Отпечатный станок, вокруг которого суетились несколько гномов, оккупировал центр помещения. Вильяму и раньше доводилось видеть такие станки. Похожими пользовались граверы. Но этот станок обладал неким органическим свойством. Изменению станка гномы посвящали ничуть не меньше времени, чем его использованию. Постоянно доставлялись какие-то дополнительные валики, бесконечные ремни… Отпечатный станок рос буквально на глазах.
Хорошагора сосредоточенно склонился над одним из наклонных ящиков, поделенных на множество мелких отделений, и его пальцы резво порхали над маленькими, заполненными свинцовыми буквами отделениями.
— А почему для буквы «Е» отделение больше?
— Потому что она чаще используется.
— И поэтому оно расположено в центре ящика?
— Да, А также «П», потом «Т», потом «А»…
— По-моему, более привычным было бы увидеть в самом центре именно «А».
— Ну а мы положили «П».
— И у вас «Н» больше, чем «У», а «У» — гласная.
— Люди чаще используют «Н», чем тебе кажется.
В противоположном конце комнаты коротенькие пальцы Кеслонга танцевали над другим лотком с буквами.
— Знаешь, если приглядеться, можно понять, над чем он… — начал Вильям.
Хорошагора поднял голову и, прищурившись, посмотрел на Кеслонга.
— «…$$$аработай… В… Свободное…» — прочел он. — Похоже, господин Достабль опять приходил.
Вильям снова уставился на ящик с буквами. Потенциально перо тоже содержит все, что ты собираешься написать. Но содержит чисто теоретически, то есть безопасно. Перо — безвредная, обычная штука, в то время как эти тускло-серые кубики выглядели угрожающе. И он понимал людей, у которых они вызывали беспокойство. Эти кубики, казалось, говорили: «Соедини нас вместе, и мы станем всем, что ты захочешь. И тем, чего не захочешь, — тоже. Мы можем написать все, что угодно. Смотри: „б“, „е“, „д“, „а“. Получилось „беда“…»
Использовать подвижные буквы мог всякий, закон этого не запрещал, но граверы предпочитали работать по-своему: «Этот мир функционирует так, как нужно нам, большое спасибо». Поговаривали, что лорд Витинари тоже недолюбливает подвижные буквы, ведь чем больше слов, тем больше люди нервничают. Ну а волшебники и священнослужители выступали против, потому что, с их точки зрения, слова слишком важная штука, чтобы ими просто так разбрасываться.
Гравюра есть гравюра, это вещь цельная и уникальная. Но если ты берешь свинцовые буквы, которыми было набрано, допустим, слово божье, и используешь их для отпечатывания кулинарной книги, что происходит со священной мудростью? Что за пирог у тебя выйдет? А если для книг по навигации используется тот же шрифт, которым отпечатали книги заклинаний? О, твое путешествие может закончится где угодно.
Именно в этот момент (история любит, чтобы все было аккуратненько) Вильям услышал, как к дому подъехала карета. И буквально через несколько секунд в сарай вошел лорд Витинари. Он остановился, тяжело опираясь на трость, и с умеренным интересом оглядел помещение.
— Надо же… Лорд де Словв, — немного удивленно произнес он. — Я и подумать не мог, что ты связан с данным предприятием…
Вильям, покраснев, поспешил навстречу верховному правителю города.
— Господин де Словв, ваше сиятельство.
— О да, конечно. Несомненно. — Взгляд лорда Витинари скользнул по заляпанной краской комнате, остановился на груде радостно скалящихся коней, потом перешел на кропотливо трудившихся гномов. — Да, конечно. И кто здесь главный? Ты?
— Здесь нет главных, ваше сиятельство, — откликнулся Вильям. — Но разговорами, как мне кажется, занимается господин Хорошагора.
— А в чем именно заключается цель твоего присутствия?
— Э… — Вильям замялся, хотя знал, что в разговоре с патрицием это не самый умный поступок. — Честно говоря, ваше сиятельство, в моей конторе безумно холодно, а здесь тепло и… очень увлекательно. Вообще-то я вовсе не…
Лорд Витинари вскинул руку, перебивая.
— Будь добр, попроси господина Хорошагору подойти ко мне.
Подводя Гуниллу к высокой фигуре патриция, Вильям торопливо шептал гному на ухо советы, как вести себя в сложившейся ситуации.
— Ага, вот и здорово, — сказал патриций. — Если позволишь, я бы хотел задать тебе пару вопросов.
Хорошагора кивнул.
— Во-первых, не занимает ли господин Себя-Режу-Без-Ножа Достабль какую-либо руководящую должность на данном предприятии?
