Люциан счел нужным вмешаться:
— Ваш отец был очень увлеченным человеком. И весьма успешным. С ним было приятно работать.
Гидеон не сводил взгляда со старшего Чепстоу.
— А в личном общении каков он был?
Тот поджал старческие губы:
— Мне хочется думать, что мы были друзьями. Нас связывала любовь к истории, уважение к ушедшим поколениям.
Люциан, торопясь перейти к деловой части, достал из ящика стола конверт. Гидеон не спешил.
— Отец оставил мне письмо.
Старый адвокат дрогнул.
— Предсмертную записку. Вы не знаете, что могло заставить его лишить себя жизни?
Седрик округлил глаза.
Гидеон переводил взгляд от отца к сыну.
— Не сможет ли кто-либо из вас сказать, что он сделал, чего стыдился настолько, что это довело его до подобного отчаяния, до такой депрессии?
Чепстоу-старший теребил складку кожи под подбородком.
— Нет. Ничего такого не было. Во всяком случае, в делах. Да мы и не могли бы поделиться подобными сведениями, если бы их имели, мы обязаны соблюдать конфиденциальность.
Теперь уже Гидеон не скрывал раздражения:
— Полагаю, речь о соблюдении конфиденциальности в данном случае неуместна.
Старик покачал головой, словно профессор, собирающийся поправить элементарную ошибку.
— У нас так не делается. Мы храним доверие клиента вечно. — Он смерил Гидеона взглядом. — Мистер Чейз, позвольте вас заверить, что, насколько мне известно, ни в личной, ни в профессиональной жизни вашего отца не было ничего постыдного. Никаких скелетов в шкафах.
— Скелетов? — Гидеон рассмеялся. — Мой отец грабил могилы. Он разорил захоронения в Сирии, Ливии, Мехико и бог весть где еще. Он незаконно продавал уникальные исторические находки за границу или в частные коллекции. Я уверен, что он скрывал целый некрополь скелетов.
Годы практики научили Седрика Чепстоу признавать поражение.
— Люциан, пожалуйста, огласите мистеру Чейзу завещание отца и выдайте ему копию. — Он поднялся, кресло заскрипело. — Удачного дня, сэр.
Люциан заговорил только тогда, когда за его отцом плотно закрылась дверь.
— Они были близкими друзьями, — сказал он. — Ваш отец был одним из немногих, кто бывал у него.
Гидеон еще не успокоился.
— Подходящая пара.
Адвокат сдержанно промолчал. Он выложил на стол конверт и подтолкнул к Гидеону другой такой же.
— Это последняя воля и завещание Натаниэля Чейза, засвидетельствовано в полном соответствии английским законом. Вы хотели бы, чтобы я огласил?
Гидеон двумя руками взял конверт. Из головы у него не шел Седрик Чепстоу. Старик, возможно, знал, что скрывал отец. Иначе к чему эти разговоры о конфиденциальности, подчеркнутое «насколько мне известно»?
— Мистер Чейз, вы хотите, чтобы я прочел вам завещание?
Он поднял голову и кивнул.
— Хочу вас предупредить, что в нем содержится необычное условие. Ваш отец при жизни договорился с Уилтширским крематорием.
Гидеон нахмурился:
— Это необычно?
— Само по себе нет. Многие заранее оговаривают и оплачивают свои похороны. Однако после кремации в Уилтшире он завещал рассеять свой прах над Стоунхенджем.
Лондон
Утром, выходя из душа, Джек Тимберленд глянул на себя и чуть не умер. Он вытащил из-под раковины весы и встал на них, как перед судом. Девяносто килограммов — черт побери! Он сошел на пол и встал снова. Никакой ошибки. При его 180 сантиметрах можно набрать восемьдесят пять, но при девяноста — оглянуться не успеешь, как превратишься в жирного толстяка.
Его огорчение сменилось решимостью. Через пятьдесят наклонов он ощутил приятную усталость, и на-строение его улучшилось.
Теперь он сидел в широком кресле своего клуба, пил третий утренний капучино и слушал разглагольствования гостя Максвелла Дальтона о проблемах с денежными потоками, о спаде в экономике, провале рекламной кампании и о том, сколько инвестиций ему необходимо, чтобы вытянуть бизнес. Дальтон был круглолиц, носил очки в оправе, черной, как его волосы, и мешковатые костюмы. Он содержал вебсайт с видеороликами, снятыми неудавшимися телеоператорами.
— Сколько ты хочешь и что я за это получу?
Дальтон нервно рассмеялся и предложил:
— Сто тысяч за десять процентов?
Джек поморщился.
— Двадцать процентов?
Джек молчал, сосредоточив взгляд на яичнице в тарелке Дальтона.
