Я, с испугом глядя на него, не прекословя, молча, села. И тут, же заистерила, увидев на руке красный рубец, практически такой, же, как у Льва, на нервах не могла включить зажигание. Рядом лежали кристаллы, те словно вскипели, пугая своей метаморфозой, Лев взяв их в руки, выбросил из машины. Крича, — Что здесь твориться? Откуда они здесь? Как — будто мысль материализовалась.
Машина тут, же сорвалась с места, кутая себя клубами поднявшейся пыли. Навстречу, со стороны выбежала собака, Олби, и длительное время неслась за нами вдогонку. Я, оглядываясь, кричала, — Олби, мальчик! Догоняй!..
… Меня пробудил настырный солнечный луч. Придя в себя, я обратила внимание на то, что рядом со мной нет Льва. Трогая рукой постель, я не нащупала следов его пребывания, боясь, что я опять где-то, но не дома, крикнула, — Олби!.. Тот влетел с тапочкой в зубах, виляя хвостом, положив у кровати, тут, же исчез. В этот момент позвонила Светка, с хрипотцой в голосе, та командовала, — Так, Мать, вставай! Мыться, перья чистить и на палубу!.. Едем на белом корабле за своей мечтой! Встреча на Эльбе, там нас ждут новые ощущения: чистоты, правильности. Короче! Демисезонный отдых со скидкой! Она довольная своей шуткой, заржала, — Нас ждутс! Так, что сбор в два часа. Форма одежды, как и у меня — шикарная. Опять рассмеявшись, добавила, — Чай вдвоем! На распродаже шопились! Я, вздохнув, тихо произнесла, — Есть, Женераль! Связь оборвалась. Мне стало так жалко себя, что навернулась слеза. В комнату влетел Олби с потрепанным тапком в зубах, увидев это, я заорала, — Фу, гад! Вскочив стала отнимать, тот убегал, боясь трепки. Настигая, закричала, — Вышвырну! Отдам на мыло! При этом швыряя в него вторым тапком, он, скуля, убегал, в конце концов, остановившись, лег в ногах, лапой успокаивая меня. Мне вдруг стало стыдно, что за какой-то тапок была готова вышвырнуть его из дома. Это предательство. Я разревелась, он скулил, ластился ко мне. Обняв его, стала целовать и шептать, — Люблю тебя, мое солнышко! Люблю и не выброшу! Ты — самое дорогое в моей жизни!
* * *
Терминал внутренних линий (D) аэропорта Внуково. Шла регистрация на самолет в направлении Санкт— Петербурга, летели в основном счастливчики розыгрыша.
Один из них, коренастый мужчина, средних лет, впритирку со своей юной спутницей, ярко-жгучей брюнеткой, что шёл на перекос с чемоданами и сумками, расталкивая других, спеша пройти регистрацию. Какая-то дамочка, бальзаковского возраста, что принимала активное участие по отношению, отключившемуся Венедикту. По крайней мере, так ласково его называла она, озадаченная женщина, шепча что-то на ухо, отчего тот резко приходил в себя, при этом та с осторожностью взяв того по локоть вела к самолету, напоминая, чтобы тот держал осанку, боясь, что того не пустят на борт. Тот старался, как мог.
Менеджер из Супермаркета, руководитель группы, носилась по терминалу, как наседка, считая своих счастливчиков, каждого проверяя по списку. Она пересчитывала всех поголовно, наконец, все были на месте — количество сошлось. Их пропустили практически без досмотра, так как группа на контроле всем примелькалась. Взлет — посадка.
Наконец, группа прибыла на место назначения, берег с грязного цвета песком, яхты, катера, и в пару километрах пансионат.
Группа, перекошенная от непомерного груза во главе с руководителем группы, шествовала в поиске свободного автобуса. Несколько кругов по стоянке и транспорт найден, девушка — менеджер, пыталась объяснить шоферу, кто они и куда должны попасть. Тот, понимая, кивнул.
Все, вздохнув, поспешили в автобус, при посадке менеджер всех пересчитывала, выкрикивая имена. Те так устали, что отвечая, едва шевелили губами. Пав на сиденья, расположились, как дома, осматриваясь по сторонам. Автобус ехал медленно, каждый молча смотрел в окно.
Пассажиры были убаюканы видом, что открылся их глазам.
Зрелище проспал, только в доску пьяный Венедикт, что умудрился выпить бутылку водки, взятую в дорогу.
Прибытие было для многих радостью. Группа, оглядываясь по сторонам, заметила впереди на стене пропускного пункта вывеску пансионата «Лагуна». Автобус, совершив высадку пассажиров, развернувшись, уехал назад. Все молча с недоумением глядя поверх головы соседа, втискивались в дверь проходной. За нею их встречал директор, приветствуя гостей.
