— Мы верны истинному трону Эймара, пока королевская кровь не остынет, — сказал Верховный Хранитель с таким величаво-мудрым видом, что Амаранта с трудом сдержалась, чтобы не прикрикнуть на него. «Что имеет в виду этот старик?!»
— Под «истинным» вы понимаете трон Архоны?
— Мы подразумеваем тот престол, который занимает потомок первого короля Эймара. Ваша милость, — добавил он, помолчав краткое, но такое красноречивое мгновение.
— В жилах Родерика… — Амаранта не могла назвать дядю королем, не вслух, ни мысленно, — тоже течет королевская кровь. Вы хотите сказать, что присягнули нам обоим?
— Мы поклянемся служить только тому из правителей, кто занял престол по праву, Ваша милость.
— То есть — мне?
— Мы служим Эймару со времен Агнара I и будем верны до тех пор, пока род первого короля не угаснет.
И все же это было «да», но отчаянно ненадежное! Один эльф из Совета Хранителей был моложе и выглядел живее остальных, с ним и хотела Амаранта побеседовать с глазу на глаз. Ей передали его имя — Айворт ланн Айдан. Королева устало поднялась с жесткого сиденья — ее ждал серьезный разговор.
Они встретились в открытой галерее четвертого этажа. Декабрьский ветер свистел в каменных колоннах и балясинах, задувал снегом, ворошил белый мех накидки Амаранты. Она пришла первой и наблюдала, как приближается эльф, не прячась от северной зимы, хлещущей по щекам ледяной пылью. Для Моран такая погода была привычной, а Айворт умел терпеть неудобства и не жаловаться.
— Почему вы искали встречи именно со мной, Ваша милость? — он поклонился и сразу перешел к делу.
— Зовите меня Амарантой, это приватный разговор.
— Айворт, орден Хранителей, малый Совет, Венден, — представился эльф не опуская глаз.
«Он даже не из Эвенберга. Какое безжалостное лицо. Но ходить вокруг да около он не привык, я не ошиблась в выборе».
— Я хочу сократить дипломатические беседы до минимума, сир Айворт. И избавить шпионов с обеих сторон от лишней работы, спросив прямо о том, что и так известно. На пути сюда вы посетили Аверну, это так?
— Не называйте меня «сир», я — эльф, а не человек, — ровным голосом ответил Хранитель, — и да, вы правы, король Родерик нас принял.
«Я знаю, что ты эльф! Все расы воспринимают обращение „сир“, как должное, зная, что так принято в Эймаре. Это же проявление уважения!» Но Моран не показала своего раздражения внешне:
— И Верховный совет заявил о своем нейтралитете Аверне и Аквилее?
— Верно, — эльф удивленно прищурился.
— На что рассчитывают эльфы Эрендола? На партизанскую войну в южных землях?
— Вы знали или догадались, что за Хранителей-ассасинов отвечаю именно я?
«А я и не знала. Так ты, эльф, из анклава убийц. Тем лучше. И ты не врешь. Как далеко нас заведет взаимная откровенность? Скоро увидим».
— Тогда вы и ваш малый Совет скоро можете стать очень влиятельны, Айворт.
Это было прямое обещание и вызов честолюбию эльфа, если оно у него имелось.
— Только если вы будете побеждать, королева Амаранта.
Хранитель слегка склонил голову. Заключать ли тайный союз с севером в обход остального Ордена, — надо решить немедленно. Королева не будет ждать и не предложит дважды. Айворт обратил взгляд на снежный пейзаж за перилами и задумался. «Я представлял ее иначе. Совсем не похожа на свою мать — рыжеволосую женщину из Тиверии с ослепительно-белой кожей, безупречно вежливую, но ничего не решающую. И на короля Эдгара — спокойного и рассудительного, — не похожа. Напоминает кого-то из северной династии, а, может, и всех королей сразу. Она очень неглупа. Если бы только не проклятие ее рода!»
«Эрендол играет на два фронта, — думала Моран, — официальный нейтралитет югу и теневая поддержка севера. Но почему эльфы побоялись открыто выступить на моей стороне?»
— Что за тайный изъян во мне смущает Совет Хранителей? Мой пол? Возраст? Что? — задумчиво спросила Амаранта, не ожидая получить ответы на столь щекотливые вопросы, лежащие далеко за гранью дипломатии.
— Вы — последняя королева из древнего рода, взошедшая на трон. Одновременно — и зло, и правитель, — ответил Айворт, слегка изменившись в лице.
Интуиция Амаранты была сродни провидению.
— Так я — зло?
— На вас лежит проклятие Агнара. Рано или поздно демон потребует вашу душу, если только вы не предпочтете смерть, как король Эдгар.
