ладоней на плечах Линдура — её белоснежная кисть была в горсти второго призрака, бледного, с торчащими ушами и залитой кровью грудью. Теперь к её голосу прибавился и его — хрип, звучащий будто сразу из разверзнутой гортани, но Данте расслышал слова:
— Он увидел смерть, и не смог больше оторвать взгляда. Калеки с мертвыми глазами — посмотри в его глаза, Дани.
— Ты мог бы пожалеть его. Он не властен был над тем, что творил.
— Голодный в ту ночь был почти сыт.
— И ты ничего не можешь доказать, — Линдур едва заметно улыбнулся, поднимаясь. Он не выглядел радостным или торжествующим, был, как обычно, хмур, и от него нещадно разило спиртным. Данте подумал, что, может, когда-то он был и неплохим человеком. Он не был злодеем, торжествующим над трупами невинных, он не видел в том, что произошло, поводов для гордости. Может быть, он по-своему заботится обо всем и вся в этом Добрым забытом месте. И просыпается — обязательно просыпается! — от криков, которые всё ещё раздаются в его голове.
В жизни не бывает чёрного и белого, и каждому поступку, верно, должна быть своя причина, своё объяснение...
Но Данте смотрел на него, и видел только убийцу.
— Ты прав, — осторожно процедил Данте, забрасывая суму на плечо. Скоро можно было отправляться в путь — в конце концов, мертвые больше не будут терзать Эмнод, ведь призрак культиста сейчас стоял рядом с малефиком, — Я не могу ничего доказать. Но я могу бросить факел.
Обретшие друг друга возлюбленные не размыкали рук. По божественным законам их ждали в разных местах, но сейчас они были вместе и, кажется, не спешили никуда уходить.
Вечером, когда церковники уезжали с телегами, полными ненужного, на первый взгляд, старья, дождь прекратил. И весьма надолго. Сырой, с порывистыми грозами и душными полднями, сезон сменился иным — засушливым, безупречно-солнечным, без единого облачка на безжалостном синем небе. Говорят, никогда ещё не было такой засухи. Много урожая погибло в то лето, а пожары унесли множество жизней. Дул сухой восточный ветер со стороны Сугерии, нес степной песок и вой шакалов. Данте улыбался, чувствуя его на своем лице. Зловеще улыбался, оглядываясь на торфяные болота.
Некогда крупный и оживленный, городок шахтеров по несчастному стечению обстоятельств располагался не слишком далеко от залежей горючего торфа. По сути, Эмнод и торфяники разделяло всего ничего — две лиги леса и восточный ветер, принесший первые искры.
Несчастное стечение обстоятельств, и только.
Никаких факелов.