Перед глазами царила разруха, пахло наследием тех времен, что канули в летопись. Это всех напрягало и пугало. Поднявшийся ветер, выбил из рук испуганного руководителя группы сопроводительные документы. С трудом до нас дошло, что здесь комфорта не ожидается, заброшенная некогда база, теперь пансионат, для этого не предрасположен.
Все были возмущены, ведь придется провести некоторое время здесь без цивилизации, что всех так некогда привлекала. Особенно нападал с сарказмом, проявляя характерные черты начальника, крепыш со своей пассией, Макс Шаповалов, директор СТО, что решил себе позволить шипеть в адрес менеджера, Инночки, утверждая, что это со стороны организаторов — очковтирательство, афера, мартинговый прием.
Инночка была вынуждена брать всю ответственность на себя, как руководитель группы. Гостеприимный директор пансионата, как никогда довольный наплывом посетителей, старался с радушием разместить всех, пытаясь наладить быт, которого нет — насос поломан, нет питьевой воды, нехватка еды, да и примитивная культурная программа на берегу рядом с беседками, что ставили, еще при «Царе Горохе». Единственное развлечение дикий пляж. Но на дворе осень…
…Все после расположения в номерах, ринулись в столовую, там каждый дал волю эмоциям, возмущения лились, как из рога изобилия, все было не так, не эдак, акцентировали внимание на Максе, что горланил громче всех, этим привлекая, как к себе, так и своей путнице. Та, как моргучая кукла, всем мило улыбалась. Это вывело из себя, ее «Максика».
Тот, срываясь, кидался, чуть, ли не в драку, из-за своей женщины, в том числе и на нее, ревную ко всем присутствующим мужчинам. Светка с ним вступила в перепалку, перекрикивая и горланя, давая всем установку, как им всем здесь жить в отведенное время в комфорте и взаимопонимании. Но так массовиком — затейником в их глазах и не стала. Все пялились на девицу, что была неразлучна с Максом.
— Не иначе, как «Свистушку». Это по словам дамы, Аллы Аркадьевны что неотступно сопровождала Венедикта, то и дело подкармливая того со своей тарелки, тот не сопротивлялся, так как только вышел из похмелья, на все смотрел не понимая, подмигивая Светке, толкая в бок Аллу Аркадьевну, вставляя свой сарказм, — Бабенка — лихая, «белую лошадь» бы…
На что, та зло, сверкая, шипела, — Без лошадей обойдетесь, Сударь! Венедикт, отмахиваясь, отворачиваясь в сторону, чтобы не дышать перегаром, шептал, — Так, это, я к слову. Пить я больше не хочу. Больно, уж, бабенка живая! Алла Аркадьевна, закатив глаза, возмущаясь, констатировала, — Хамка!.. После столовой, все решили размяться, погулять по территории пансионата. Делясь на кучки, обсуждая всех, кто не с ними. Вся эта канитель, так меня напрягла, что сильно разболелась голова, отойдя от других, пошла, гулять в направлении пляжа.
Падающая листва шуршала, приводя в чувства мою нервную систему, хотелось думать о приятном.
Мне, же хотелось думать только о Льве, задавая самой себе вопрос: где он сейчас? Он был таким загадочным. Во многом импозантен. К слову — хорошо сложен, дурманяще пахнущий. Я чувствовала его запах рядом с собой. Ко мне подошла Светка, за ней привязался за компанию Венедикт, что еле — еле смылся от назойливой Аллы Аркадьевны, та явно положила на него глаз, решив прибрать к своим рукам, ещё тёпленьким. Они шли, болтая о своем, иногда спрашивая меня о чем-то, но если честно, то я их не слышала, думая о своем. Думала о нем. Я, споткнувшись, ойкнув, подняла глаза и окаменела на месте.
Он, Лев шел мне навстречу, словно поджидал момента, подойти.
Я боялась, что сейчас Светка, заметив его, переключится на него, начнет клеиться, как правило, она не пропускала мимо себя не одного мужика. Мы шли в направлении пляжа. Лев, словно вышел из воды, окутанный дымкой тумана и подходил к нам в образе «Ангела».
Светка, не видя его, щебетала с Венедиктом о мужчинах. Это ее больная тема.
Лев, завидя нас издалека, не преминул подойти.
Он столкнулся с нами лоб в лоб, перегородив дорогу к морю. Светка с Венедиктом прошли буквально рядом с ним, споткнувшись обо что-то, та вскрикнула, — Черт, могли бы пустые бутылки убрать с пляжа. Возмущенно вскинула бровь, резко сказала, — Им, еще кто-то и деньги платит за сервис! Это нам хорошо: На халяву! Осторожно предостерегая Венедикта: Левее! Берите левее, не дай Бог упадете! С трогательной заботой придерживая того под локоть. Со стороны это выглядело смешно. Смотря на них, я и Лев засмеялись.
