Насыпал песок на черновик – вроде все стерлось.
Он огляделся: оказывается, пока он возился, большая часть абитуриентов уже сдала анкеты. Алинка-Малинка все еще сидела.
Лекс быстро заполнил остальные страницы. В статусе он поставил галочку возле варианта «нежить», факультет выбрал «метафизический».
Готово!
Пошел сдаваться.
Гаваец принял анкету, передал бежевому. Бежевый пролистал, кивнул:
– Вы приняты в Йоки! Пройдите в деканат для оформления студбилета.
– Поздравляю вас! – сухо процедил чопорный.
Лекс офигел от счастья, помахал Алине и вышел.
Глава 7
Пущино и Подпущино
Оформление студенческого билета прошло без всякой волокиты. Долгоногая и длинноносая секретарша не дала Лексу и рта открыть, пошла на опережение:
– Приняты?
– А-а-гым! – икнул и кивнул Лекс.
– Предположу, что на метафизический.
– Ыгым!
– Держите студбилет! – Секретарша протянула ему нечто.
Нечто могло быть отгадкой на «два кольца, два конца, посередине кругляшка», однако ничем не напоминало ножницы. Кольца мягкие, на ощупь – резиновые. Одно большое, диаметром сантиметров восемь, второе столь крохотное, что и на палец бы не налезло.
– Агым?
Лекс был столь ошеломлен, что не мог внятно говорить – то есть вообще.
– Студбилет это, студбилет, – заверила его секретарша. – Это колечко на средний палец, оно растягивается. А это на запястье. Пропуск можете расположить как на ладони, так и на внешней стороне длани…
«Длани! – мысленно отметил Лекс. – Длани! У меня студбилет на длани!»
– Можете его и не носить, конечно. Но это так прести-и-ижно… В принципе, он нужен только для прохода на территорию университета с территории кладбища – любого кладбища, не только вашего. И для прогулок по Пущино и Подпущино.
– Простите, – наконец обрел дар речи Лекс. – Я не ослышался? Для прогулок по Пущино? По миру живых?
Секретарша утвердительно и яростно закивала.
– Студентам некоторых факультетов разрешены прогулки по миру еще не успевших почить людей. Это необходимо для лучшего усвоения учебного материала. Вам запрещено становиться ходильником до завершения обучения, но безопасные прогулки – другое дело.
– А как…
– Как обеспечивается безопасность?
– Ыгым.
Секретарша принялась объяснять систему безопасности на птичьем языке незнакомых Лексу терминов. Он ничего не понял, кроме того, что отвечает за это один из отростков-концов студбилета (два кольца, два конца и два отростка).
– И я могу пойти гулять хоть прямо сейчас?
– Ка-анечно. Лифты прямо напротив деканата. Выход – на крышу.
– О-о-о!
– Да, но не забудьте правило Золушки!
– В полночь лифты превратятся в крыс, а университет в тыкву?
Длинноносая улыбнулась:
– Хуже. Они перестанут работать. Вы останетесь вне купола и немедленно сгинете.
Лекс содрогнулся.
– Я не шучу и не преувеличиваю. Вы немедленно сгинете. Усекли?
– С-с…спасибо… Усек.
Он вышел из деканата, увидел расстроенную Алину, все понял: она провалилась, и вернулся к секретарше:
– Простите, еще один вопрос.
– Хоть полтора.
– А можно гулять по Пущино с куклой?
Секретарша взглянула на новобранца с неподдельным интересом, затем вкрадчиво поинтересовалась:
– Простите, вы – бывший псих?
– Нет, – ответствовал Лекс. – Просто так получилось, что я приехал на самокате и с куклой. Ну… бывает.
– Самокат придется оставить в гардеробе. Неопытным первокурсникам не рекомендуется использовать на поверхности транспортные средства, дабы не пересечься с живыми при быстром перемещении в пространстве. А куклу можно.
– О,кей.
Он вышел и тут же вернулся:
– Простите, оставшиеся полвопроса. А если мы с куклой загуляемся и спохватимся в последний момент, можно будет воспользоваться методом «топ-топ, хочу в свой гроб»?
– Ка-анечно!
(Она так забавно нараспев это произносила!)
– Ка-анечно, но попав к себе таким способом, постарайтесь не окукливаться надолго, ведь в течение трех суток вам необходимо явиться для оформления зачетки.
