Он обернулся, и я сначала не узнала его — скрученный галстук и бледное лицо, перечёркнутое злобой…
Марину убивал не Чаплин, а другой — тактичный, заботливый и нежный… Максим… скандинав.
Но сперва я увидела трещины в стенах, с пола поднималась та женщина… у неё не было живого места на лице — красном, опухшем и страшном. Рядом завёрнутый пищащий свёрток — ребёнок!.. Прямо на осколках и между экскрементами на грязном полу.
Пока я ловила ртом воздух, женщина подхватила ребёнка и, шатаясь, вышла из туалета, а Максим, повернувшись, снова начал душить Маринку, она извивалась под ним и хрипела… Он не видел меня!..
Я закричала!.. Он не услышал меня! Я выхватила нож, которым ежедневно режу хлеб, размахнулась и воткнула ему прямо в позвоночник!.. Он даже не вздрогнул!.. А нож из моих рук упал и затерялся где-то в трещинах на полу…
Марина кричала и вдруг затихла! Сладко и еле уловимо запахло кровью… Фонарь с дороги едва освещал разбитую внутренность туалета.
Я размахнулась, и банка с краской опустилась на затылок Максима — светлый в темноте… Банка чпокнула и раскрылась — зелёная краска хлынула на его шею и потекла по спине!..
С улицы сквозь стекло на меня глядели два голубя и, продолжая греться на солнце, обсуждали особенности осенних холодов, — я проснулась!..
В МОЮ ДВЕРЬ — ПОСТУЧАЛИ!..
Я узнала её по рассеченной губе, она сидела на второй скамейке у рынка и тянула пиво, младенец спал в кульке на лавочке. «Как они живут — такие женщины? — подумала я. — А так и живут», — поняла я, когда разглядела её.
— Вот… приехала к подруге… показать ребёнка, — пошевелила она разбитыми губами и взяла горячую пиццу из моих рук.
— Ты где ночуешь? — спросила я и, не дожидаясь ответа, сделала предложение: — Поедем ко мне…
— Поедем к тебе?.. — переспросила она и вытерла губы. — Ты хочешь забрать моего ребёнка?.. Пошла ты! — И, схватив свёрток, стала отходить, оглядываясь на меня…
Я смотрела ей вслед и не знала, как же мне её остановить? Я нашла её случайно — выхватив глазами из маршрутного такси!.. Кожа на лице почти разгладилась, но разбитые губы и ссадина на щеке — эти её отметины из сна я запомнила, их спутать невозможно! Она почти ушла, я догнала её на повороте к «Дорожному» кафе.
— Маринка тебе помогла, — я схватила её за рукав. — А ты убежала, — дрожащим голосом продолжила я, — ты даже не позвала никого на помощь!.. Слышишь, а?..
Она обернулась… У неё был такой вид, что я прикусила язык. Мне стало стыдно!.. На нас посмотрели несколько женщин. Мимо, обдав мазутной вонью, прогрохотал «КамАЗ». Я дважды сказала ей адрес и пошла от неё не оглядываясь.
— Ребёнка у меня вымоешь! — крикнула я, снова обернувшись.
Но её уже не было…
Я не помню, как вернулась домой, сбросила туфли, и вдруг в мою дверь постучали. Я обрадовалась и, не посмотрев в глазок, открыла. На пороге стоял Максим с перевязанной головой.
Мы переглянулись, и я от страха изобразила улыбку.
— Ай, нэнэ-нэнэ-нэ-нэ! — игриво пропел Максим и толкнул меня кулаком в грудь. Я влетела внутрь прихожей, больно ударившись спиной о зеркало.
— Эй, потише!
— Ты что в милиции наплела, дурочка? — на меня нечутко смотрели голубые глаза двухметрового мужчины. — Я теперь к себе в квартиру войти не могу, ясно?.. Меня там менты ждут! Твоих ручонок дело?..
Я и не мечтала, что кто-то в меня будет целиться, но он опустил руку в карман и достал серый, похожий на дамский, пистолет.
— А собственно зачем? — меланхолично спросил Максим и сунул пистолет обратно в карман. — Я тебя лучше придушу…
— Он вам нанёс душевную травму? — на редкость противным голосом спросил следователь Волкоедов. — Или физическую? Ну, что же вы молчите, позвольте вас спросить?
— А-аааааа к-к-как вы вошли?..
— Вы, матушка, дверь забыли запереть, — менторским тоном промолвил следователь и потряс сафьяновой папочкой на липучках. — Это тот самый Максим? Неужели тот самый, ай-яй-яй! — покачал головой Волкоедов. — Надо же… А что же вы, моя красавица, промолчали?.. Я-то думал, что вас любовник душит… А то б я его задержал… Точно б задержал! Та-а-ак, изнасилование в уборной женщины с ребёнком? Шутить изволите?.. Откуда вы это взяли?.. Видели?! Во сне? Ну-ну… Соска и бутылка на подоконнике? На чьём подоконнике?.. На вашем?! А кто, позвольте вас спросить, разрешил вам забирать их с места преступления, а? Кто? — и расправил грудь.
«Точно — неженат! — окончательно раскусила я. — Такого хочется убить меньше, чем через три минуты…»
— Ну, я пошёл? — с порога помахал папкой Волкоедов. — Может, ещё догоню?
И ушёл. Только воздух вихрился потоками в том месте, где он стоял.
СКАЖИ, ЗАЧЕМ?
В мою дверь позвонили. Я сидела в ванне и, накинув полотенце, тихо вылезла и пошла открывать…
— У тебя горчица есть? — макая в кетчуп шестую сосиску, спросила гостья.
— Юль, тебя не вырвет? — Я неодобрительно отношусь к поеданию сосисок из моего холодильника. Там запасов-то…
Юля Глинкина. Двадцать один год. Не замужем. Ушла из дома, странствует. А ребёночек… Она его украла, так и сказала, потом уточнила — у судьбы.
— В смысле? — Я привыкла к обману.
— Я обещала, что его не будет, а потом взяла и передумала! — передо мной сидела хитрая девчонка с небесными глазами. Чисто вымытая, в моём платье в ирисах. Я так завидую молодым, у них в глазах ещё столько счастья.
Они не знают, что будет дальше…
— А где ты жила? — повторила я несколько раз, пока Юля со вкусом ела.
— Моего дома нет ни на одной карте мира, — просто ответила гостья. И я оставила её в покое. Ясная девочка.
Я и не думала рассказывать ей про всё, но зачем-то рассказала. Мы сидели и молчали. Ребёнок спал в корзине из-под новогодних игрушек.
— Он будет императором Мексики! — убеждённо сказала Юля, глядя на сына. — Между прочим, его зовут Элвис.
— Валерий Леонтьев — красивее, — на всякий случай я перевела акцент.
— Да? — удивилась Юля. — Вообще-то я его ещё не зарегистрировала.
— Я не понимаю, ну ты видела, что там было-то? — спросила она чуть погодя. — Ты видела?.. Я даже не уверена, что он меня хотел изнасиловать!.. Он сразу начал бить! Ты видела это?
— А зачем ты туда пошла? Нет, я не видела, — спросила, потом ответила я. — Как ты попала туда?
— Ты не видела, как он меня туда тащил?.. С дороги, — Юля обиженно засопела и отвернулась.
— Ты наврала, тебе нет двадцати! — вдруг поняла я.
— Ну мне шестнадцать, и что?
— Ничего… только перестань врать, — попросила я.
— Не занудничай. — Юля села. — Она меня спасла, а я спасла своего ребёнка. Ну, что мне надо было умереть там?.. Ты этого хотела?.. Он же избил меня, я еле ноги унесла! Я ведь и не видела её, только слышала, как она стала его оттаскивать от меня! Только он отпустил — я начала отползать…
Я молчала и прислушивалась к себе… Я частенько не понимаю логику и поступки чужих людей.
— Давай я заявлю на него?.. Ты этого хочешь? — Юля сидела и мрачно смотрела мне в глаза. — А насчёт твоего сна — я в него не хочу! Я боюсь туда возвращаться.
— Но мы будем неуязвимы, — торопливо стала я перечислять преимущества снова оказаться в том туалете и увидеть своими глазами убийцу. — Он нас не увидит! Ну как… согласна?
— Я только не пойму, я же буду там и… я ещё и во сне явлюсь туда? Нас, что, будет двое? Две Юли Глинкины?.. Одну будут насиловать, другая будет наблюдать? — На меня грустно смотрели небесные глаза.
— Да, тебе туда лучше не ходить, — подумав, согласилась я.
— А ты зачем туда пойдёшь? — укачивая Элвиса, спросила Юля. — Пусть его милиция забирает! Что ты там забыла, во сне?..
— Мне нужно перевести стрелки, — сказала я, и сама удивилась, о чём это я?
— Чего-о?..
— Я попытаюсь поменять жизнь жертвы на жизнь убийцы. Устроить ему подходящую смерть, а его жертва снова будет жить, — я это сказала убеждённо, будто давно об этом знала.
— Ты сумасшедшая, — зевнула Юля.
— На свете много сумасшедших, — согласилась я. — Я спасу Маринку и забуду обо всём!
«Но как мне это сделать?» — засыпая, думала я.
ВТОРАЯ НОЧЬ
Я очень рано появилась во сне. Мне пришлось долго ждать нашего с Маринкой появления. Я нервно вышагивала вдоль ночной дороги, стараясь держаться подальше от машин, которые разворачивались на пятачке около продуктового магазина. И вдруг подумала, ведь я могла попасть совсем не в тот сон. С чего я так уверена, что попала именно в свой, вчерашний?..
И вдруг вспомнила, что сегодня я даже не позвонила в реанимацию узнать, может быть, Маринка пришла в себя! Утром, когда я ехала в больницу, я увидела из окна Юлю, потом был визит «скандинава», счастливое появление в нужный момент следователя Волкоедова, и — снова Юля!.. День сверкнул и закончился.
