классически» — обтянутый кожей скелет с провалами глазниц и неприятным оскалом желтых зубов. Но для меня это была вечно молодая женщина — и лишь в ее глазах виднелась сила.
«Цветы? Это мне? — Она наконец взяла букет, поднесла к лицу. — Спасибо. Они часто приходят сюда с букетами, но всегда относят их умершим родственникам. И никто не думает, что…»
— Если хочешь, я всегда буду приносить тебе свежие цветы!
«Всегда-всегда? Даже зимой? Где ты их возьмешь?»
— Куплю. Или выращу сам.
«На подоконнике?»
Мы рассмеялись. Надо думать, зрелище будет еще то — некромант, поливающий цветочки…
— У меня тут еще кое-что есть. — Я приподнял корзину, демонстрируя ее содержимое. — Вино, ветчина, хлеб, сыр, яблоки… Отнести к алтарю или…
Смерть через плечо обернулась на монахов-смертников, которые во все глаза таращились на нас.
«Нет. Только отвернешься, они сами все съедят!.. Пошли…»
С этими словами супруга взяла меня под руку, и мы вдвоем покинули Храм, оставив позади недоуменно хлопающих глазами служителей.
Стояла светлая, нежная и теплая пора бабьего лета. В ярком прозрачном воздухе все было видно далеко-далеко, лучше, чем летней порой. Старая часть жальника за нашими спинами шелестела листвой, и мы свернули к речке. Извиваясь, как змея, она подходила тут к захоронениям почти вплотную — от прибрежных кустов до крайних могил было всего шагов пятнадцать. И если бы не паводок, людей хоронили бы у самой воды. А так нашлось уютное местечко — и солнышко светило, и осенняя пестрая листва над головами шелестела. В кустах цвинькали какие-то птички — не все птахи улетают осенью в теплые страны.
Мы устроились на небольшом пригорке. На противоположной стороне реки виднелся холм, на склонах которого располагались Малые Звездуны. Графский замок был виден очень отчетливо. На надвратной башне ветерок колыхал белое полотнище — там еще продолжался официальный траур по виконту Ладиану Байту. Хоть этот парень мне не слишком-то нравился, но его гибель в какой-то мере оказалась случайной. Он пал жертвой интриг собственной жены, так что заслуживал если не жалости, то поминального тоста. И пусть его тело теперь обрело подобие жизни, сам Ладиан обречен быть привидением в родном замке. А значит, он все равно что мертв для окружающих.
«Ты почему не в суде?» — сделав глоток вина, поинтересовалась Смерть.
Именно на сегодняшний день было назначено выездное заседание королевского суда — лорд-дознаватель решил провести короткий показательный процесс над лженекромантом Гебрианом-Деем, который чудом остался в живых, и его сообщниками, признанными виновными в совершенных злодеяниях. Сделали это в большей мере для успокоения горожан, ибо титул главных преступников — брата и сестры, леди Геммы Байт и барона Гебриана Лейса Чернореченского, — требовал их отправки в столицу. Приговор должны были огласить здесь, в Больших Звездунах, а вот приводить его в исполнение собирались там, да и то, если столичные адвокаты не найдут в деле никаких неувязок, требующих его пересмотра. Впрочем, в том, что пересмотр не понадобится, можно было не сомневаться — во всяком случае, для лейтенанта Тарана Винта, которому явно придется отвечать за всех.
— А зачем? Нужные показания я уже дал. Мои интересы будет представлять мэтр Куббик. И потом. — Я махом допил свой бокал и отставил его в сторонку, чтобы не мешался. — У меня есть дело поважнее!
«Какое же?» — Смерть улыбалась с видом кокетки, привыкшей кружить мужчинам головы.
— Провести время со своей женой. — Я осторожно потянулся вынуть бокал из ее руки и привлек жену к себе.
Она немного сопротивлялась, но лишь для вида. Помня, кто передо мной, я действовал очень осторожно, готовясь в любую минуту отодвинуться на приличное расстояние, словно и не хотел ничего эдакого. Но все обошлось. Прохладные руки Смерти обвились вокруг моей шеи, и на некоторое время мы забыли о существовании остального мира.
В ожидании клиентов мэтр Куббик не терял времени даром. Пользуясь теплой погодой, он разминался во дворе, а Динка и обе кошки сидели на крылечке и внимательно смотрели на то, как мой начальник машет мечом.
Некромант заметил подошедшего меня и остановился.
— И когда мы вас провожаем, Згаш?
Я задержал дыхание, намеренно сделал паузу и присел на корточки, притворяясь, что сейчас меня гораздо больше занимает ухо Зверя. Черный кот совершенно выздоровел, и его уши я подвергал проверке исключительно для очистки совести — вдруг клеща подцепил или еще что приключилось?
Миновало несколько дней. Лорд-дознаватель уехал, забрав арестованных Тарана Винта и Гебриана Чернореченского. Леди Гемма закатила настоящую истерику, прямо в зале суда закричала, что беременна, и ее оставили под домашним арестом на попечении бывшей свекрови. С собой королевский дознаватель увозил два прошения — письмо старого графа Байта с просьбой к королевскому архивариусу отыскать следы его младшего сына Дарина и послание от самого Анджелина Маса о восстановлении его титула. Собственно, обе просьбы как бы противоречили одна другой — городом должна править только одна фамилия. Либо отыщется настоящий виконт Дарин Байт и примет власть, либо она вместе с титулом перейдет к бывшему градоправителю.
Пока суд да дело, закончились три месяца моего испытательного срока. Сезон, на который я нанимался, истекал в последний день бабьего лета, и сегодня он как раз наступил. Но с того дня, когда было написано столь опрометчивое заявление, столько всего произошло…
Я встал, спустил кота с рук.
— Никогда.
— Что?
— Я не буду увольняться.
— Передумали?
— Да. Хочу остаться работать вашим помощником, мэтр… Если вы не против.
Некоторое время мой начальник просто качал головой, хмыкая про себя, — мол, кто ее, то есть нас, нынешнюю молодежь, поймет! Потом поднял заинтересованный взгляд:
— И ваше заявление…
— Я собираюсь забрать его как можно скорее! Собственно, искал вас, чтобы отпроситься и заглянуть в ратушу за документами.
— Ну. — Сегодня мэтр Куббик явно соображал туго. — Раз такое дело… Это надо отметить! Пойдемте в дом!
Динка первая, сообразив, что никто никуда не едет, с веселым визгом бросилась к крыльцу. Девочка уже несколько дней со времени возвращения мэтра Куббика жила тут. Как ни странно, мой начальник вполне благосклонно отнесся к появлению в нашей холостяцкой берлоге этого ребенка. И даже стал как-то привечать госпожу Гражину, которая теперь буквально дневала и ночевала у нас.
Мы с мэтром последовали за девочкой. Уже на пороге некромант пропустил меня вперед да еще и шлепнул между лопаток, подталкивая в дом, словно боялся, что я вырвусь и убегу.
В гостиной Динка забралась с ногами в одно из кресел, засверкала оттуда глазенками и двумя руками прижала к себе Зверя. Я устроился на скамеечке у огня, вытянул ноги и подумал, что через несколько месяцев стану слушать гудение пламени в этом камине, а снаружи будет бушевать снегопад или шуршать монотонный осенний дождь. Мэтр распахнул дверцы своего стенного шкафа и полез за бутылкой, но топот копыт за окном заставил его отвлечься.