Лекс пообещал явиться вовремя, ничего не нарушать и не оставлять куклу среди живых и вышел уже окончательно.
Алинка-Малинка была теперь не одна. Возле нее стояла пышнотелая блондинка с огромным декольте и тот самый старичок с трубкой. Оказалось, они тоже зачислены, уже оформили студбилеты, поужинали в кафе для преподов и теперь намереваются пойти прогуляться по Пущино. «Как это я пропустил такую ватрушечку?» – подумал Лекс, изучая декольте.
– Оу, – выдохнул он. – Оу, какие… Какие… Какие вы быстрые!
– Я, молодой нечеловек, сто лет готовился к этому экзамену! – сообщил старикан. – За десять минут все заполнил, еще и покурить успел. Меня зовут по классике: Акакий Акакиевич. Читали?
Лекс неопределенно повел головой и сообщил:
– А меня Лекс.
– Меня можно называть Тик-Тик. – Блондинка поправила прическу, откинув прядь волос за ухо, причем прядь немедленно вернулась на привычное место. – Не поверите, но это на самом деле одно из моих имен. Родители постарались.
При упоминании родителей она насупилась и принялась отковыривать заусенец.
– Пошли гулять? – сказал старикан и поклонился блондинке: – Разрешите предложить вам свою длань, леди!
«Опять длань!» – Лекс повел бровями, дождался, когда парочка повернулась к ним спинами, и наклонился к Алинке:
– Не грусти, поступишь через год. Пошли гулять.
– Меня же не пустят… Мне теперь только обратно в могилу.
– Пустят. Я договорился.
– Опять соврал, что я твоя кукла?
– Не соврал. Ты – моя куколка! Если устанешь, я тебя на руках понесу. То есть – на дланях! Вот так…
Он подхватил невесомую Алину, поднял и понес. Тик-Тик и Акакий у лифтов обернулись, увидели. Акакий растянул на лице улыбку и возопил:
– Это любовь! Любовь! А вы говорите, в загробном мире ни любви, ни страсти не бывает!
Лекс поставил грустную Алину на пол и спросил:
– Скажите, у кого-нибудь есть часы? Не хочется нарушать правило Золушки.
Тик-Тик и Акакий озабоченно переглянулись – так, словно заподозрили Лекса в умственной отсталости. Затем старикашка ласково вопросил:
– Простите, а как именно мы могли бы ими воспользоваться? Как известно, время – понятие растяжимое. На примитивных девайсах, сдубленных или наведенных, каждый увидит свое личное, условное время или же обобщенное, по ситуации. Оно не будет отражать реальное людское…
Блондинка все время объяснения смотрела на Лекса несколько сочувственно. Наверное, не как на дебила, но как на несмышленыша или недотепу.
Лекс не желал выглядеть полным лохом и выкрутился:
– Нас четверо. Можно усреднить личные ощущения времени каждого и получить более-менее правильное представление. Это лучше, чем ничего!
Блондинке такой вариант понравился. Теперь она смотрела уважительно. Впрочем, толком оценить ее взгляд Лекс не успел – лифт приехал. Уплыли в пол первые двери, разъехались в стороны вторые, в четыре угла скрылись третьи, и они вошли вслед за старикашкой в цилиндрическую кабину, вся круглая (и единственная – цилиндр же!) стена которой оказалась сплошь усеяна рядами кнопок и подписей. На русском подписей было не так много, в основном они шли под двумя рядами, над которыми находилась табличка «Этажерка».
– Вы знаете латынь, молодые люди? – поинтересовался старикан, уверенно нажимая на одну из кнопок.
Лекс сразу просек, что Акакий не раз и не два уже пользовался этим лифтом. Надо же!
– Нет, – ответила за всех блондинка. – Меня собирались в гимназию отдать, но тут революция, то-сё… В итоге я окончила обычную советскую школу, по правде сказать, просто никакую. Толковое образование пришлось уже после смерти получать. На моем кладбище мертвяк один продвинутый нежил, он меня поднатаскал немного. Но до латыни у нас дело не дошло.
– Ничего, – утешил ее Акакий. – Тут с первого же семестра латынь на всех факультетах. Мертвый язык! В мертвом мире без него никуда! Кстати, вы знаете, почему наш универ называется Йоки или Joki? Это название имеет двойной смысл. Во-первых, река Ока ранее называлась Йоко, что в переводе с финского – «река». А во-вторых, в переводе с латыни это «я играю».
