Дальнейший осмотр двора показал, что поживились хищники вовсю. В конюшне догнивали останки лошади. Количество копыт указывало, что лошадей было две. Череп одной и часть задней ноги — вот и все, что от них осталось.
Напоследок бывшее место обитания плащеносцев преподнесло еще одну загадку: в конюшне, в одном из денников Ларгис нашел такой же след, какой они видели у ручья — детский. Если бы не эта находка, то Нэрнис счел бы ситуацию вовсе не загадочной: троих плащеносцев убили здесь, а других, Верда, Свища и прочих переползанцев, дожидались с птицеедами у неизвестного пока второго лаза через Предел. Он бы и сам сделал такой вывод: раз старое дерево исчезло, а Предел воет и лес шалит, значит, люди нашли другой путь. Ларгис был с ним согласен и ничего необычного в таком положении дел не видел, пока Светлый ему не объяснил. Нэрнис настаивал, что ни ребенок, ни женщина с птицеедом не сладят. Ребенок просто по возрасту не подойдет — мал, чтобы вырастить тварь самостоятельно. Женщина… Аль Арвиль не мог себе представить женщину, которая займется подобным делом, да еще явится проверить, как её подопечная зверюга справилась с заданием. Судя по размеру отпечатка — очень невысокая женщина. Предположение Ларгиса о том, что птицееда можно обуть, пока когти втянуты, Нэрнис отмел как несостоятельное. Обуть, разуть, натравить, прийти проверить и опять обуть. Бред. Сошлись на том, что в компании проводников был карлик. Примета для поиска — лучше некуда.
На всякий случай, ворота заперли и перелезли через забор. Покидали отвратительное место как можно быстрее. Разведчик замел следы на дороге и отряд порысил к Дрешту.
Пелли всхлипывала и норовила зарыдать. Мнимый «Сорэад» ей не нравился пока был жив. Умерев, плащеносец лучше не стал. Но это вовсе не значило, что ему можно было желать смерти, тем более такой страшной — в когтях зверя.
А теперь Нэрнис решил возвращаться обратно к этому страшному дому. Даже Разведчик недоумевал. Времени было и так потрачено не мало — сначала спускались вдоль Мтиры, вместо того, чтобы ехать напрямик к Дрешту, потом задержались с обыском и блужданием вдоль заборов. Да и Таильмэ собиралась упасть с седла и все время придерживала лошадь, что не прибавляло отряду скорости. Наконец, вдали показался частокол и Аль Арвиль разрешил свернуть с дороги.
— Ларгис, мы с тобой сейчас обойдем дом по реке. Вымокнем, конечно, но дело того стоит. Пригоним сюда два плота. Потом вы с Расти поедете на лошадях берегом, а я, Пелли и Таильмэ будем спускаться по Беноре к Дрешту на плоту. Второй привяжем — он нам для вещей пригодится. В Дреште решим, как быть дальше. Лошадей точно придется оставить на постой. Думаю, что никакой хозяин постоялого двора не откажется. Я бы и дев оставил в Дреште ждать нашего возвращения потому, что намерен спуститься дальше по Беноре к Пальдасу. В некоторых местах, наверное, и плоты не пройдут в том виде, как они сейчас есть. Но, полагаю, что за день в Дреште мы с этим разберемся. У меня есть идея, как плоты приподнять. И было бы не плохо оснастить один плот мачтой. Тогда путь до Пальдаса мы сократим вдвое. А там купим у местных жителей какое-нибудь морское судно. Ветер я обеспечу, мы с братом уже так пробовали. Получится, конечно, рывками, но — быстро. За счет моря и ветра сумеем выгадать дней пять, но если постараться, то можно и шесть. Других лошадей купим в Торме и по подгорному проходу до Темных Владений отправимся снова верхом. Я только не уверен, где девам будет безопаснее — с нами на плотах или в Дреште?
Таильмэ обрадовалась идее путешествовать на плотах, как ребенок игрушке. Поначалу Нэрнис подозревал, что она решила воспользоваться тем, что они окажутся на одном плоту. Но потом он с облегчением понял: восторг Темной был связан пока что только с отсутствием седла — Таильмэ не терпелось расстаться лошадью.
Девы оставаться в Дреште не хотели. Эту тему обсуждали почти до самого города. Договориться окончательно решили за ужином. В том месте, где река устремлялась в Дрешт, Ларгис и Расти свернули и отправились узкими улицами на постоялый двор. Расти дорогу знал превосходно, а вот Аль Арвиль сомневался, что сам отыщет путь к постоялому двору в хитросплетении дрештских улиц. На всякий случай договорились, у какого приметного моста Светлый причалит. Расспрашивать горожан и привлекать лишнее внимание к их компании ни Нэрнис, ни Ларгис не желали. Но мало ли кто там чего не желает. Праздные жители опустевшего Дрешта сполна обеспечили гостей этим самым вниманием. Как же не полюбопытствовать, кто там внизу так громко вздыхает?