— Что?! — изумился Вильям. Этого вопроса он точно не ожидал.
— Ну, такой пройдошливый типчик, сосисками торгует…
— Он? Нет, что вы. Тут участвуют только гномы.
— Понятно. Во-вторых, под этим зданием никакая трещина во времени-пространстве не проходит?
— Что?! — изумился на сей раз Гунилла.
Патриций вздохнул.
— Я правлю городом очень долго. А любой правитель, который находится у власти такой срок, с грустной неизбежностью осознает: если кто-либо, пусть далее из самых лучших побуждений, основывает новое предприятие, этот «кто-то» всегда с каким-то сверхъестественным предвидением размещает свое дело в месте, которое способно нанести максимальный ущерб структуре реальности. Несколько лет назад случилось фиаско с голывудскими движущимися картинками. А это дело с Музыкой, В Которой Слышен Глас Рока? С ним мы так и не смогли до конца разобраться. Да и волшебники проникают в Подземельные Измерения настолько часто, что впору устанавливать вращающуюся дверь. Также, наверное, не стоит напоминать о том, что случилось, когда покойный господин Хонг решил открыть свои «Три Веселых Сколько-Съешь Рыбы» на Дагонской улице во время лунного затмения. А? Поэтому, господа, было бы очень приятно узнать, что в этом городе нашелся некто, занявшийся простым делом, которое не вызовет появления на улицах человекоядных монстров со щупальцами и всяких ужасных привидений.
— Что? — переспросил Хорошагора.
— Мы не заметили тут никаких трещин, — сказал Вильям.
— Но, может, именно на этом месте некогда проводились ужасные, связанные с таинственным культом обряды, суть которых пропитала все вокруг? А теперь эта суть только и ждет удобного момента, чтобы восстать, и все снова закончится пожиранием людей?
— Что? — в который раз повторил Гунилла и беспомощно посмотрел на Вильяма.
— Здесь раньше делали коней-качалок, — выдавил тот.
— Правда? Всегда считал, что в конях-качалках есть нечто зловещее, — сказал лорд Витинари.
Он выглядел немного разочарованным, но потом быстро повеселел и указал на огромный камень, на котором собирали шрифт.
— Ага! — воскликнул он. — Этот камень, ненарочно выкопанный в поросших кустарником руинах древнего мегалитического круга, окроплен кровью тысяч невинных душ, которые наверняка ждут своего часа, дабы восстать из мертвых и отомстить! Уж можете мне поверить.
— Он был специально вытесан для меня моим братом, — сообщил Гунилла. — И я не потерплю подобных разговоров, господин. Кто ты такой, чтобы являться сюда и обвинять нас в подобном непотребстве?
Вильям выскочил вперед со скоростью, равной безопасной для здоровья скорости ужаса.
— Может, ваше сиятельство, я отведу господина Хорошагору в сторонку и объясню ему кое-что? — быстро предложил он.
Губы патриция, растянутые в широкой и немного недоуменной улыбке, даже не дрогнули.
— Какая хорошая мысль, — кивнул он, и Вильям мгновенно потащил упирающегося гнома в угол. — Уверен, потом он будет тебе весьма благодарен.
Опершись на трость, лорд Витинари с благожелательным интересом принялся рассматривать отпечатный станок, а тем временем за его спиной Вильям де Словв объяснял гному некоторые реалии политической жизни Анк-Морпорка, а именно те из них, что помогали очень быстро распрощаться с собственной жизнью. Руки Вильяма многозначительно жестикулировали.
Буквально через полминуты Хорошагора вернулся и встал перед патрицием, заткнув большие пальцы рук за ремень.
— Я говорю так, как считаю нужным. Да, — заявил он. — Всегда говорил, всегда буду…
— Кстати, давно терзался загадкой: что именно вы называете лопатой? — вдруг спросил лорд Витинари.
— Что?! Никогда не пользовался лопатой! — рявкнул рассерженный гном. — Крестьяне пользуются лопатами. А у нас, у гномов, лопатки!
— Да, так я и думал, — кивнул лорд Витинари.
— Молодой Вильям говорит, мол, ты безжалостный деспот, который терпеть не может отпечатное дело. А я говорю, что ты справедливый человек, который не станет мешать гному честно зарабатывать на жизнь. Ну и кто прав, он или я?
Улыбка никуда не девалась с лица патриция.
— Господин де Словв, можно тебя на минуту?
Витинари по-товарищески обнял Вильяма за плечи и ласково отвел в сторону от уставившихся на них гномов.
