Я протянул руку. Существо моргнуло. В следующий миг ясное солнечное утро накрыла тень и с неприятным лязгом захлопнулась у меня за спиной. Запахло сыростью и тухлятиной. Раздался оглушительный свист, а потом тень улетела вперед, а я наоборот назад и шлепнулся на спину. Распластавшись на палубе, я оказался на том месте, на котором стоял до свистопляски. Только весь мокрый. Оглянувшись, я успел заметить, как мелкая тварюжка проскочила под дверь, ведущую к каютам.
Дядя подхватил меня под локоть и помог встать.
— Смотри в оба. Он чуть не сожрал тебя. Скажи спасибо, что у кощея нет зубов. — процедил он, медленно сдвигаясь в сторону убежавшего существа.
Я растерянно смотрел на него, не зная, что сказать. Хотя пожирание меня объясняло, почему я весь мокрый, оно не укладывалось в голове.
— Давай. Открываешь дверь и заскакиваешь внутрь. Будешь живцом. Если он тебя опять проглотит, я снова вытяну, понял? Тогда вперед!
Мне совершенно не хотелось быть приманкой, но крепкий пинок заставил меня засеменить вперед. Столкнувшись с дверью, я невольно открыл ее и ввалился в коридор. Кощей уже поджидал меня.
Я успел разглядеть, как растягиваются плоские белые губы, а пасть с чмокающим звуком начинает расширяться. Раскрывается, становясь все больше. Раздвигается на ширину коридора.
Я зачарованно рассматривал происходящие метаморфозы, но досмотреть не успел. Дядя снова пнул меня, на этот раз еще сильнее. Я пролетел над изумленными глазами кощея, над его огромным ртом, и врезался в стену.
За моей спиной раздался свист. Звук вынутой пробки и тишина.
Оторвав свое лицо и тело от перегородки коридора, я зачем-то отряхнулся и повернулся к Оливье. Он затыкал обломанный конец игровой трубки.
— Повезло. — облегченно сказал он, и скрылся в своей каюте.
Я остался стоять в коридоре, не зная, что делать дальше. Словно прочитав мои мысли, дядя крикнул из своей комнаты:
— Иди, отмой слюни этого ублюдка! Засохнут, даже магия не поможет.
Непроизвольно стянув рубаху, я пошел на палубу к ярко синей бочке. Дядин клиент из гильдии Водолюбов зачаровал ее, решив проблему пресной воды на корабле. Бочка превращала соленую морскую воду в питьевую.
Умывшись сам и прополоскав рубаху со штанами в стоящем рядом корыте. Я развесил вещи сушиться, а сам пока решил снова заглянуть на камбуз. Не страшно, что в одних панталонах, на корабле кроме нас с дядей ведь никого нет. Тем более что война войной, а обед по расписанию. Мастер Оливье как всегда не дал осуществиться моим простеньким кулинарным желаниям.
Выскочив из апартаментов, он двинулся прямо на меня. Я по привычке отступал, пока не уперся спиной в мачту. Тогда дядя проворно выхватил пистолет и упер мне в лоб. Дуло оказалось очень холодным.
— Ты специально поджидал меня у Единорога? Говори, крысеныш!
Я хотел помотать головой, но с пистолетом у лба это не просто. Поэтому, я аккуратно одними губами проговорил:
— Нет.
— Не лги мне заморыш! Чем купил тебя Джо?
— Еще ничем. — правдиво ответил я. — Я же говорил, что не застал его на корабле.
Дядя надавил на пистолет, так что дуло врезалось мне в кожу.
Я взвизгнул.
— Не вру я! Честно.
— Ты не знал, что принес на мой корабль кощея?
— Не знал, не знал. — подтвердил я два раза, для пущей убедительности.
— Ладно. — неожиданно быстро согласился мастер Оливье и убрал пистолет.
Отпустив меня, он отошел на шаг назад.
— Садись. — сказал дядя, показывая на один из стульев на котором еще день назад я пробовал Стража лилового сердца.
Я естественно сел. Глупо спорить с вооруженным маэстро. Особенно, если ты принес на его корабль кощея. Кем бы он ни был, этот кощей.
— Даже не знаю, что с тобой теперь делать. — сказал дядя.
Я кивнул. Если он не знает, это хорошо. Потому что совсем недавно, мне казалось, что он знает. Направленный на меня пистолет, красноречиво, намекал на то, что именно он собирается делать.
— В чем состоял ваш план?
— Ваш? План? — глупо повторил я.
— Да! — выкрикнул дядя. — После того, как кощей покончил бы с провиантом, он сожрал бы нас, спящих и ничего не подозревающих.
— Я первый раз в жизни видел кощея. — искренне проговорил я.
— Ну, да. — язвительно произнес мастер Оливье.
— Честно! Я раньше и не знал, что такие вообще бывают. А как в него еда помещается?
Дядя нагнулся ко мне.