По мере того как плот продвигался вдоль многочисленных причалов и пристаней, вздохи за спиной Нэрниса учащались. Наверное, это были все-таки выдохи и вдохи. Выдыхала и судорожно глотала воздух Таильмэ, когда не могла больше не дышать. Дышать, и правда, было противно. Обмелевшая река приступила к своим обязанностям сточной канавы. Причалы обнажили черные деревянные сваи, которые торчали как надгробия утопшим цаплям. Под этими навесами, наверное, никто не бывал и не видел, что там творится. Аль Арвиль, Пелли и Таильмэ могли и видеть и нюхать.
Нэрнис старался как можно быстрее добраться до Восточного моста. Оттуда, по уверениям Проныры, пролегал почти прямой путь до места их ночлега. Народ на набережной шел следом от нечего делать. И этого народа становилось все больше. Чем-то подобная ситуация напоминала Аль Арвилю первый день в Малерне — кругом любопытные, и Даэроса рядом нет.
Наконец, миновали долгожданный мост. Нэрнис нацелился на ближний к нему причал. Но обрадовались рано. Светлый надежно подвязал оба плота к сваям, а дальше… а дальше обрисовалась основная проблема. Поскольку никто не занимался судоходством на Беноре, когда она мелела, то и лестниц вниз владельцы причалов не строили. Нэрнис созерцал столбы свай. Народ, рискуя обвалить причал, столпился наверху и в свою очередь созерцал эльфа и двух дев на плоту. Ожидание грозило затянуться и перерасти в какой-нибудь безобразный спор местных жителей. Светлый даже знал в какой: эльф поползет по столбу вверх или попытается взлететь? Но тут позади него раздался натурально-звериный рык Таильмэ.
Только чудом Нэрнис успел ударить Темную по руке. Метательный нож вонзился в крайнее бревно набережной. Народ затих. И нож и откинувшая капюшон Дева, оказавшаяся к общему ужасу Темной, произвели впечатление. Толпа хлынула прочь. Последним уходил, озираясь и ругаясь, орк-наемник. Нэрнис понял — даже если они каким-нибудь образом попадут наверх, Таильмэ в городе оставлять нельзя. Надо же было забыть основательно втолковать Темной, что в здешних местах водятся мирные орки — полноправные жители Торговой Империи!
Темная Дева извивалась и пыталась освободить руки. Она была оскорблена дважды. Во-первых, её никто пока не имел права хватать за руки. «Пока» было особо подчеркнуто. Бить по рукам вообще никто не имел права. Во-вторых, она ни за что не соглашалась понять, почему двуличный Светлый не дал ей убить вооруженного орка. По мере того, как Нэрнис пытался объяснить разницу между орками по обе стороны Предела, Темная не только злилась все больше, но и пыталась спорить.
По мнению Таильмэ, здешних орков следовало давно всех прикончить. А если их мало, то — тем более. Потому что самые правильные орки — мертвые орки. Поверить в то, что здешние орки не охотятся на эльфов она не могла. Если эти твари при оружии, то на кого же они тогда охотятся, и кто же их нанимает? Причислив местное эльфийское и человеческое население к слюнтяям, Таильмэ принялась за описание недостатков лично Нэрниса.
Пелли такого непочтительного обращения с её любимым братом простить не могла и пригрозила Темной «плеснуть водичкой, чтобы остыла». Ар Тамгиль поняла, какой водичкой в неё могут плеснуть, и зашипела, как гадюка с придавленным хвостом. Пожалуй, жители Дрешта рано ушли. Нэрнис знал, что Пелли способна упасть в обморок по любому поводу, но реакция на дев у неё была замечтальная — она их нисколько не боялась. Никаких. Если бы не его врожденная сострадательность, он бы, пожалуй, ослабил хватку и дал Таильмэ вырваться. Вот тогда бы Темная узнала, что такое «патлы», и как выглядят девы после схватки с Пелли.
Чудо, посредством которого они поднялись на набережную, минуя сваи, явилось в образе все того же орка. «Вонявый» притащил владельца пристани, а Нэрнис немедленно этим воспользовался и пообещал золотой за работу и беспокойство. Пока человек бегал за лестницами, обозленный орк пытался доказать свое право на жизнь. Хозяин причала его разочаровал. Он не накинулся на наглых и злых плотогонов, не прогнал их и не стал объяснять, как нехорошо кидаться ножами.
Дева Ар Тамгиль оставила Нэрниса в покое. Пусть он и продолжал держать её за руки, его персона больше не пользовалась тем вниманием, которое так раздражало Пелли. Таильмэ сосредоточилась на орке. Наемник ругался на непонятном языке. Но некоторые жесты были вполне узнаваемы. Вступительная почти ритуальная часть орочьей похвальбы содержала в себе элементы словесного поливания противника грязью. Что означали выпученные глаза, оттопыренные уши и ходьба на заплетающихся ногах, Нэрнис догадался — орк изображал Темную Деву. Не сразу догадался, конечно… Но когда дурнопахнущий воин стал демонстрировать свои собственные достоинства, такая трактовка стала очевидной. Орк втянул живот, выпятил грудь и прошелся по краю причала, топая так, что сваи содрогались. Аль Арвиль не удержался и стал пояснять:
