Квартира даже на первый взгляд была огромной. Высокие потолки, классический интерьер и картины на стенах превращали ее почти в музей. Я, зная, что за компания тут собралась, притормозила возле одной из этих картин. Делая вид, что рассматриваю подпись художника, собиралась с духом, хотя до этого момента чувствовала себя вполне уверенно. К свиданию я подготовилась отлично: мама сделала мне маникюр, я надела узкие черные джинсы и лонгслив лазурного цвета, который подходил к моим глазам, как и маленькие голубые сережки — после случая с Линой я их вообще не снимала.
— Идем, Соник! Картины никуда не убегут!
Миша крепко обхватил меня за талию и повлек следом за Алиевым. Войдя в комнату, я поняла, что мой внешний вид не идет ни в какое сравнение с нарядами тех, кто там был. А самое ужасное — КТО там был! Вся школьная элита во главе с Машкой Кантарией.
Похоже, что их вечеринка началась уже довольно давно, и многие разбрелись по квартире. В комнате находились только несколько человек. На диване перед огромным телевизором сидела Кантария, и этого мне было достаточно, чтобы почувствовать дрожь в коленях. Рядом с ней потягивала из высокого бокала Аделина, вся закутанная в черное, и это черное невероятно элегантно подчеркивало белизну ее кожи и роскошь прямых, ниже плеч, волос. Я придала лицу выражение безразличного спокойствия.
— Мишенька, привет! — Кантария взмахнула изящными пальчиками. — Дамик вот решил устроить нам вечеринку, а то в последний раз собирались только летом. Помнишь, Дамик? — Она подмигнула ему идеально накрашенным глазом.
Алиев схватил с журнального столика бутылку пива, сорвал крышку и начал жадно пить. Аделина вскинула на меня ресницы и вполоборота повернулась к Кантарии. Та вела себя как заправская хозяйка.
— Проходи, Миша, — пригласила она и потеснилась, освобождая место на диване.
— «Венома» смотрим. — Алиев оторвался от бутылки. — Проходите! Соня, садись!
— Да, Сонечка, — промурлыкала Кантария, — иди во-о-он туда! — и она указала на единственное свободное кресло в стороне.
Миша слегка подтолкнул меня к нему и, усевшись первым, похлопал себя по коленкам. Перехватив взгляд Кантарии, я села, и Машка досадливо поджала губы.
— А мы «Венома» уже смотрели! — Миша подмигнул мне и снова обратился к остальным. — С меня ответка! В следующий раз приглашаю я!
— Ловлю на слове, — Маша нежно ему улыбнулась.
Грохот великолепной аудиосистемы домашнего кинотеатра наполнял комнату. Савельев прошептал мне на ухо:
— Кто все эти люди?
— Я не знаю! — так же ему на ухо шепотом ответила я.
И мы захихикали, как парочка деревенских дурачков на собрании. Кантария бросила на меня уничтожающий взгляд и вскинула пульт. Фильм оборвался на половине кадра.
— Машка, ты чего? — удивилась Аделина.
— Задолбало! Сидим, как бабки на лавке. — Кантария залпом допила свой бокал.
— Ну да, тоска. А что ты предлагаешь?
— Поехали в клуб?
Миша посмотрел на свои штурманские часы.
— Раньше чем через час нет смысла никуда соваться.
— А вот и хорошо, — сказала Кантария и поднялась с дивана.
Белое короткое платье подчеркивало изгибы ее тела, не открывая, но оставляя простор для фантазии. Машка подошла к столику в углу. Там было устроено что-то вроде открытого бара — несколько полупустых бутылок и стеклянные стаканы на подносе.
— Та-а-ак, — протянула она, разглядывая бутылки, — ага. Сейчас мартини с водкой забабахаем, потом уже и поедем. Дамик, у тебя лед есть?
Алиев тут же, как собака по свистку, подлетел к ней, накрыл ладонью один из стаканов.
— Не надо, Маш, сюда не наливай.
— Дурак совсем? Мы одни, что ли, пить будем?
— Да я уже пива выпил!
— Перебрать боишься? — засмеялась она и обернулась к Аделине. — Дамик летом так нажрался, что…
— Наливай, — Алиев убрал руку, — только без мартини. Чистую.
— …что не запомнил ничего, что случилось в клубе, — закончила Маша.
Аделина отставила бокал в сторону.
— А что там случилось?