— Слушай, заморыш. Мне иногда кажется, ты что-то принимаешь. Судя по тому, что от тебя ничем не пахнет, ты не пьешь. Ты что нюхаешь дурман пыльцу?
Вытаращив глаза, я медленно помотал головой.
— Ох, не верю я тебе. Не верю.
— Не вру я!
Дядя отошел от меня, продолжая бросать косые взгляды и подкручивая усы.
— Ладно, — наконец выговорил он, — из нашей ситуации есть один выход. Я не могу работать с учеником, которому не верю. — Он покачал головой. — Придется провести обряд очищения!
— Может не надо? — испуганно проблеял я.
— Вижу, ты о нем слышал. — обрадовался дядя.
— Не надо. — еще тише проговорил я.
— Надо, Люся.
Я нахмурился. Ненавижу, когда коверкают мое имя. Само по себе Люсьен звучит вполне отвратительно. А Люся, ни в какие чары не лезет. Я бы, наверное, даже обиделся, если бы не предстоящее испытание. По поводу обряда дядя явно не шутил.
Сходив на камбуз, он принес соль и отсыпал на палубу. Обходя вокруг стула, он заключил меня в соленый круг. Мне ничего не оставалось, как тихонько сидеть, поджав ноги.
Покончив с солью, мастер Оливье притащил с кухни кастрюли. Наполнил водой из синей бочки и расставил за чертой из соли.
Сходил в свою каюту и выволок оттуда огромное зеркало на колесиках, в оправе из черного дерева. Поставил напротив меня, а сам спустился в трюм и притащил клок сена. Еще вчера, я кормил им козу.
На мой многозначительный взгляд процедил сквозь зубы:
— Козе больше не понадобится, кощей о ней позаботился.
Я вздохнул, жаль животину.
Дядя вытащил из кармана черные, расшитые серебром перчатки и надел на руки. Расправил и посмотрел на меня.
— Ну что, начнем. — бодро проговорил он, протягивая мне сено. — Что смотришь? Плюй, давай.
Я плюнул, а что мне оставалось делать, наплевать на все и терпеть.
Скрутив солому с моей слюной, Оливье подошел к зеркалу и начал обводить мое отражение. Получалось у него не очень, но насколько я знаю, точность в таких церемониях не важна.
Закончив, дядя бросил солому под зеркало и встал у меня за спиной. Я, зажмурившись, ждал. Он положил руки мне на затылок и забормотал.
— Открой нам то, что скрыто, око всевидящего.
Не выдержав, я подглядел. Мое отражение исчезло. Не так, как Черный Эрлик с корабля. Совсем по-другому. Оно встало и ушло. Теперь в зеркале отражался стул, дядя с растрепанными по лысине волосами. Часть соленого круга, кастрюли с водой и, естественно, кусок корабля. Все, как на самом деле, только без меня.
Пока я отвлекся на метаморфозы с зеркалом, мастер Оливье ловко дернул меня за руки. Загнул их за спинку стула и со сноровкой, демонстрирующей многолетний опыт, связал меня. Особенно озаботившись тем, чтобы я не мог встать.
В это время, мое отражение вернулось обратно и село на стул.
— Меня прокляли? — испугано завопил я.
Никогда не слышал, что отражения могут разгуливать, куда им вздумается. Видимо, обряды очищения проходят по-разному. Боюсь, только цель у них одинаковая. Тебя очищают ото лжи и скверны, и ты говоришь одну правду. Как минимум, до тех пор, пока не закончится обряд.
— Сейчас узнаешь. — пообещал дядя.
Он обошёл вокруг меня и вытащил одну из своих сабель.
— Не надо. — панически завизжал я.
Оливье ударил меня саблей. Плашмя. По лбу. Так, что лезвие заходило ходуном и, пока оно вибрировало, приложил к поверхности зеркала.
По отражению прошла рябь. На несколько мгновений исчез я и окружающее пространство. Затем все появилось снова, а мое отражение насмешливо пропищало:
— Не надо.
— Чего дразнишься? — обиженно спросил я.
— Чего дразнишься? — продолжило издеваться отражение.
— Будешь задираться я…
— Чего ты? Разревешься? — грубо ответил мой двойник.
В ответ на нашу перепалку Оливье рассмеялся и, подойдя поближе, наступил мне на ногу. Я вскрикнул, а он воспользовался моим раззявленным ртом и запихал кляп.
— Так лучше. — проговорил он. — А то боюсь, ты будешь мне мешать, крысеныш.
Я помотал головой, но дядя не обратил на это никакого внимания.
— Проверим! Как тебя зовут?
— Люсьен. — ответило мое распоясавшееся отражение.
— Ты знаешь капитана Джо?
— Да.
Я чуть не взревел от негодования. Что значит, да? Я его не знаю.
— Очень интересно. — проговорил дядя. — Давно ты его знаешь Люся?