Моран тихо рассмеялась, поняв, чего боятся эльфы. Орден Хранителей, древнее проклятие, первый король… Она разберется с этим, но позже. Самое время открыть тайну.
— Демону не по зубам душа архонта, Айворт.
— О чем вы говорите?
Эльф замолчал, взглянув в ее посветлевшие глаза. Только белый огонь дает такой ледяной оттенок радужке. Итак, в мир пришла новая сила — архонт-маг, а мудрецы Эрендола не заметили. Айворта нельзя было упрекнуть в недостатке решимости — эльф поставил на карту свою карьеру ни с кем не советуясь.
— Как старший Хранитель Вендена, клянусь верно служить архонту и истинной королеве Эймара!
Эльф опустился на одно колено.
— Ты присягаешь отдельно от ордена? Рискованный поступок.
— Я имею на это право. Политики могут разговаривать и дальше, а мои ассасины будут действовать.
— Я принимаю твою клятву, Айворт.
— Малый Совет вас не предаст, королева Амаранта. Слово Айворта ланн Айдана.
Эльф и сам не знал, как мало будет стоить его клятва через несколько десятков лет.
* * *
«Я спала?» Моран не чувствовала себя отдохнувшей — также гудели натруженные ноги и ныли плечи, но за время ее забытья в цитадели успело стемнеть. Небосвод на западе затухал бледно-опаловым, а вокруг не горело ни одно окно. «Я одна в покинутом городе!» — истина, очевидная и ранее, предстала перед Амарантой во всей своей зловещей неприглядности. Нужно найти ночлег. «Найти». Вокруг сотни домов, выбирай любой! Моран с сожалением сползла с трона на землю. Необходимость двигаться только злила. Наверное, виной тому стала сцена из прошлого — зачем цитадель показала ее? Хотела доказать, что все усилия Амаранты были напрасны?
— Предательство в крови у эльфов, Сирион? Айворт ланн Айдан, обязанный мне столь многим, вонзил нож в спину, объявив призыв эрендольских нелюдей в армию Родерика, — вот как Гервант оказался на войне. А сами Хранители? Их ассасины убивали моих лучших людей и архонтов! Ты гордишься их «славными деяниями»? Напрасно — в подлости нет величия! Как нет доблести в том, чтобы мостить дороги черепами.
«Ханлейт был ассасином… И он приложил свою руку к поражению Севера! И Гервант, и даже Киндар! Все предатели! Один Галар не успел навредить по-настоящему лишь потому, что был моложе остальных! Но никакое это не оправдание!» Застарелая ненависть поднялась со дна ее души, захлестнула, завертела воронку гневных мыслей. Амаранта остановилась у подножия трона, сжимая кулаки. Она не изменилась с тех пор, как родилась на свет, не стала спокойнее, не научилась прощать. Для души архонта нет срока давности преступлений!
«Я услышу твой голос из сотен тысяч. Он громок и щедр на обещания», — в голове прозвучали насмешливые слова Астарота.
— Все это не важно сейчас. Хан ушел из Ордена, и мы любили друг друга. Гервант был нам другом, уж каким умел, а Златовласка убил ария, отомстив за меня и брата. И даже Айворт верно служил Эймару целых восемьдесят лет. Как забавно: посреди цитадели Сириона стоит одержимая тварь и злобно сожалеет о том, что ее земная жизнь оказалась слишком короткой, чтобы изменить мир!
Моран направилась к одному из домов, выходившему широким крыльцом на площадь, и не без содрогания потянула за дверную ручку. Не заперто. От скрипа дверных петель внутри заметалось испуганное эхо. Темно. Запах леса и нежилого помещения. Амаранта сделала несколько неуверенных шагов в глубину комнаты и запнулась о лампу, кем-то поставленную прямо на пути. Она покатилась по полу с приглушенным стуком и не разбилась. «Зажгу ее». Моран нащупала рычажок и повернула. Фитиль вспыхнул лишь на мгновение, прогорел и погас.
— Я смогу сделать факел. А если есть дрова — то затоплю очаг, — сказала она вслух, — неужели я здесь совсем одна?
Амаранта вышла на крыльцо и разобрала светильник на части. Достала огниво и обнаружила на дне масло, превратившееся в камень. Вечерний свет угас. Мертвенно белея в ночном мраке, дороги из черепов разбегались от площади у трех тронов, теряясь в лабиринте незнакомых улиц. Моран передернуло от озноба.
— Здесь страшно. Я лучше вернусь под крышу.
В камине она нащупала угли и не прогоревшие поленья, а у стены рядом — топливо, заготовленное впрок. Дом встретил путницу гостеприимно, и даже огонь не противился: накинулся на дрова с первобытной жадностью, уютно загудел в дымоходе. Амаранта нехотя отвела глаза от пламени и оглядела просторное помещение.