Дамир схватил полный стакан и залпом заглотил прозрачную жидкость.
— Да все как всегда. — Машка разливала зеленый мартини. — Дамик разбушевался, снес пару табуреток, и нам пришлось уехать.
Она взяла поднос, уставленный высокими бокалами, и подошла к нам.
— Угощайся, Миша. Или ты, как Дамик, предпочитаешь чистую?
— Нормально. Сгодится.
— А ты, Сейлор Му? Пробовала когда-нибудь качественные напитки?
— Когда-нибудь пробовала, — я вспомнила Лину с ее Айриш-виски и «Бейлисом».
— Может быть, ты предпочитаешь «Ягу»? «Ред булл»? «Берн»? «Монстр»? — Машины глаза были полны презрения, если не сказать — брезгливости.
— А у тебя в сумочке полный набор алкогольной шипучки? Так настойчиво рекламируешь! — засмеялась я и протянула руку к подносу.
— Наслаждайся, — она сама сунула мне стакан.
Миша стукнул краем своего стакана о мой, и я с опаской отхлебнула — что хорошего мне может перепасть из рук Кантарии? Но напиток показался приятным и легким. Он был прохладный, чуть сладковатый и терпкий на вкус.
— Почему она тебя так называет? Сейлор Мун? — спросил Миша, когда Кантария отошла.
Я не стала его поправлять и уточнять, что последнюю букву Машка специально не произносит. Это у нее такое изощренное чувство юмора, чтобы глумиться надо мной. Я пожала плечами и с невинной улыбкой объяснила, что, вероятно, кажусь ей похожей на лунную принцессу из японской манги.
Оказалось, что ехать в клуб собирается человек десять. Заказали два такси, началась неразбериха, и в темноте было непонятно, кому в какую машину садиться. Шумно хлопали двери, девчонки хохотали и спорили, кто с кем едет.
— Да поехали уже! — заорал Дамир и постучал ладонью по крыше автомобиля.
Возмущенный шофер высунулся наружу:
— Прекрати! Крышу помнешь! Молодые люди, вы едете или нет?
— Быстро сели! — снова гаркнул Алиев, и один полностью упакованный автомобиль отчалил.
Савельев, я, Кантария и Аделина топтались возле машины. Дамир уселся на переднее сиденье.
— Мы все не поместимся, — сказал Миша и удержал меня за руку.
Он пропустил вперед Кантарию и Аделину. Потом забрался сам, потянул меня и снова усадил к себе на колени.
— Молодые люди, я вас так не повезу, — водитель строго смотрел на нас в зеркало заднего вида.
— Сейлор Му, не судьба! — промурлыкала Машка. — Потусишь как-нибудь в другой раз!
Я жалобно взглянула на Мишу — расстаться сейчас было бы более чем унизительно! Но Савельев молча протянул водителю тысячную купюру, и мы поехали.
Обняв Мишу за шею, я незаметно наслаждалась запахом парфюма: горьким ароматом лимона и еще чего-то терпкого. Печка в машине работала на полную мощь. От духоты закружилась голова. И вдруг сильно-сильно забилось сердце. Так сильно, что я даже испугалась — не слышат ли его остальные. Я осторожно огляделась: Кантария смотрела в окно, Аделина переговаривалась с Дамиром. А заглянув Мише в глаза, я мгновенно провалилась в них. Упала и словно оказалась в бесконечном пространстве. Стояла на антрацитовом асфальте, а под ногами голубым льдом блестели лужицы. И куда ни посмотри — темно-серая гладь с наледью. Потом я вдруг начала скользить, совсем как с горки зимой: сначала плавно, а потом начался стремительный полет, больше похожий на падение. Я тряхнула головой и зажмурилась: что за странные ощущения?
Когда прибыли на место, я выскочила первой. Мне необходимо было остудить голову. Я жадно глотала холодный, с бензиновыми парами воздух. Голова перестала кружиться, но сердце продолжало бешеную скачку.
На вывеске сияло ядовито-кислотное название клуба, возле входа толпился народ. Не задерживаясь, друг за другом мы миновали охрану и оказались в темном помещении. Ярко полыхали ультрафиолетовые вспышки, выхватывая танцующих.
Оставив куртку в гардеробе, я оглянулась и застыла от смешанного чувства восхищения и зависти. Белое платье Кантарии в неоновом свете делало ее эпицентром внимания.