— Двадцать пять? — взмолился Дальтон и добавил: — Больше тридцати никак не могу.
Джеку приятно было бы иметь возможность говорить, что он занят в медиабизнесе. Безусловно, это увеличило бы его привлекательность. При случае можно было назваться продюсером.
— Может, мы и договоримся, но не на сто кусков и не за тридцать процентов.
Дальтон разочарованно сник.
Сотня тысяч для Джека ничего не значила. Он мог бы подмять под себя весь проект старика. А если нет, то пусть сам ищет деньги, тратит поменьше на зимние лыжи и сопутствующую выпивку.
— Слушай, Макс, я вложу в твою компанию пятьдесят тысяч, но за это я хочу пятьдесят один процент.
— Контрольный пакет?
— Точно.
Помрачневший Дальтон наконец выдавил:
— Извини. Сорок девять — максимум, что я готов отдать на условиях равенства, и хочу за это семьдесят пять тысяч.
Джек улыбнулся:
— Я же помочь тебе хочу, а не поиметь. Но этот кусок семидесяти пяти не стоит. Согласен на пятьдесят из сорока девяти процентов. Предложение окончательное.
Дальтону, к которому домохозяин ломился в дверь, требуя плату за аренду, торговаться не приходилось.
— Принято.
Когда Джек встал, чтобы закрепить сделку рукопожатием, у него запиликал мобильный.
— Извини.
Сообщение от Кейтлин — он сразу узнал номер. Он открыл эсэмэску, увидел прицепленную картинку, и глаза у него полезли на лоб. Под татуировкой английского флага было написано: «У меня есть флаг. Найдется ли у тебя подходящий шест? Смайлик. Звони *».
Джек через стол улыбнулся Дальтону и протянул руку. Может статься, он в один день поимеет двоих.
Сэмми уже могла бы пойти в садик, но мама Меган, Глория, решила сама приехать присмотреть за внучкой. В кои-то веки обошлось без выговора, с благодарностью подумала инспектор. Она быстро доехала до полицейского участка в Девайзес и теперь пила чай в общей комнате, просматривая подробный рапорт патрульных Фезерби и Джонса.
Гидеону Чейзу повезло. Если бы вызов застал этих двоих не в соседней деревне, они бы, вероятно, опоздали. Фезерби нашел Гидеона на полу в коридоре и сумел вытащить наружу, прежде чем вызвать «Скорую» и пожарных.
Она изучила фотографии места преступления, почерневшей кирпичной стены и выгоревших окон. Сообщение пожарной команды сходилось с описанием, данным Чейзом. Несомненно, пожар начался со штор в кабинете на первом этаже, на западной стороне дома. Никаких сомнений. Эта комната, большая часть коридора и прихожей выгорели дотла. Восстановление влетит в копеечку.
Рапорты, которые она держала в руках, сообщали, что Чейз несколько раз приходил в сознание по дороге в больницу, где врачи прочистили ему легкие чистым кислородом. Кажется, это опровергало ее версию, что он подстроил смерть отца и нанял сообщника, чтобы изобразить нападение. Разве что помощник захотел получить все. В таком случае объясняется попытка убийства.
Нет, не объясняется. Бессмыслица.
Она отложила бумаги и снова задумалась, почему Гидеон ей лгал. Он производил впечатление приличного человека. Умный, благовоспитанный, вежливый, может, чуточку со странностями, но все ученые та-кие.
Так зачем лгать?
Он знал человека, которого застал в доме? Вряд ли. По ее сведениям, Гидеон большую часть детства провел в интернате, а его отец совсем недавно переехал в Толлард-Ройял. Прежде они жили в более скромном доме на востоке Уилтшира и в Кембридже, где преподавал Натаниэль.
Так зачем же? Вероятных причин не так уж много. Возможно, он испуган. Многие жертвы преступлений не решаются опознавать преступника в страхе, что тот вернется. Или пришлет другого. Страх перед нападением. Разумно.
Чейз, конечно, не из бесстрашных. С другой стороны, ей не показалось, что он особенно напуган. Не то, что ее мама называет «сыграть труса». Тогда другое объяснение. Он мог знать, что его старик в чем-то замешан, и вторжение в дом связано с этим «чем-то». Возможно, Гидеон назначил встречу в доме, они поссорились, тот угрожал или напал на него, Чейз вызвал полицию…
Не складывается. Она опять заглянула в рапорт. Он, несомненно, потерял сознание и был брошен умирать. Позвонивший говорил спокойно и взвешенно — так не говорят в полуобморочном состоянии, наглотавшись дыма.
Но она чувствовала, что подбирается к истине. Натаниэль Чейз был в чем-то замешан, в этом она не сомневалась.
