Через несколько минут они, держась за руки, уже выходили из подъезда, и только что сменившаяся консьержка, пораженная новым цветущим видом домовладелицы, еще долго смотрела им вслед.
— Возьмем такси? — предложил Холлисток, когда болтая, они уже выходили к набережной.
— Да, пожалуй. Как-то неправильно будет ехать в такие дорогие магазины на метро, а пешком слишком долго — уж очень хочется поскорее, милый! — Анна хихикнула и приложила щеку ему к плечу.
Генрих поднял руку, и уже через двадцать минут, преодолев небольшую пробку при въезде на Кеннедибрюкке, они оказались на Сандкауле. В бутике «Шанель» Холлисток с удовольствием наблюдал, как Анна примеряет на себя один наряд за другим, подолгу демонстрируя перед ним каждую вещь.
— Жаль только, что я не вижу себя в зеркале, — шепнула она ему, — создается ощущение, что все висит в воздухе.
— Ничего, милая, мы сегодня же закажем тебе специальное зеркало в дом, а сейчас ты смотри, чтобы тебя в таком ракурсе не увидели продавцы. Впрочем, очень скоро, в отличие от других людей, ты сможешь видеть саму себя и в обычных зеркалах — Холлисток, любуясь изгибами ее тела, нежно погладил Анну по спине и нашел в себе силы убрать ее, только дойдя до середины бедра.
Пробыв в бутике полтора часа, они остановили свой выбор на классическом черном платье, брючном костюме и игривом бело-черном сарафане. Дополнив ассортимент двумя парами изящных туфелек, они, наконец, вышли на улицу, где через несколько сот метров завернули в «Армани», в котором Холлисток приобрел себе приглянувшийся накануне костюм, рубашку, тонкий черный пуловер и джинсы. Все сидело на нем как влитое, и процесс покупки занял не более получаса. Генрих хотел еще и ботинки, но не удовлетворился строгим классическим дизайном.
— У меня такие уже есть, — сказал он, наморщив нос.
Впрочем, проблема была быстро решена в соседнем «Бальдини», и довольные покупками, они отпраздновали их в небольшом ресторанчике с итальянской кухней, заказав пасту с морепродуктами, легкий салат и белое вино. Выйдя на улицу, они увидели, что совершенно незаметно наступил вечер, кое-где уже горели фонари, и люди на улицах теперь не торопились по делам, сменив сосредоточенность на спокойное и чуть рассеянное выражение лица.
— Как же мне хорошо! — сказала Анна, вдохнув полной грудью легкий вечерний воздух. — Последний раз я чувствовала себя так легко, когда была ребенком. Знаешь, такое абсолютное счастье и защищенность!
— А я счастлив, что доставил тебе эту радость, и нет ничего приятнее, чем видеть женские глаза, преисполненные любовью и нежностью к тебе, — Холлисток переложил сумки с покупками в одну руку, другой обняв свою спутницу за талию. — Однако, не могу обещать сегодня спокойной ночи, как и вообще спокойствия в ближайшее время. Важнейшее дело, приведшее меня сюда, и как оказалось, способствующее нашему сближению, не позволит нам отвлечься. Я должен сплести вокруг Олбисона такую сеть, из которой ему не выбраться, будь он дважды силен. Скоро я начну действовать, и твоя помощь будет неоценима, а как только все закончится, мы поедем на Кипр. У меня там есть шикарный дом рядом с морем, в нем на протяжении уже семи поколений постоянно живут мои добрые помощники, и там мы устроим себе настоящий отдых.
— Для меня каждая минута рядом с тобой важна и интересна, — с нежностью глядя ему в глаза ответила Анна. — Дело или отдых, это не так важно — главное быть рядом. А кстати, Генрих, эти твои помощники на Кипре, это простые люди?
— Да, я когда — то помог их предку и избавил от болезни его троих детей, и вдобавок решил вопрос кровной мести. Поколение за поколением они и их соседи резали друг друга, лишая обе семьи лучших представителей…кстати! — Холлисток вдруг засмеялся, — «кровная месть» звучит в данном контексте весьма забавно! Я этим Палакисам, это фамилия тех, с кем враждовали мои Залакидисы, сам устроил такую «кровную» месть, что до сих пор на острове, наверное, рассказывают об этом страшные истории. Я пришел туда с тремя вампирами и мы за одну ночь прекратили этот род.
— Зачем?!
— У меня было такое задание. Непрекращающиеся подлые убийства надоели там, — Генрих показал глазами вниз, — и было решено прекратить эту вакханалию. Появившись там, я разобрался, на чьей стороне больше правды и все было кончено. Мало того, на острове тогда появилась чума, и наиболее слабые быстро заражались и умирали. Дети Залакидиса — старшего тоже не избежали этой участи, но я спас их и теперь они мои вечные должники. Умирая, старший всегда завещает следующим поколениям помнить, почему они живут на этой Земле, и чья это заслуга. У этих народов вообще, знаешь, память предков и их наказы означают весь смысл жизни. Я выстроил там дом, наказав кому-то из Залакидисов всегда жить там с семьей и иногда посещаю его, чтобы отдохнуть. У меня там есть шикарный подвал, и если честно, нет лучшего отдыха, чем просто поспать там в тишине и темноте пару дней.
— В гробу?! — Анна вскинула на него изумленные глаза.
— В гробу! — улыбнулся Холлисток. — Нигде не испытываешь такое единение миров, как лежа в нем. Кстати, у меня там есть и гроб на двоих!
— Хорошее предложение! — засмеялась Анна. — А вообще, это очень заманчиво и невероятно сексуально!
— Значит, решено! — Генрих тоже засмеялся. — Едем туда! Но сначала надо решить все вопросы здесь. Сейчас я такси возьму, а то смотри, мы уже почти до моста дошли!
И действительно, увлекшись разговором, они даже не заметили, как прошли едва не половину пути и впереди уже виднелся Кеннедибрюкке. Боннское такси не заставило себя ждать и вскоре они очутились дома. Войдя в подъезд Анна подарила консьержке маленький флакончик духов, купленный по дороге.
— Это вам, фрау Эльза. У меня сегодня счастливый день и мне хочется, чтобы и другим было приятно.
Оставив изумленную женщину внизу, они поднялись в квартиру к Анне, которая сразу начала примерять обновки. Холлисток долго смотрел на эти переодевания, и наконец, не выдержав, сгреб ее в охапку и утащил в спальню, из которой оба появились только через полчаса.
— Смотри, колготы порвали и новое платье испачкали, — Анна, притворно надув губки, продемонстрировала Генриху последствия. — Придется сразу в стирку!
— Хорошую вещь так просто не испортить! Ты выглядишь в нем просто невероятно, и боюсь, такая беда случится еще не раз! — сказал Холлисток и оба тут же прыснули от смеха.
— А колготки — то за что?! — Анна теперь не могла остановится.
— Так они мне мешали! Ты ведь знаешь, как я обхожусь с преградами, возникающими на мое пути — сразу в клочья!
— Надо тогда их побольше купить, у меня еще пар десять, не больше. С таким пылом их надолго не хватит!
— Надо, надо, — закивал Генрих. — Можно и чулки черные — я на это просто спокойно смотреть не могу! И вообще, когда ты вся в черном, то наблюдать спокойно — это выше моих сил!
Он игриво оглядел ее сверху вниз, и Анна с улыбкой снова начала надевать на себя крохотное облегающее платьице. Кончилось это тем, что Холлисток издал глухое рычание, и они упали на диван в гостиной, мгновенно сплетясь в единый клубок, разделить который невозможно…
Через полчаса, так и не потрудившись одеться, они лежали на том же диване в полной темноте, которая для этих двоих не имела теперь отличий от света.
— Мы забыли зеркало заказать, — сказала Анна, лежа у Генриха на плече и нежно проводя рукой по его гладкой светлой коже.
— Масси завтра отправлю, он закажет.
— Я очень тебя люблю, Генрих, безумно люблю. Это не высказать словами!
— Я тоже, дорогая моя, единственная. И самое главное — нам не надо расставаться. Никогда!
— Когда придет Блашниц? Мне надо как-то особенно подготовиться? — Анна внезапно вспомнила про то, что ночь только начинается.
— Не очень поздно. Он будет торопится домой, так что не думаю, что под утро. Сейчас половина одиннадцатого, и скорее всего до часа ночи он появится. Блашниц достаточно сильный и опытный вампир, чтобы у него возникли сложности. А подготовиться…нет, ничего особенного не требуется. Давай я сейчас поднимусь наверх, посмотрю что там делает Масси, а ты приходи к нам, скажем, в полночь. Посидим, подождем нашего вампира.
— Хорошо. Я как раз успею привести себя в порядок. Как мне одеться?
— Как-нибудь попроще, — улыбнулся Холлисток. — Что-нибудь такое спортивное, ни к чему не обязывающее.
Поднявшись к себе, Холлисток увидел Масси, удобно расположившегося перед телевизора с бутылкой дорогого коньяка, которая, впрочем, была не распечатана.
— Что за праздник? — мимоходом спросил Холлисток, проходя в свою комнату, чтобы распаковать дневные покупки.
— Я продал алмаз! — Масси говорил громко, перекрикивая телевизор.
